Ревность

— Лягушонок попался, да, — он ухмыльнулся с видом довольного, но безмерно наглого кота. В синих глазах отражалось каминное пламя, грозя сжечь дотла все скопившиеся во мне обиды. Муж буквально светился изнутри, вспоминая наше знакомство, будто в тот день выиграл многомиллионный приз. Тогда как мне пришлось прилагать титанические усилия, чтобы не броситься ему в ноги, умоляя воскресить нашу семью. Я не могла отвести взгляда от любимого мужчины, с жадностью впитывая излучаемое им счастье.

— Кто попался? — с трудом, но заставила себя вернуться к разговору, подхватывая нить наших общих воспоминаний, — ты вообще, как позже выяснилось, ждал какую-то другую девицу, с которой встречался на тот момент и не дождавшись её, повёз меня. Кошмар! — бросила в него очередной упрёк, который на самом деле таковым не являлся.

— Подожди, — Гера наигранно сердито сдвинул брови, в ответ на моё нелепое обвинение, — разве я виноват, что рванул на помощь несчастному лягушонку, который никак не мог решиться перепрыгнуть самую большую лужу и едва не расплакался от досады. Естественно, что я поспешил на выручку бедолаге, угодившему в неприятности, и позабыл обо всех делах.

— Зато я не позабыла, — ехидно парировала, — потому как твоя девица через несколько дней подловила меня в коридорах университета и, не стесняясь выражений выставила мне длинный счёт претензий за то, что я посмела отбить у неё парня. Хотя я вообще долго не могла понять о каком парне она лопотала, тем более у меня и не было никаких парней. Ей пришлось со всеми подробностями тебя описывать, хотя, стоило уточнить марку машины, как всё встало на свои места. И я догадалась, что неведомый парень — это ты.

— Не ври, Мира. Я приезжал к тебе каждый день. И ты точно не могла забыть ни мою внешность, ни моё имя.

Разумеется, я почти сразу сообразила о ком говорила та очень недовольная и злая девушка, но так хотелось подразнить мужа в ответ:

— Но я-то не знала, что мы с тобой встречаемся и всё такое. К тому же откуда мне было знать, что ты крутил шашни с кем-то ещё да к тому же с моего универа.

— М-да, твоя первая сцена ревности до сих пор будоражит кровь. — Он приподнял бровь, открыто насмехаясь надо мной.

— Ничего подобного, я не ревновала!

— Ха, ещё как ревновала, лягушонок. Ты так разошлась, что бросилась на меня с кулаками. И мне тогда стоило немалых трудов, чтобы усмирить твой дикий темперамент. Но удвоенное количество поцелуев неплохо справилось со своей задачей. Так ведь?

Я моментально перестала смеяться и, пряча всколыхнувшееся смятение, отвернулась, вернув взгляд на огонь, полыхавший в камине. Кто бы знал, как я мечтала вернуться в то время и вновь заполучить его поцелуи. Снова стать той, от которой он был не в силах отвести взгляд, был не способен удержать руки, чтобы не заключить меня в объятия, и радоваться любой возможности дотронуться. А малейшее прикосновение кожа к коже рождало жалящие электрические искры.

Почему мы больше не могли сидеть как обычная супружеская пара, вот так как сейчас, по вечерам? Почему нужно обязательно что-то доказывать, спорить, выяснять кто прав, а кто нет, кто умнее, сильнее, успешнее, главнее. К чему бессмысленная борьба если мы давно согласились быть вместе, поддерживать в невзгодах и неудачах, радоваться достижениям и успехам. Что нам делить? Наши взаимные чувства? Мне казалось, что они, наоборот, должны соединять людей, а не разъединять. Что мы делали не так, если причиняли друг другу нескончаемую боль? Почему мы не могли быть чуточку терпимее, великодушнее что ли… Ведь по большому счёту мы двое — самое ценное, что есть друг у друга. Всё остальное шелуха. Так почему у нас не выходило жить в мире и согласии?

— Иди ко мне, лягушонок, — хрипло пробормотал Гера, а я не могла поверить свалившемуся неожиданному счастью.

Неужели нас ещё можно починить? Будто остался последний жалкий шанс возродить семью. Вдруг мы до сих пор способны противостоять свалившимся на нас невзгодам?

Я поднялась из кресла, разминая онемевшие ноги. Поставила бокал с недопитым вином на сервант и скользнула в раскрытые объятия. Гера опустил коньячный фужер рядом с креслом на пол и моментально обхватил меня руками, заключая в крепкий капкан. Тут же засопел в макушку, стоило мне уложить голову на его плече.

— Почему мы не можем проводить вечера также как сегодня? — задала самый болезненный вопрос, вскрывая воспалившийся нарыв тут же.

— Не знаю, — отговорился муж, по-прежнему оставаясь за стеной ледяного недоверия, по другую сторону от меня.

— Я скучаю.

— Я тоже, лягушонок.

— Не называй меня так, — встрепенулась и развернулась навстречу синим глазам, потемневшим до шторма. Обхватила его лицо ладонями, поглаживая подушечками пальцев, и пристально всматривалась в неудержимую, рвущуюся ко мне бурю в надежде увидеть проблеск маяка. Пусть за тучами, пусть за вздымающимися неукротимыми волнами, мне бы только заполучить самую мелкую искорку, самый тусклый лучик, самую крохотную надежду, что ещё не всё потеряно. Что есть ради чего бороться.

Жадные губы накрыли мои властным поцелуем, утягивая в шторм, в полночный мрак без малейшего проблеска. Гера ласкал уверенно, не торопясь, он давно знал, насколько велико влияние, оказываемое им на меня. Как сильно я нуждалась в муже, как от его прикосновений плавилось моё тело и добровольно покорялось его воле и желаниям. Я сильнее развернулась, вжимаясь грудью, зарываясь пальцами в короткие тёмно-русые волосы. Оказывается, я успела подзабыть, что значило заниматься любовью, а не терпеливо сносить грубые прикосновения лишённые нежности и чувств. Мы сплетались языками, обменивались дыханием, жадно шарили руками по телам друг друга. Но хотелось получить несоизмеримо большего. Вернуться в прошлое и получить всё то, что мы творили раньше. Чтобы чувствовать не то, как ставшей восприимчивой грудь сплющивалась о каменный торс, а ощущать как две души, раскрываясь навстречу друг другу, сливались в одно целое, чтобы подняться высоко за облака и в обоюдной эйфории рассыпаться на атомы, опадая обратно. Возвращаясь в тело каждого, но переживая единый экстаз на двоих. Гера разорвал поцелуй, давая нам обоим отдышаться.

— Малышка, хочу тебя, сил нет.

— Пойдём в спальню?

— Повернись.

Пока я раздумывала, что же от меня требовалось, муж сам перевернул моё тело, чтобы я оказалась спиной к нему. Пуловер пополз вверх, вынуждая поднять руки. Прохладный воздух омыл кожу, покрывая пупырышками. Я поёжилась. Но горячие ладони обняли полушария груди, делясь своим жаром. Он недолго поиграл с потяжелевшей плотью, качая в ладонях, будто взвешивая. После чего расстёгнутый и снятый лифчик опустился на пол возле кресла. Настойчивые пальцы тут же вернулись обратно, безошибочно отыскивая вершинки. Жалящие укусы плеч отвлекали, не давали мне нырнуть в блаженство.

— Что же ты со мной делаешь, Мира?

Я откинулась спиной на мужа, подставляясь под жадные и нетерпеливые ласки. Его требовательные руки мяли, поглаживали, щипали чувствительную грудь. Моё дыхание потяжелело, я выгибала спину и ёрзала попой под влиянием возбуждённой дрожи.

— Не вертись, иначе я долго не продержусь, — сердитый голос резанул, но взбудораженное состояние не позволило страху взять вверх. Его пальцы потянули за окаменевшие соски и мой стон разрезал тишину, прежде прерываемую нашим шумным дыханием.

— Хочу посмотреть, насколько сильно ты соскучилась. — Гера ловко расстегнул пояс юбки, и приподнял мою попу, чтобы стянуть ткань вниз. Одна ладонь огладила открывшиеся взору кружевные стринги. Секунда от него на раздумье и трусики слетели вслед за юбкой. Кожей ягодиц я почувствовала жёсткую ткань джинсов подо мной. Контраст обнажённой меня и полностью одетого мужа заставлял трепетать.

— Не крутись, Мира, кому говорю, — резкий оклик приструнил. Я снова откинулась на спину, позволяя мужу развести мои бёдра шире. — Упрись пятками в подлокотники кресла.

Я не торопилась, однако невзирая на охватившее смущение развела сначала одну ногу, а после другую. Хорошо, что Гера оставался у меня за спиной, я оказалась настолько раскрытой, что справляться с робостью становилось непросто. Я не монашка и не ханжа, но в последнее время внутренней уверенности не хватало, отсутствие доверия к любимому мужчине, тоже вносило свою лепту. Он не торопил, но, когда я устроилась окончательно, горячие пальцы моментально нырнули вниз, перебирая лепестки, проверяя мою готовность.