Семь ночей

– Ага! Чтобы потом привести хвост к своему дому? Рай, ты голову-то включай.

– Тоже верно. И что? Теперь просто ждать?

– Ну, хорошо, – Каратик поморщился от слишком большого глотка. – Придёт она в себя, скажет своё имя, а дальше? Ты отвезешь её туда, откуда её гнали, что ли?

– Не знаю, мужики. Не знаю…

– Вьюга-вьюга… – запричитал Гора. – Все дороги ведут к ментам.

– Ага. Только к ним нельзя. Они меня журналюгам сольют, и тогда не видать Вадику ни аэропортика, ни входа в конструкторское бюро, чтобы самолетики делать для людей.

– Шеф, – водитель стукнул в перегородку. – Расчистили.

– Ладно, – Гора открыл дверь и первым вышел на улицу. – Пусть сначала в себя придёт, а потом думать будем…

Глава 8

Дом меня встретил теплом, треском огромного камина и ароматом жареной утки. Внутри все взбунтовалось, и я машинально закрыл все створки шкафа. Рефлекс Павлова, ей Богу…

– Клара! – зарычал я, не сумев справиться с эмоциями.

– Вадим Дмитриевич, – из дальнего коридора вышла моя преданная экономка.

Клара Ивановна была со мной с первого дня моей самостоятельной жизни. Ненавязчивая, сухая, немногословная, она с лёгкостью взяла на себя всю тяжесть быта. И я даже подумать не мог, что это закончится с появлением Нины на пороге моей квартиры.

Клара, в силу врождённой тактичности, терпела вечные придирки невесты, пыталась подстроиться, терпела и ни разу не выразила своего недовольства, в отличие от Нины. А вот я не смог смотреть на это безумие, потому что всем было ясно, как божий день, что общего языка они уже не найдут. Поэтому после очередной истерики я предложил Кларе сменить место работы, а она обрадовалась, потому что жизнь в городе для неё была сущим адом.

Скоренько купил для неё и её мужа, дяди Егора, который теперь помогал ей по хозяйству, квартирку в ближайшем к посёлку городке, определил пенсию и вручил ключи от дома, где она могла чувствовать себя спокойно.

– Утка?

– Вы же любите утку, Вадим, – Клара постояла, а потом хитро улыбнулась и шагнула ко мне, обнимая по-матерински. – Я же не знала, с кем ты будешь, а супруга твоя ест только утку, – женщина отпрянула, сверкнула острым взглядом: – А для тебя в духовке румянится картофельная запеканка.

– Спасибо, – я даже не стал парировать, что Нина только утку и умеет готовить, поэтому козыряет ей на всех праздниках, вызывая снисходительный смех друзей и родных. Вместо этого обнял Клару Ивановну в ответ, а потом достал из-за спины пакет с традиционным подарком. – Это тебе.

– Спасибо, – женщина сдержанно улыбнулась, приняла презент, но внутрь не заглянула. Ничего не меняется… Весь её вид привычно кричал о безразличии, но завтра, накрывая завтрак, она будет улыбаться, ловя в отражении зеркал блеск новой броши. – Ваша спальня готова, ужин я могу подать хоть сейчас. Вы будете один?

– Да, – не смог сдержать улыбки. Клара вечно прыгала, то выкая, чтобы выстроить дистанцию, а иногда расслаблялась и позволяла себе чуть больше.

Когда гостиная опустела, глубоко вдохнул. Этот дом умел дышать… Воздух здесь был кристально чистый, звенящий комфортной прохладой, высоченные потолки дарили ощущение свободы.

Сдернул галстук, пиджак, бросил их на спинку кресла. Расстегнул несколько пуговиц, закатал рукава и сел в кресло у камина, включив ноутбук, намереваясь все же отсмотреть последний проект аэровокзального комплекса.

– Я позволила себе вольность, Вадим, – Клара внесла поднос с дымящейся запеканкой и стала накрывать на стол.

– Присоединитесь?

– С удовольствием, – женщина вспыхнула, но всё столь же сдержанно отправилась на кухню, а ещё через несколько минут мы в уютной тишине ели коронное блюдо Клары Ивановны.

– Как дела?

– Быки твоего Акишева вытоптали мои гортензии, Вадим Дмитриевич. Огромная территория, а им спарринги нужно устраивать у главного входа? – Клара фыркнула и бросила горький взгляд сквозь панорамное окно на замятый сугроб.

Акишев после последнего подрыва моей тачки совсем с катушек слетел. Раздул штат охраны, превратив и городскую квартиру, и офис с загородным домом в неприступную крепость, а базой для тренировок, естественно, выбрал это тихое место.

– Они тренировались у бани, но Герберт их оттуда погнал, – даже напрягся, вспомнив, что в глуби леса в небольшом домике спит Крошка. – Я поговорю с Рустамом.

– Будьте так любезны, – Клара довольно кивнула и вновь стала ловко орудовать ножом и вилкой. – Вы с Гербертом разминулись, он передал, что приедет завтра ближе к обеду.

– Хорошо, – я отодвинул тарелку и закурил, наблюдая, как медленно загораются огни уличного освещения. Цепи неоновых гирлянд потянулись по каменным башням забора, размываясь нечетким следом средь пушистых веток елей.

Время здесь не то чтобы останавливалось. Оно становилось другим: важным, медленным, наполненным жизнью. Даже бессонные ночи в свете тусклой лампы над ворохом документов несли не усталость, а удовлетворение. Казалось, что я занимаюсь чем-то важным, нужным и не бессмысленным. Вот и сейчас в голове застучали молоточки от нетерпения уединиться в своей спальне, где у огромного окна стоял дубовый стол с зелёной лампой.

– Жалко девчонку, – выдала Клара, а потом поднялась и стала убирать со стола.

Её слова прозвучали как приговор. В них было слишком много жалости к «подкидышу с большой дороги». Я оторвал взгляд от окна и сконцентрировался на Кларе: поджатые губы, сведенные на переносице брови и жесткая линия напряженной челюсти. Женщина всем телом транслировала тревогу и смятение.

Хм… Можно подумать, я в восторге от всей этой ситуации. В моём доме поселилась Спящая красавица. Под моей крышей в любой момент может оказаться труп, и именно мне придётся разгребать все это дерьмо! Зато спас… Или обрёк на вечный сон. Надо было ментам сдать. Точно надо было. Сейчас бы не терзался никому не нужными вопросами и догадками.

– Прав старик Герберт, звери и то гуманнее. Прав…

– Она больше не приходила в себя?

– Нет, – женщина чуть замешкалась, а потом открыла бар и налила мне стопку коньяка. – Только плачет каждую ночь. Не двигается, лишь скулит, как забитый волчонок.

– Мы не знаем ни кто она, ни каким образом очутилась на мёрзлом поле, Клара Ивановна. Поэтому рано жалеть девку, для этого нужны основания.

– Она просто девчонка, попавшая в большую беду, Вадим. Это человечность, для этого не нужно никаких оснований, никому не нужных аргументов, и тебе ли не знать о жалости? – Клара недовольно цыкнула и усмехнулась, когда мой телефон ожил входящим видеовызовом от жены. – Кофе подать?

– Да, Нина, – внезапно откровенность женщины полоснула лезвием по чему-то живому, словно по ещё не затянувшемуся шраму. Отвернулся, нарочно проигнорировав её вопрос, слушал звонкий цокот удаляющихся шагов, уже сгорая от чувства вины.

– Вадюша, я на месте! – звенящее счастье в голосе супруги меня весьма удивило. – А ты опять удрал в свой замок? Поди, и с обслугой ужинал?

– Как родители? – я сменил тему, не желая продолжать эту бессмысленную перепалку. То, что её «голубая кровь» не позволяет этих вольностей, это уже всему персоналу было известно. Мне-то для чего это повторять?

– Всё хорошо, крыша только прохудилась, меня поселили в гостевую комнату, представляешь? Вадюш, ты бы позвонил…

Выслушав указы жены, я всё же сделал пару звонков и пошёл в свою спальню, прихватив бутылку коньяка. Принял душ, сел в кресло у окна, наблюдая, как очередная волна снегопада накрывает посёлок.

Мысли вяло крутились вокруг проекта, я машинально делал пометки, чтобы вернуть на доработку архитектору, прекрасно понимая, что настрой на работу пропал.

Откинул голову, закрыл глаза всего на мгновение, чтобы просто надышаться запахом сухого смолистого дерева…

… Холод медленно скользил по коже, а противный писк сигнализации раздражал слух.

Черт! Почему так холодно?