Страница 64 из 66
И вдруг один из близнецов глянул в окно и радостно выкрикнул:
— Дядя Ларан приехал!
Все рыжики тотчас скатились с Алэйды и вихрем понеслись навстречу гостю.
— Опять на рыбалку? — надеждой спросила герцогиня у мужа, входящего в гостиную.
Тот невольно содрогнулся.
— Нет, милая, не переживай. Знаешь, я даже форт сегодня не поеду строить. И завтра. Останусь с тобой. Я подумал, что Ларан прав, и иногда нужно давать подданным возможность совершать ошибки. В конце концов, каждый имеет право на ошибку, — с беспокойством и тоской заметил Юдард.
Алэйда прислушалась к восторженной возне, доносящейся с парадной лестницы.
— Странно, что герцог Ларан так любит детей, — заметила задумчиво. — Как-то не вяжется одно с другим…
— А кто ж их не любит? — беспечно пожал плечами муж.
— Я! — крикнула герцогиня, не сдержавшись. — Я не люблю! Ну или не в таких количествах, Юд! Я устала то носить, то рожать, то выкармливать!
В голосе её зазвенели слёзы, но герцог, конечно, не мог их слышать.
Юдард обернулся к ней и, глядя на его ошеломлённое лицо, Алэйда прикусила язык. Что она говорит! Высокородной даме не пристало…
— Лея, — тихо сказал муж. — А что ж ты мне раньше не говорила об этом? Я бы не стал… Я же не знал, что тебе это тяжело, милая. Как я могу о чём-то узнать, если ты мне об этом не говоришь?
Он подошёл к ней, опустился на колено, нежно взял лицо в ладони и заглянул в глаза.
— Если тебе это не нравится, давай не будем. В конце концов, есть другие способы…
«А так можно было?» — изумилась Алэйда, раньше, чем дверь распахнулась и в комнату вошёл Морской герцог, увешенный рыжиками.
— Моё почтение, прекраснейшая герцогиня! Привет, Юд. Он здесь?
— Ещё нет… А ну-ка быстро оставили дядю Ларана в покое! Он ранен, и ему тяжело.
Рыжики послушались, недовольно ворча. Они всегда слушались отца, по опыту зная, что жалобными мордашками и отчаянным нытьём его не разжалобишь.
— «Он» это кто, Юд? — сурово осведомилась Алэйда.
В голове её разноцветной чередой проплывали прекраснейшие платья, украшенные вышивкой и топазами.
— А я тебе не сказал? Не успел, видимо. К нам скоро пожалует Эйд…д…дэрд, — Золотой щит снова не смог сократить имя бывшего патрона. — Но не в гости… он п-по делам.
— И в чём вы опять нагрешили? — осведомилась Алэйда, приподняв брови.
— Милая, что за выражения! — улыбнулся Ларан.
Но Золотая герцогиня видела, как мужчины украдкой переглянулись, и заметила их бледные, осунувшиеся лица.
Двери снова открылись, в зал неслышным шагом вошёл Медведь. Он умел ходить бесшумно. И Алэйда, вздрогнув, быстро простилась с мыслями о бесстрастных медвежатах. Рыжики тотчас забрались под её тяжёлую юбку.
— Добрый день, ваша светлость, — холодно поздоровался каменный гость. — Лар, Юд, за мной в кабинет.
Медвежий герцог редко соблюдал учтивость, когда злился.
Они вышли в коридор, повернули на лестницу, поднялись на следующий этаж и вошли в третью слева дверь. И тотчас Эйд сгрёб Ларана за шиворот и швырнул через весь кабинет.
— Безмозглый идиот! — заревел он в бешенстве.
Ларан упал, ударившись о стол и сломал собой стул. Юдард, потрясённый, открыл рот и замер у двери. Морской щит вскочил, ухмыляясь. И в эту то широкую улыбку прилетел следующий удар кулаком.
— Ты с-с-сошёл ссс ума! С-с-сволоць! — шипел Эйд, оседлав упавшего Ларана, и размахнулся для нового удара.
— Эйд! — крик Леолии от дверей остановил Медведя.
— Уйди, Лео, — прохрипел он, не сводя глаз, залитых бешенной тьмой, с кроваво улыбающегося лица Ларана.
— Эйдэрд, герцог и хранитель Медвежьего щита, — холодно и жёстко приказала королева, — Ларан, хранитель Морского щита, мне нужен живым.
Медведь неохотно встал, подарил другу тяжёлый взгляд.
— Лучше мёртвый герцог, чем безмозглый, — бросил хрипло.
— Это мне решать, Эйд, — мягко сказала Леолия, коснувшись чёрного бархатного рукава супруга.
Ларан встал, вытер кровь с разбитой губы.
— Мой милый медвежонок, мне приятно, что ты так волновался за меня…
— Не за тебя, — рыкнул Эйдэрд, — за королевство и твой щит, кретин.
— Да-да, конечно. Я верю, — хмыкнул Ларан но, увидев, как чёрные глаза наливаются ночью, поспешил добавить: — Альшарс сын Райдарды. Уп-с, да? Даю тебе минут пять осознать всю прелесть этого открытия, а пока успокою твою жену, впервые услышавшую твой посвист. Лео, милая, это тайна за семью печатями, известная лишь Эйдэрду, Юдарду, кровавым всадникам и медведцам. И больше никому. Всё дело в том, что медведи и всадники это один и тот же народ, расколовшийся тысячу лет назад, или около того, на два. Если верить легендам, то кто-то из князей-Медведей бросил вызов кровавому королю, или что-то в этом роде. У них один язык, немного разный алфавит и много-много ненависти, как это обычно и случается между братскими народами, отколовшимися друг от друга. И даже бог один и тот же, только называется по-разному. И жертвы ему приносят разные. Тебя никогда не смущала эта неразбериха с хозяином преисподней и мёртвых? Слишком много нюансов. И нет, медведцы не приносят ему кровавых жертв.
Леолия обалдело глянула на мужа.
— В древних сказках о богах, как говорит Ювина, можно увидеть многое, если смотреть, — заметил Ларан философски. — Думаю, Эйд просто не хотел тебя пугать после твоего плотного общения с Калфусом. Но, полагаю, Царь Ночи, считающийся прародителем медвежьих королей, действительно был их королём. Но я не очень верю в богов, ты знаешь…
— Эйд? — тихо спросила королева.
— Это ничего не меняет, — глухо отозвался Медведь. — Всё это было слишком давно…
— Мне казалось, что медведцы скорее рычат, чем шипят, — задумчиво произнесла Чёрная королева.
— Этим и отличаются от всадников, — улыбнулся Ларан. — Но раскатистые «р» в медвежьем языке это скорее влияние Элэйсдэйра…
Медвежий герцог к этому времени полностью взял себя в руки.
— Не уводи разговор, Лар. Не поможет, — хмуро предупредил он. — Ты заигрался. Ради девки поставил на кон и весь Морской щит, и Юдарда с его Золотым, и весь Элэйсдэйр. И не говори, что спас королевство. Я в курсе. Но не это было твоей целью. Скорее, тебе просто повезло.
— Не ради девки, Эйд, — мягко заметил Ларан, вытащил белоснежный платок и промокнул кровь. — Ради Солёной королевы и Морской герцогини. Аккуратнее выбирай выражения, когда говоришь о моей жене.
Глаза Эйда снова сверкнули гневом, но Леолия подняла руку.
— Когда ты успел жениться, Лар?
— Ты заметила мою стрижку, королева? По древнему обычаю моего народа, после того, как мужчина лишился волос, та, ради которой он это сделал, считается его женой, и их брак не рушим…
— Это правда? — спросила королева у мужа.
— Нет, — буркнул Эйд.
Ларан вздохнул:
— Ну ладно, я пошутил. Но Джия — моя жена. Даже если мы не венчаны в храме богини. Я отдал ей свою жизнь, а она мне — свою. И море приняло её.
— Ты же не веришь в богов?
— Я не верю в бога моря, но верю в то, что море — это бог.
— Разве не ты повелитель моря?
Ларан рассмеялся.
— У моря нет повелителей. Я — всего лишь хранитель. Хранитель его чаек. А ты, Эйд, подумай вот о чём: бросая мне подобное обвинение, в какое положение ты ставишь самого себя в глазах своей королевы? Ты хочешь сказать, что если бы на моём месте был ты, на месте Джии — Леолия, ты бы не бросил всё, не рискнул всем, чтобы спасти её?
Леолия с любопытством покосилась на мужа. Эйд нахмурился.
— Знаешь, Лар, — протянул медленно, обнажая зубы с крупноватыми клыками, — я, пожалуй, не стану тебя убивать. Сейчас. Брошу тебя в темницу. Буду допускать к тебе одну лишь Джию, а когда та родит минимум трёх наследников, с удовольствием вздёрну тебя на виселице.
Ларан вскинул руку.
— Протестую! По статусу мне положено отсечение головы мечом. Никаких виселиц!
Эйдэрд хмыкнул.
— Мы нарушим древнее правило. Ради тебя.