Хозяйка Ольбранского замка

– Кто посмел? – взревел детина. – Пошла прочь, сейчас плетей… – увидев, наконец, на кого рот разинул, парень осекся.

– Вон с моей земли, пока не зашибла! – От души заехала наглецу скалкой по уху.

Другой бы на его месте уже в беспамятстве рухнул, а этот только башкой потряс и посмотрел обиженно.

– Не сметь моих людей трогать, кому сказала! – рявкнула, что есть силы, привлекая к себе внимание.

Крестьяне, которые уже не знали, как с нагрянувшей бедой справиться, повеселели, против чужаков стеной встали. Дети и женщины принялись отнятое у них добро обратно по домам растаскивать. Мужчины поближе подтянулись, почуяв за мной силу.

– Княгиня вернулась! Живая! Целехонькая, – раздавалось со всех сторон. – Уж теперь порядок наведет. Наглое ворье с наших земель отвадит.

– Кто такая? Откуда взялась? – примчался вдруг раскрасневшийся от бега толстяк. – Почему остановились, олухи, работу не выполняете, за которую уплачено? – рявкнул на подручных, которые не знали, что им делать.

– Я-то? Княгиня Ярослава Елизаровна Ольбранская, хозяйка этих земель, – представилась на случай, если этого кто-то не знал. – Сам кто такой, что на моих землях командуешь? Да еще тыкать смеешь! Это неуважение к дворянскому сословию.

– Приношу извинения, что не признал сразу, Ваша светлость, – сбавил обороты толстяк. – Но вы ошибаетесь, называя эти земли своими. Согласно постановлению суда, замок, фабрика и завод, а также близлежащие земли с деревеньками и жителями принадлежат теперь барону Копытову. – Выудил из-за пазухи смятую бумажку и потряс ею для убедительности.

– Позвольте взглянуть? – выхватила у толстяка документ и пробежалась глазами по содержимому.

«Мещанский судья Лупанов Илецкого уезда постановил бла-бла-бла… признать претензии барона Копытова обоснованными и удовлетворить прошение, вследствие неявки Ответчика в суд».

– Это бумажка ничего не стоит! – Демонстративно порвала ее на две части. – Ни один мещанский суд не вправе рассматривать дела дворян. Это – во-первых! А во-вторых, я не получала никакого официального извещения о судебном слушании, которое, вопреки правилам, состоялось в соседнем уезде. И, в-третьих, неявка в суд случилась по причине, что барон Копытов поджег фабрику, отвлекая внимание, а меня похитил с целью опорочить и вынудить выйти за него замуж. Мне удалось сбежать, но я провалилась в яму и…

– Ярослава Елиза-аровна! – раздался противный голос барона за спиной. – Рад, весьма рад видеть вас в добром здравии.

Я развернулась, смерив подлеца полыхающим взглядом.

– Рад? А в прошлую встречу ты намеренно бросил меня умирать!

– Да, что вы такое говорите, голубушка? – вкрадчиво, как с душевнобольной, заговорил барон. – Вы, наверное, от переживаний рассудком повредились? Немудрено, когда упустили из рук все имущество. Теперь оно принадлежит мне по закону. Скудин! – прикрикнул на толстяка. – Продолжай. К вечеру дома должны быть освобождены.

– Стоять! – гаркнула я на копытовского прихвостня. – Я обвиняю барона Копытова в покушении на жизнь члена императорской семьи. Да будет вам известно, что до замужества я носила имя княжны Агнияры Елизаровны Шумской. Великой, княжны, разумеется. Ее величество Нина Константиновна приходится мне двоюродной сестрой. Полагаю, ни для кого не секрет, что подобные преступления караются смертной казнью?

– Кому вы верите? – фальцетом завопил кузнечик. – Посмотрите на нее. Разве княгини разгуливают как оборванки? Они в золоченых каретах, дорогих нарядах, со свитой разъезжают. А эта, гляньте, ничуть на госпожу не похожа. Платье, поди, украла. Самозванка! Прослышала о пропаже княгини и решила выдать себя за нее. Схватить немедленно и посадить в холодную! – приказал Копытов своим людям.

– Ах, ты мерзавец! – Откровенная ложь и наглость, с которой действовал барон, пробудили такую злость, что я потеряла контроль и кинулась на него, оборачиваясь зверем.

– Темное отродье! – ахнули люди, прыснув в стороны, но первым опомнился кузнечик.

– Хватайте тварь! Вяжите крепче. Я же говорил, что она не та, за кого себя выдает!

Самому барону я бы враз горло перегрызла, но он не зря привел с собой толпу крепких мужиков. Тот детина, которого я вначале остановила, наотмашь ударил меня, защищая хозяина. Взвизгнув, я кубарем отлетела в сторону, и тут же вновь кинулась на обидчика. Однако ему на помощь пришли еще четверо, у которых в руках появились хлысты и деревянные рогатины. Я уворачивалась, рычала, и вновь бросалась вперед, не оставляя попыток достать барона. Но не учла, что среди людей Копытова нашлись охотники, знающие, как справиться с диким зверем. Меня загнали в угол, откуда не было выхода.

– Попалась, зверюга! – не скрывал радости барон.

– Что с ней делать, хозяин? – поинтересовался старший из загонщиков.

– Найдите сеть и живьем поймайте. Только свяжите покрепче, чтобы не вырвалась, – кузнечик ухмыльнулся. – В подвале заприте, пусть посидит, поголодает недельку, пока я тут с делами разберусь.

***

Подручные барона тут же кинулись исполнять приказ. Пяти минут не прошло, как меня спеленали сетью. Осознав, как глупо попалась злейшему врагу, я протяжно завыла. Вой сорвался на скулеж, когда загонщик больно ткнул меня палкой в бок. Внезапно со стороны леса раздался многоголосый вой стаи волков, услышав который люди испуганно переглянулись.

– Хозяин, если там еще много таких, как она, нам не поздоровится, – предупредил барона охотник. – Вожак пришел за волчицей. Если самка пострадает, он спустит с поводка стаю. Они никого не оставят в живых и не успокоятся, пока не заберут ее.

– Глупости! Вы же сами знаете, почему ее нельзя отпускать, – прошипел Копытов так, чтобы крестьяне ничего не слышали. – Убейте, раз нет другого выхода. Убейте всех тварей, что заявятся сюда. Слышали?

Я испуганно уставилась на дуло мушкета, наставленное в упор. Неужели все вот так и закончится? Однако смотреть в лицо смерти оказалось выше моих сил. Я зажмурилась, закрываясь руками и ощущая, как ловчая сеть больно врезается в нежную кожу.

Руками? – бессильно застонала, понимая, что вновь перекинулась, а на мне из одежды только дурацкая сеть.

Я сжалась калачиком, подтянув колени к подбородку и прикрываясь, насколько это возможно. Мужик, что в меня целился, гулко сглотнул.

– Так, это ж девка теперь, а не волк! Что ж мне, в человека стрелять?

– Темное отродье это! – рявкнул Копытов, подбираясь поближе и пожирая меня плотоядным взглядом. – Пожалуй, что обычные пули тут не помогут. В мешок ее засуньте, после разберемся.

– Да, что же это делается! – узнала я голос Матрены. – Люди, барон же вам голову морочит. Княгиню нашу убить хочет и власть захватить. Неужели позволим, чтобы хозяйку на наших же глазах жизни лишили? Я же говорила, что жива княгиня, а вы не верили. Этот ирод проклятущий бумаги подделал и обманом власть захватил. Не дайте ему подлое дело совершить! Защищайте хозяйку, которой на верность клялись!

На меня сверху опустилась мешковина, закрывая обзор. Но я отчетливо слышала звуки борьбы, звон ножей и колунов, удары, вскрики, борьбу. Я впилась зубами в сеть, надеясь ее перегрызть. А потом почувствовала, как всколыхнулось само пространство от разрывающих его многочисленных проколов.

– Именем императора приказываю остановиться и сложить оружие! – раздался зычный, усиленный магией голос.

Помощь пришла! – я с облегчением выдохнула и вновь замерла в напряжении, узнав голос князя Данияра.

– Где княгиня Ольбранская? Немедленно разыскать и доложить!

Немного времени потребовалось великому князю, чтобы ему указали на меня. Я хмыкнула, почуяв животный страх загонщиков. Вряд ли Данияру Константиновичу понравится, в каком виде он меня обнаружит. Впрочем, неприкрытое изумление, отразившееся на лице, когда он сдернул мешок, быстро сменилось злостью. Вокруг взметнулась стена пламени, надежно укрывшая от любопытных взглядов. Ловчая сеть осыпалась пеплом, вызывая невольный вздох облегчения. Однако подняться я не могла, потому что теперь меня укрывали только рассыпавшиеся по плечам длинные волосы. Данияр быстро стянул с себя камзол и накинул мне на плечи.