Палеонесская дева

Дьюку даже в голову бы никогда не пришло, что родители Камиллы у кого-то брали вещи. Что ж, её мечта сбылась. Теперь понятно, куда пропала определенная часть бюджета из казны. Он сунул руку в карман штанов и почувствовал маленький флакончик, подарок Клариссы. Он уже и забыл, как называлось это зелье, но для чего оно было нужно, помнил прекрасно. Лучше у себя такое не хранить. Либо сразу применить, либо выбросить. А ещё лучше отдать Дориану. Вот, кто будет безмерно рад подарку. Любую девицу в трактире сможет незаметно подпоить и соблазнить так, что она побежит за ним на край света.

Фестиваль солнца… тот жаркий летний день на шумной ярмарке. Они гуляли, державшись за руки, смотрели на представление кукольного театра и бродячего цирка, не могли наговориться вдоволь. На Камилле было простенькое, платье с крупными красными цветочками. Дьюк тоже поделился воспоминаниями:

— Отец тогда мне дал немного денег, и я купил нам какую-то сладкую гадость. Потом очень хотелось пить, а серебра уже не осталось. Стояла страшная жара. Не помню, что мы ели, но это было так сладко…

— Засахаренные орехи, — подсказала Камилла. — Вот, что это было.

Прошло столько лет, а она до сих пор помнит? Хранит воспоминания, будто из другой жизни, где среди бедности, нищеты, тяжёлого труда на полях до ночи и строгих родителей было нечто прекрасное, от чего легко потерять голову. Влюблённость и великие планы на будущее. Хотя, Камилла наверняка не забыла о том, как Дьюк однажды случайно заехал ей палкой прямо в глаз. Только это уже совсем другая история.

Амелия вышла в своём привычном домашнем наряде и аккуратно положила примеренное платье на кровать.

— Пойдешь в оливковом, — решила Камилла. — Будешь выглядеть не слишком вызывающе и богато. То, что надо.

— Может, будет лучше в голубом? — засомневалась Амелия.

— Нет, оливковое лучше. И, пожалуйста позаботься о том, чтобы всё было убрано до того, как ты ляжешь спать. Попроси Рейнильду, помочь сложить вещи. А мы пошли ужинать.

Камилла взяла Дьюка под руку и ни слова не говоря увела прочь. Есть, конечно, хотелось, но больше хотелось покоя. Шумная компания и расспросы были бы сейчас совсем не кстати. И Дьюк не уверен, что готов был на них отвечать. Но Камилла, как назло, оказалась чуткой и забеспокоилась:

— Тебя что-то тревожит?

Она шла впереди по лестнице донжона и обернулась, правда, всего на мгновение. Идти вниз приходилось очень осторожно и неспеша, чтобы не оступиться и не покатиться как стог сена. Может даже к лучшему, что она не видела его лица.

— Всё думаю о наших врагах, — соврал Дьюк. — Об этом Грайли. И о том, что ты сказала про Амелию.

— Авилина упоминала, что у этого парня есть сестра на севере. Думаю, она та самая, про которую говорил Дориан. Таинственная девушка с севера, наславшая отряд на северную провинцию.

— Сестра его? — задумался Дьюк.

— Да. Похоже, они перерождаются после смерти. Я не вдавалась в подробности, но звучит всё это странно.

Дьюк мысленно отметил про себя, что надо будет обязательно расспросить Дориана. Если та девушка не севере и вправду перерождается после смерти, как и её брат, то это объясняет, почему отец вообще мог её знать. Из стылых земель никто долгое время не показывался и считается, что там живут полудикари, культура которых особо не развита. Но, выходит, отец мог знать ту девушку в её предыдущей жизни. Может, она жила в Гальраде, и они знали друг друга? До того, как она умерла последний раз. Наверняка, так и есть.

— Ты вообще есть-то хочешь? — поинтересовалась Камилла.

— Немного. Но больше хочется покоя. Я составлю тебе компанию, ненадолго.

— Договорились.

Они пришли в замок, уселись за стол и Дьюк, неспеша поедая фрукты, слушал рассказ про принцессу Авилину и про то, что происходило здесь в его отсутствие. История получилась довольно долгая, ведь скучать с Камиллой тут явно никому не пришлось. Жаль бедную принцессу, на которую свалилось много боли и страданий практически в один момент. Эпоха правления Освальда Альберти и Норберта Рокстерли окончательна закончена. А смогут ли заполучать хоть какую-то власть их дети — Авилина и Амелия, покажет только время.

Когда в главном зале начали гасить свечи, Камилла и Дьюк решили, что пора идти спать. Да уж, управительница изрядно вымоталась за последние дни и наверняка, устала. А Дьюк, проспавший весь день не сможет сомкнуть глаз. Слуги не дождались и погасили свет в донжоне, поэтому обратно они поднимались в полной темноте, держась за руки. Зато в комнате Амелии горел свет. Камилла хотела зайти, но не решилась. Да и Дьюк, не отпуская руки, потащил её прямиком в спальню, где слуги уже навели порядок, зажгли свечи и расстелили постель. Пусть сегодня каждый делает, что хочет.

— Я всё равно хотела с тобой поговорить.

Камилла уселась на кровать и сняла заколки, распустив волосы. Такое начало разговора могло не предвещать ничего хорошего.

— Что-то случилось?

— Нет, всё хорошо. Но, пока тебя не было, у меня было время задуматься о нас с тобой. И о своём поведении… — Камилла неловко подняла взгляд, взглянув Дьюку в глаза. — Я должна извиниться. Я так виновата, что срываюсь на тебя и веду себя не так, как должно будущей жене. Кричу, огрызаюсь, спорю. Ты прости меня за это.

Наверняка Дьюк от удивления выглядел со стороны очень глупо. Может даже, как и в тот день, когда она впервые призналась ему в любви, будучи уже взрослой. Но, то, что было сейчас, на Камиллу явно не похоже. Конечно, может его тут все уже похоронили раньше времени и она решила, что, если Дьюк всё же вернётся, что-то в этой жизни поменять. И даже их отношениям с Амелией его отсутствие пошло на пользу.

— Ладно, извинения приняты, — ответил Дьюк.

Камилла некоторое время сидела и смотрела на него довольно непонятным взглядом.

— И все? Ты больше ничего не скажешь?

Дьюк понял, что промолчать будет худшим вариантом. Уж проще было сказать что-то не то и Камилла опять начнёт злиться. Иногда понять её бывает трудно. Поэтому он решил сделать свой ход и просто достал из кармана флакончик от Клариссы и положил на тумбочку.

— Раз ты так считаешь, мы поговорим, но после того, как ты выпьешь это.

Камилла с интересом взяла в руки флакончик и пригляделась. Дьюк приготовился объяснять, для чего это зелье нужно, но управительница удивлённо вскинула брови и спросила сама:

— Слёзы Миранды? Где ты это взял? В Палеонессе?

— Да, — ответил Дьюк, стараясь придать голову непринуждённость. — Небольшая компенсация за неудобства.

— А вдруг это какой-нибудь яд? Мало ли что тебе там подсунули, даже если не из плохих побуждений, — Камилла поднесла флакон поближе к свече, и сама ответила. — Хотя, флакон плотно закупорен, ни разу не открывался. И знаки соответствуют и цвет какой и должен быть. Мне как-то один торговец из Палеонесса предлагал купить слёзы Миранды, я пожадничала и не взяла. Всё-таки он просил немало. На вид оно было точно такое же, но кто знает. А если я не буду это пить?

— Значит, отдам тому, кому нужнее.

Он и не знал, что Камилла разбиралась в зельях и умела читать знаки травника, которые наносили на флаконы специально, чтобы похожие зелья можно было различать. В ответ Камилла покачала головой и тяжело вздохнула.

— Что опять не так? — не понял Дьюк.

— Как же с тобой иногда скучно. Мог бы сказать, например, что заставишь меня?

— Ты хочешь, чтобы я тебя заставил?

— Нет, чтобы просто так сказал. Да, Дьюк, можешь проявить жёсткость хоть иногда?

Он за последний день убил двоих человек, воткнув им лезвие в глотку, спас от изнасилования девушку, узнал, кто убил принца в Палеонессе, спас Амелию от плена и вернулся домой невредимым. А мог уже умереть, если бы обстоятельства сложились чуть иначе. Куда уж ещё более жёстко? Может, родители Камиллы в детстве ей говорили, что когда она будет жить с Дьюком, придётся помалкивать, слушаться и терпеть? Если напьётся и будет орать, значит молчать, если скажет разделась и легла в постель, значит разделась и легла. А теперь она живет в огромном замке, где добрая половина жилья просто не используется, управляет целой провинцией и не знает, чем бы себя развлечь. А тут ещё и чувство вины, неуверенность в себе и Малеон знает, что ещё.