Страница 66 из 71
— Фронде беспокоится о такте? Ваше племя ведь во всем, что не зеленое, не бегает на четырех лапах или не летает, находят забаву.
— Я отправился в мир не только из-за нрава Дианель, но и потому, что хотел узнать Равных, — парировал эльф. — Но сейчас не время говорить об этом. Витор вычислил место ритуала — это старая дозорная башня к югу от города. Такая же, как та, что была в лесу, только это до недавнего времени была в лучшем состоянии. Мы можем выдвигаться.
Я пожала плечами — и пошла в конюшню к Ингрид.
Фронде последовал за мной. Он, судя по всему, вновь собирался превратиться в кого-то. По крайней мере лошадью Мелитаэль так и не обзавелся.
— Один вопрос, — все же не удержался он в тот момент, когда я закончила подтягивать подпруги. — Ты правда не хочешь иметь дом и семью?
— Я потеряла шанс иметь и то, и другое.
— Ты говоришь о мнимой смерти, — не унимался эльф, наблюдая, как я подтягиваю ремни на вьюках. Так, на всякий случай. — Но я ведь прикасался к тканям твоего тела и совершенно уверен, что оно такое живое, как и мое. Тебе Фитай даровал силу сражаться со злом так же, как мне была дарована сила защищать живое. Что бы ни случилось в прошлом — ты вольна жить свободно дальше. К тому же бороться с темными магами можно ведь и правда не в одиночку.
— Однажды я сделала свой выбор, и теперь лишь пожинаю его плоды. Той, у которой мог быть дом и семья, уже давно нет на свете. А если мы не поторопимся к башне — то не будет и кого-то еще. Показывай дорогу.
Глава 26
Гослар. Спящая красавица
Южная башня отличалась от подобного укрепления в лесу только тем, что ее явно поддерживали в хорошем состоянии все то время, пока оставленный форт разрушался природой и временем. Высокое, в десяток человеческих ростов, сооружение находилось на границе обжитых земель и Леса. С нее наверняка можно было видеть и происходящее в городе, и суда и лодки, проплывающие по Госларки, и, почти наверняка, какие-то поляны и ручьи в самом Лесу.
Но, так или иначе, истинное предназначение башни не имело значения. Сейчас здесь вершилось зло.
Я добралась от дома Берта довольно быстро, но тем не менее около входа в башню уже стояли готовые бою Арджан, Витор и Дианель. Дождь превратился в морось, но над башней зрели и зрели иссиня-черные грозовые тучи, несущие в себе всполохи молний, в глубине которых чудились черные прожилки. Там, на вершине, что-то происходило. Что-то весьма и весьма нехорошее.
Ни ночных птиц, ни каплей дождя, ни шелеста ветра. Словно все замерло в ожидании раската грома, неумолимо приближающегося и несущего с собой что-то, чему совершенно точно не место в этом мире.
Я слезла с Ингрид. Лошади остальных стояли под ближайшими к башни деревьями — но не на привязи.
— Я договорился — они, если и решат сбежать, все равно вернутся. Когда все закончится, — фронде, до того в облике птицы показывающий мне дорогу, вернулся в свою эльфийскую ипостась.
— Или достанутся тому, что первый найдет, — произнесла я вслух то, что и так было очевидно.
— А ты полна надежд, — не без иронии отметила хмурая чародейка.
— Вроде того, — я стащила щит со спины, беря его в руку.
Подумала — и натянула шлем. Снять если что всегда успею. А так-то совсем недавно чуть в лоб стрелой не получила. Так видно было погано конечно, но если принц припас еще сторонников каких-нибудь, убивать их придется без всякого Огня. Все, что у меня осталось — лишь угли. На один удар их хватит, но вряд ли — на что-то большее.
Наверное, Андриан этого и хотел. Пожертвовал колдуном, пожертвовал своими сторонниками в городе, которых за решетку отправят чтобы нас измотать и свой истинный план реализовать. Или просто так удачно совпало?
— Есть мысли, что это может быть наверху? — больше для того, чтобы чем-то занять разум, спросила я, направляясь к башне.
Там вершилось колдовство. Я чувствовала это так же ясно, как чувствовала вес брони на плечах или рукояти ремня щита в руки.
Витор нет-нет, да поглядывал на ножны на моем поясе. Но пока не решался ни бросаться обвинениями, ни задавать вопросы, который совсем недавно задавал эльф. Может боялся, может понимал, что сейчас не время.
Да плевать почему в общем-то. Потом все равно придется разбираться со всем этим и говорить длинные разговоры. И у меня действительно много вопросов и к его «Ордену», и к Лоаку. Я хочу узнать правду, но для этого надо сначала разобраться с Адрианом, Селеной и всем тем, что они затеяли. И выжить при этом.
— Думаю, принц или кто-то еще из его окружения пытается завершить ритуал Перерождения, — произнес фронде так, словно мы говорили о погоде. — Не дожидаясь пробуждения сестры. Эта башня находится ровно посередине трех мест, где были открыты Двери, и, пусть я не эксперт в колдовстве, все же могу предположить, что он решил таким образом просто уничтожить наложенные на Селену чары сна.
Я принюхалась. Тряхнула головой. Может и правда так. Или что-то другое призывает…
Да какая разница? Скорее всего фронде прав. И это ничего не меняет. Надо подняться наверх и остановить эту безумную парочку. Так себе отец вышел из нынешнего герцога, надо признать. Ну или яблоко все же далеко падает от яблоньки, по крайней мере иногда.
Внутри башня цела и тиха. Никакой нежити, никаких воинов в черном, никакой магии.
Почти спокойно. Почти уютно. Только лестница наверх узковата чтобы по ней со щитом идти, но что поделать — не самое большое неудобство.
Вот этаж где были казармы. Следующий — пустой. Потом этаж поменьше — с бойницами и наблюдательным пунктом.
Я шла по узким ступеням, чувствуя разом усталость и злость. Тело, еще недавно вынужденное действовать на пределе возможностей, хотело отдыха, а не движения вверх с таким количеством железа на горбу.
Что ж, мы не всегда получаем то, что хотим. И это всего лишь нормально.
Остальные поднимались вверх за мной. Кажется. По крайней мере я слышу шорох брони савра и тихие, легкие шаги магиков. Или это мои собственные шаги, так отдающиеся в дурацком шлеме?
Сверху веет злом. Тянет отвратительным, мерзким запахом, чей источник хочется вырезать под самый корень. Угли, оставшиеся где-то глубоко в душе, жгут, торопят, призывают идти, обещая разгореться пламенем и выжечь тьму впереди. И я иду за этим зовом, на ходу вытаскивая клинок.
Площадка на вершине башни в пятнадцать шагов. И здесь несет зловонием колдовства так, что хочется зажать нос. Над нами, в отвратительных чернильных облаках, чей неестественный цвет видим моему глазу даже в ночной темноте, копится и копится Черное Пламя. Сила, тянущаяся к фигуре мокрого юноши, чьи руки раскинуты в стороны в мольбе и хвале той твари, что живет за гранью мира. Адриан, а это он возомнил себя великим колдуном, просит снисхождения, милости и силы. Не для себя — для своей сестры, что лежит у его ног. Молит о том, чтобы чернота пробудила ее ото сна. Он жаждет совета той, что направляла. Хочет помощи сестры, думает, что она сможет найти выход, превратит нынешнюю победу в поражение.
Я чувствовала это до безумия четко. Что в этом — благословление Фитая, в своей мудрости показывающего те искушения, что сбивают с пути каждого из нас? Влияние Сурта, верящего, что мою руку остановит жалость? Сила духа на поясе, показывающего истину, быть может даже не желая этого?
Плевать. Ради чего бы ни старался принц, что бы ни искал: орудия для захвата города, совета той, что всегда все знала лучше или просто привычной близости сестры, чей разум теперь был затянут пеленой чар — это не имело значения.
Принц не обратил на меня внимания, повторяя нечестивые слова, и я шагнула вперед, занося меч для удара.
В небесах прямо над нами сверкнула молния.
Стой!
Дух колдуна не остановит правосудия.
Угли. Не огонь даже, а лишь угли. Но порой и этого достаточно.
Принц даже не попытался повернуться ко мне в тот миг, когда остро отточенная сталь врезалась в его шею. Без Огня мне не хватило сил перерубить позвоночник. Кровь брызнула во все стороны, стоило вытащить клинок, и Адриан нелепо потянулся зажать рану, несомненно живой. Но второй удар не понадобился — принц, несколько мгновений еще стоявший на ногах, рухнул на камень, лишившись чувств. Пусть его голова и осталась на положенном месте — это не имело значения. Если не умер сейчас — то умрет совсем скоро. Кровь заливала накидки с гербовыми цветами Гослара, пятная герб на груди.