Женатик

В воцарившейся идиллии я почувствовала себя лишней.

Глава 9

МАЙЯ

Софка была права.

Орлова лишь притворялась королевской коброй, а на деле оказалась обыкновенной гадюкой.

Возлюбленная Суворова искала малейший повод, чтобы придраться к тому, как я выполняла свою работу. Ей постоянно что-то не нравилось. Дамочку не устраивало даже то, как я держала расческу, когда причесывала близнецов. Она крутилась рядом, отчитывая меня, словно шкодливую пятилетнюю девочку, и раздавала указания, как будто я не просто приглядывала за детьми, а в рабы ее записалась.

Я ужасно злилась на помешанную на контроле женщину! Искренне недоумевала, почему она стремилась вставлять мне палки в колеса. Допустила на секунду мысль, что Екатерина Евгеньевна каким-то образом узнала обо мне и Давиде Дмитриевиче… но ведь это невозможно, так? Наверное, если бы правда всплыла наружу, она бы и мокрого места от меня не оставила.

Мне было стыдно смотреть ей в глаза лишний раз.

Я виновата и, наверное, заслужила такое обращение.

Орлова старательно позиционировала себя властительницей барских хором. В отсутствии Суворова презентовала свои худшие качества. За минувшую неделю ее тираничного надзирательства я изучила мадмуазель досконально и просекла, что она за человек.

Тем не менее, стоило Давиду Дмитриевичу появиться в поле ее зрения, лицемерная блондинка тотчас же расцветала и милела. Из ворчливой демонессы превращалась в пушистого ангелочка за секунду. Голосок делала потоньше, грудь повыше, неистовое виляние бедрами активировано.

Однако ничто иное отвратительное в ее характере не выбешивало так, как отношение к мальчишкам.

В свободное от упреков время уважаемая Екатерина Евгеньевна любила полежать на шезлонге да на солнышке понежиться, обмазавшись кремом. И плевать она хотела на близнецов. Торчала в тренажерном зале, плескалась в бассейне, устраивала домашние фотосессии и проводила трансляции в инстаграме, когда Илюша слег с пищевым отравлением. Малыш три дня плохо себя чувствовал, и мое сердце разрывалось, потому что я не могла забрать его боль. Не отходила от кроватки ни днем, ни ночью. Ларисе Андреевне вновь пришлось пожертвовать свободным вечерним временем, чтобы присматривать за Игнатом.

Поздним пятничным вечером мы со старшей няней вышли на террасу. Уложили детей спать и решили подышать немного свежим воздухом перед тем, как самим отправиться в постель.

– Неужели Давид Дмитриевич настолько слеп?! – я искренне негодовала и недоумевала, задавалась этим вопросом, когда просыпалась и засыпала.

– Не слеп, – возразила Лариса Андреевна, поправив сползший с плеч кашемировый платок. – Понимает все. Но удобно ему, значит, раз ничего не предпринимает.

Я зябко вздрогнула и пожалела, что не прихватила с собой кофточку, чтобы накинуть поверх сарафана.

– И все же…

– Не нужно тебе это, Майя. Не лезь в их отношения. Пускай сами разбираются между собой.

– Разве вам не противно смотреть на притворство этой леди? – я понизила голос до шепота.

Мало ли, выскочит Орлова из какого-нибудь куста. Она умела материализовываться откуда ни возьмись и без предупреждения.

Лариса Андреевна тактично избежала прямого ответа на мой бесцеремонный вопрос.

– Давид Дмитриевич не нуждается в чьем-либо мнении, когда дело касается его личной жизни. Если богу угодно – отвадит от него Катерину. Я верю, что все идет своим чередом, и не стоит мешать судьбе карты.

Конечно, она была права. Никто не захочет чужого вмешательства в свои отношения, тем более непрошенного. Но грызло изнутри плохое предчувствие, что Орлова не оставит меня в покое. При Ларисе Андреевне она как-то сдерживалась, помалкивала. Однако один на один со мной как будто срывалась с цепи.

– Заберите меня в Тибет, Лариса Андреевна, – я приютилась рядышком и подхватила невысокую женщину за локоть.

– А на кого детей оставить? – она с улыбкой покачала головой. – Тебе я доверю близнецов, но…

За многозначительным «но» последовала не менее красноречивая пауза.

Я вздохнула.

Лариса Андреевна вздохнула.

И мы негласно сошлись во мнении, что Орлова – худшая кандидатура на роль няни. Называла себя матерью мальчиков, а по факту не прикладывала и толики усилий, чтобы заботиться о них.

Прогулка по территории резиденции Суворова пробудила во мне нешуточный аппетит. Я попыталась уснуть на голодный желудок, поскольку не хотела пересекаться с мужчиной, едва не лишившим меня девственности.

Первым делом после возвращения с работы он заходил к сыновьям, не подозревая, что я лежала в своей постели с включенной радионяней.

Я… частенько грешила тем, что подслушивала его спокойный, тихий голос, мягкий, словно бархат, рассказывающий спящим близнецам, как сильно их любят. Чувствовала себя абсолютной дурой, занимаясь этим гиблым делом. Безжалостно истязала собственное сердце.

Вот и сейчас страдала ерундой. Грела уши, вмешиваясь в сокровенное Давида Дмитриевича, которое он готов был разделить только с кровиночками.

Тайком фантазировала: какое это счастье – быть по-настоящему любимым своими родителями ребенком.

Суворов старался быть отличным отцом. И он им, безусловно, являлся. Пусть не мог проводить с близнецами достаточно времени, тем не менее, никогда не забывал о том, чтобы желать им каждую ночь прекрасных снов.

И за эту бесконечную любовь к семье я его уважала. Любила.

Стоп.

Что-что? Люблю?!

Нет!

Нет, Майя!

Уважаю, только уважаю!

Как я посмела допустить эту мысль?!

Удивившись тому, в какие дремучие дебри завели меня собственные мысли, я с молниеносной скоростью подскочила с кровати.

Наверное, схожу с ума от голода.

Утолю его – и беды с головой прекратятся.

Меня не смущало позднее время. Готовясь к ЕГЭ, я частенько совершала ночные набеги на холодильник, поскольку бессонные ночи за учебниками тянулись вечно и отнимали уйму сил. Приходилось восполнять запасы энергии таким вредным для организма способом.

Мне действительно полегчало, когда я навернула тарелку борща. Подумывала над второй порцией, но сумела сдержать себя в руках и поплелась обратно.

Добравшись до лестницы, я услышала женский протяжный стон.

Рефлекторно застыла, поставив ногу на первую ступень, и напрягла слух. После череды томных, надрывных охов и ахов мои щеки окрасились в жаркий румянец.

Не маленькая девочка, сразу додумала, что к чему творилось в гостиной.

Я не знаю, за каким чертом пошла на звуки ритмичных шлепков и басистого рычания.

Не знаю, зачем вытянула шею из-за угла и подсмотрела за неистовым соитием Суворова и его невесты.

Он взял ее прямо на полу, поставив на колени и развернув к себе спиной. Вколачивался в нее быстро и жестко.

Повсюду были зажжены свечи. На столике стояла распитая бутылка вина и два осушенных бокала.

Не знаю, почему я продолжала наблюдать за сплетением обнаженных, блестевших от пота тел.

Не знаю, почему ненавидела себя так сильно, что разбивала собственное сердце таким образом.

Размалывала его вдребезги и яростно топталась на осколках.

Глава 10

ДАВИД

– Любимый, как тебе такой вариант? – Катя протянула глянцевый свадебный журнал.

Я мельком пробежался взглядом по изображению белоснежного изящного платья и погладил свою королеву по бедру.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «