Легенда о смерти

Два главы… МВД и МИД… Между нами лежала пропасть из людских убеждений и каким-то совершенно непонятным образом, именно она давала шанс дышать. Осознание, что ты не единственный такой чокнутый, что есть ещё кто-то, кто всегда поддержит и чьи глаза вспыхнут маниакальным блеском и фанатичной одержимостью. Мы были друг у друга и тогда, на похоронах моей матери, это стало чем-то большим. Чем-то таким, чего нельзя было вытравить из груди, даже под дулом пистолета. Оно завершилось, приняло форму и стало единым целым.

Наши спарринги продолжались каждое свободное мгновение. Теперь мы соревновались не только на ринге, но и в жизни. Враги для людей, заклятые друзья навек в ночной тишине, за закрытыми дверьми. А в дни, когда паника накрывала с головой, или кровавая пелена застлала глаза, только нужда сдерживать другого монстра, позволяла дышать. Но несмотря на изнуряющие тренировки, рваные мышцы и вечную боль, такие усилия начали окупаться. Мы часто смеялись, дразнили друг друга, перемывали косточки одноклассникам и строили планы. Наша жизнь медленно вошла в привычную и рутинную колею.

Вот только время не стояло на месте, и судьба подкидывала все новые и новые загадки, развлекаясь за чужой счёт. Отец вообще практически перестал появляться дома, а когда нам удавалось увидеться, все разговоры сводились к семейным делам. Бизнесу… Максимум императорской чете, которая в очередной раз взвалила на нас непосильную задачку, от которой мозг завязывался морским узлом. И это всё не взирая на то, что темы Тёмного ордена мы практически не касались и останавливались на чём-то пограничном, где ещё была способность сохранить завесу неизвестности.

В двадцать я узнал правду. Точнее, увидел. Оглушительный звук удара, нельзя было ни с чем перепутать. В кабинет отца я влетел без стука, задыхаясь от волнения и жадно глотая вздох. Папа сидел прямо на полу в одних брюках, сгорбившийся и какой-то потерянный. Словно у него силы кончились… Борьба стала уж очень тяжёлой ношей. Я медленно гладил его по спине и проводил озябшими, в один миг, пальцами, по чёрной татуировка неизвестных мне рун, обрамляющих всю правую лопатку и немного спину. Это выглядело странно и страшно.

— Что это? — спросил я, чувствуя, как воздух в лёгких катастрофически быстро заканчивался.

— Мафия, — словно в полусне ответил отец. — Я всегда был не просто консильери… Изначально, я должен был занять пост главы Тёмного ордена, но у нас не вышло… Не хватило влияния, продвинуть свою страну на первое место. Возможно… Именно из-за меня вы сейчас так страдаете. Я не исполнил воли императрицы, не смог добиться поставленной цели. Теперь же, на твои плечи ляжет этот тяжёлый груз. А мы… Мы обязательно сделаем всё, чтобы облегчить тебе жизнь. Франческа, моя милая Франческа, умная и красивая, она уже всё придумала, всё распланировала, но у нас не вышло. Мы просчитались. В конкурирующих семьях тоже не идиоты сидят, они знают, на кого вести охоту. Так что не привлекайте пока внимания к Вергилии, дайте им ложный след, которым станешь ты.

Правда вскрылась, как застарелая рана, вонючая и гноящаяся. тайны копившиеся долгие годы, неожиданно оказались слишком сложными и неподъёмными для меня одного. Но тут, уж ничего нельзя было поделать. Отвратительная, жуткая, кровавая правда, выползла и предстала передо мной во всей своей красе. Трупниковы — чистильщики императорской семьи обязаны были держать в узде всю скверну обратной стороны России. Мой отец был одним из самых главных людей преступного мира, как и его дед, и до, до, до. С момент основания герцогского рода и по настоящий момент. Вера в императора брала своё начало в незаконной деятельности, которую кто-то должен был направлять в мирное русло.

И вроде бы казалось, что ещё могло приключиться. Но оказалось многое. Идеальные планы, многоходовки и сотни лет верности, могли легко кануть в небытие, стоило лишь однажды оступиться. Императорская власть была не так сильная, как в былые времена. Но всё так же уверенно эта семья держала три поводка. Два герцога и маркиза… Каждый из нас был на острие, под прицелом и в то же время полностью зависим от приказов Императора. Ни шагу в сторону, иначе ошейник задушит и уничтожит в мгновение ока. Цена верности — смерть!

Ни для кого не было секретом, что наркотики являлись самым прибыльным и быстро оборачиваемым сектором подпольной экономики. Вот только в последнее время, поступил приказ, перекрыть все поставки. Сделать так, чтобы ни одна крыса не могла торговать на нашей земле. Москва должна была стать самым чистым городом планеты. И многим, такое решение не пришлось по душе. Я сидел на полу рядом с отцом, большими глотками глушил виски, прямо из бутылки и слушал, молча и с презрением. Я не верил своим ушам, но в этом и заключалась истина, выбитая в крови и плоти.

Семья Трупниковых держала контроль за всеми нелегальными и приступными группировками столицы. Мы несли ответственность перед короной за всё, что совершали отморозки и мафия. Даже если нашей вины в том не было, спрос был огромным. И чем больше я узнавал, тем сильнее приходил в дикий ужас. Ведь нас словно загоняли на убой, вешая всех собак, каких только можно. Зубы скрипели, но я продолжал сидеть на полу и вслушивался в тихую речь отца, сжимая кулаки и желая применить всю силу, которой тот так хотел мне дать, чтобы разбитыми мордами доказать всем, чего стоит мой род.

— Она знала? — в конце концов задал я самый главный вопрос.

— Да, — кивнул он так легко, что я понял, она была частью этого мира. — И я дал ей обещание, что ты узнаешь обо всем, лишь в том случае, если реально припрёт к стенке. Но…

— Но? — я внимательно смотрел ему в глаза. — Кто её убил? Ответь мне только на этот вопрос. Кто виноват в том, что её больше нет на свете! Ну же! Отец! Не молчи!

— По законам Тёмного ордена семью консильери трогать нельзя, — медленно ответил отец, — каким бы сумасшедшим ублюдком не был тот идиот, он знал законы.

— Кто отдал тот приказ? — я вскочил на ноги, глядя на него сверху вниз.

— Императрица решила наказать нас за распространение наркотика, — отец устало прикрыл глаза и поёжился. — Она никогда не была милосердной. А мы не выполнили приказ, так что поплатились за это.

После того фееричного разговора, между нами, словно повисла пропасть. Из-за чего, наверное, три месяца я делал себе мозги, пока Готьер-старший, за шкирку, как нашкодившего щенка не выкинул меня на ринг и не стянул белоснежную рубашку, военной формы. Мышцы, плотными узлами, выделялись под кожей и красовались, словно убеждая, не связываться со своим владельцем. Я бы так и поступил, если бы не серьёзный взгляд мужчины, сбежал бы в мгновение ока, а так пришлось терпеть.

— Запомни, шкет, — забинтовав руки обычной тряпкой, криво улыбнулся мне мужчина. — Родителей надо ценить и заботиться о них, пока оные у тебя имеются. А вот как помрут, там спасибо уже не скажешь.

Готьер-старший ухмыльнулся, словно видел меня насквозь. Первый же удар под дых оказал просто магическое свойство. В голове тут же прояснилось. Пальцы немного потряхивало от вибрирующей в комнате магии, и следующий удар я принимал уже на магический блок. Правда стоило ответить, но увы, не в моем случае. Мощный удар ноги снёс меня и разложил на матах, как малолетку. На периферии взгляд уловил движение, перекатившись, ушёл с линии атаки и начал наступать. Ярость медленно схлынула, и дядя Энтони достал пачку, протянув сигарету и мне.

— Я не курю, — помотав головой, зажал разбитый нос и вставил в него смоченный в заживляющем составе тампон.

— Не ври, — добродушно рассмеялся тот, — Сашка ещё на первом курсе спалился с сигаретами, а потом признался, что у тебя таскает, оболтус.

— Зачем все это? — затянувшись, я откинул голову на канат.

— Он любил её не так ярко, как Франческу, но она тоже была частью его жизни, твоей матерью, его женой, — тихо начал мужчина, — позволь ему быть собой. Стас та ещё бесчувственная глыба льда, но даже у него есть границы, которые никто не должен переходить. И тем, кто их нарушает, потом ой как непросто живётся, а главное недолго.