Хранитель чаек

Кто-то, кто держал Джию, уронил её. Толпа замерла. Видимо, новость оказалась совсем неожиданной.

— Мой отец служил королю Эстарму, как верный пёс, — яростно продолжал Ларан, — и мой дед служил. И прадед. И все сдохли на службе. Хватит. Хочу жить сам по себе. Никого не держу. Кто хочет отдавать свою рыбу и есть чужой хлеб, может проваливать.

Толпа заволновалась, Джия снова начала пробиваться, распихивая мужчин, и вскоре оказалась прямо перед ступеньками. Она подняла голову и посмотрела в лицо бывшего герцога. Заметила круги под голубыми глазами и лёгкую щетину на всегда гладко выбритом подбородке.

— Мы теперь — республика, — заявил Ларан. — Больше никаких баб над нами. Ни богини, ни королевы.

Двор взревел в едином порыве. Восторг охватил толпу. Внезапно Ларан увидел Джию, сбежал по ступенькам к ней, рывком притянул к себе и прижал левой рукой.

— Да славится морской бог! — заорал Берси.

Джия узнала его голос. Моряки подхватили крик. Ларан молчал.

— Почем мы знаем, что завтра ты не продашь нас? — выкрикнул кто-то из толпы.

Ларан рассмеялся.

— А есть предложения? — зло рявкнул он. — Тогда продам. С потрохами и вашими гнилыми посудинами. Если предложат дорого.

Джия напряглась. Он с ума сошёл сейчас так шутить? Её рука легла на рукоять ножа, хотя она понимала: толпа порвёт их на части.

— Так же, как и ты меня продашь, Онг. Но только идиот продаёт свою свободу. А я не идиот. Вы — моя свобода. А я — ваша. Флаги республики поднять!

Толпа заревела в полном восторге. Люди, задрав головы, смотрели как над замком взмывает древний алый флаг. И Джию вновь захлестнул восторг бунта.

Глава 14

Бесплодные попытки

Весь день на Солёном острове полыхали костры. Люди пили ром, вино, пиво, джин — каждый в меру своего вкуса. Пели песни и плясали джигу. Откуда-то появились женщины в юбках из цветастых лоскутов, они тоже пили, ели, плясали и обнимались с мужчинами. Моряки у каждого костра встречали Ларана дружными воплями, вовлекали в круг, угощали выпивкой. Женщины жарко целовали своего короля, и тот смеялся в ответ, сверкая белыми крепкими зубами.

Джию тоже радушно приветствовали, очевидно, посчитав то ли женой, то ли любовницей. Её пьянила их радость и было наплевать на всё, что предстояло впереди. «Они — смертники, — думала она. — И мы — тоже», и от этих мыслей хотелось пить, петь и танцевать. И любить. Отчаянно, дико, безрассудно, потому что потом времени любить не будет.

И Джия танцевала, а солёные люди хлопали, щёлкали пальцами, у некоторых находились какие-то музыкальные инструменты: гитары, лютни, свистелки и даже барабан. Женщины быстро обрядили княжну в такую же цветастую, как у них, юбку-солнце. Откуда-то на её руках, ногах и груди взялись браслеты и ожерелья из ракушек и бусинок. Джия смеялась и кружилась. Ей казалось, что время остановилось, его больше нет, и бог моря победил бога смерти.

У одного из костров они станцевали с Лараном, и это была совершенно безумная пляска, не похожая ни на одну из прежде виденных. Сначала Джия яростно наступала на него, а он, убрав руки за спину, отходил, и в глазах его блестел вызов и усмешка. А потом солёный король вдруг перехватил инициативу, закрутил, закружил, то роняя, то подкидывая напарницу вверх. Она не чувствовала своего тела в его руках и сама себе казалась безумно лёгкой.

Потом они долго целовались, и снова пили, и снова танцевали. И княжна ничего больше не видела, кроме его горящих страстью глаз.

— Мы сошли с ума, — простонала ему на ухо.

А он лишь рассмеялся в ответ.

Когда стемнело, Ларан увлёк её в замок.

— Сейчас начнутся драки.

Она вспыхнула.

— Я не маленькая. У меня есть нож.

— Да-да, взрослая самостоятельная женщина.

Что-то укололо её, показалось странным в этих словах, но Ларан уже прижимал девушку к себе и снова целовал. И Джия обо всём забыла. А когда он отстранился, потянулась к его губам сама. Но он удержал её.

— Прости. Пришло время мне жениться. Невольниц я расселил по другим комнатам, Ювина вернулась к себе. Прошу тебя, не выходи из замка. Завтра начнётся бой, медведи станут штурмовать наши крепости, а это почти так же весело, как праздники. Потерпи до завтра, девочка.

Она хмыкнула.

— Я знаю. Тогда: совет да любовь. Когда будешь целовать её, вспомни обо мне.

Развернулась и ушла к себе. Её душила ярость, злость и… Нет, чувства вины не было. Она была смертницей и знала это. «Ты будешь счастлива с ним всю жизнь, — мрачно думала княжна, закрывая за собой дверь. — Если, конечно, сможешь быть счастливой с ним».

Ей вдруг стало до безумия жалко себя. Ювина была взрослой девушкой, прожившей всю жизнь в любви и заботе. По-своему, она уже была счастлива: жизненный опыт ей заменяли любимые книги. Её близкие мужчины старательно оберегали свою сестру, внучку, невесту от жизненного зла. Но никому не было дела до Джии. Её не берёг никто. И завтра, а может через неделю, если повезёт, её жизнь оборвётся, даже не начавшись.

«Но я не хочу, чтобы ты погиб», — вдруг с болью подумала она. И замерла, потрясённая собственным признанием.

Ларан нравился ей. Нравился как никто и никогда до него. Безбашенный, совершенно безумный и при этом… добрый. Странно, но его доброта тоже нравилась княжне. А ведь всадники презирали и милосердие, и доброту, считая её слабостью, но Ларан…

Он не был слабым.

Джия стиснула кулаки, затем сняла кулон, уколола палец и капнула на рубин кровью.

Гедда отозвалась не сразу. И голос её был недовольным.

— Врата открыты? Я могу высылать всадников? — ехидно уточнила принцесса.

— Морской щит откололся от Элэйсдэйра, — Джия изо всех сил старалась, чтобы голос не дрогнул и не выдал её. — Я уверена, их можно подкупить. Ларан объявил независимость от королевства. Они могут стать нашими союзниками, потому что нуждаются в союзниках…

— Лар-ран? — процедила Гедда. — Э, милая, ты никак потеряла голову от обаяшки-герцога?

Джия вонзила в ладони ногти.

— Он, конечно, милый, — небрежно хмыкнула. — Но слабак, как и все они. На пару ночей игрушка. Но вот его щит нам бы пригодился. Если вступить с ним в союз…

— Нам? Не забывайся, милая. Мне, Джия, только мне. И мне твой Ларан не нужен. Мне нужны Радужные ворота. И их корабли. Но корабли мы возьмём сами.

— Это потребует дополнительного времени, — упрямо и безумно спорила княжна. — Лишняя трата времени и сил. К тому же, его подданные искусные моряки, а как корабли поведут всадники?

Гедда расхохоталась.

— Вести лодки, конечно, будут пираты. Но для этого не нужно заключать союз: страх смерти вернее, чем любые посулы. Всё, милая. Не отвлекай меня. Мы не станем менять план. А если тебе так уж приглянулся милаха-герцог, так и быть, я подарю его тебе. На день, или два. Развлекайся. Но не забывай про сестрёнку. Айяна скучает.

И рубин снова замёрз. Джия глухо застонала. Соблазнить герцога изначально было плохой идеей. Надо было просто подслушивать, подглядывать… Та же Ювина могла бы открыть больше.

Комната давила, стены угрюмо смотрели на предательницу. Джия встала и вышла. В тишине коридора она услышала смех Ларана из покоев его невесты. Или уже жены? Княжна почувствовала себя безумно несчастной. Рассудок метался, пытаясь найти выход из положения, выхода в котором не было. Даже покончить с собой не было вариантом, ведь тогда пострадает Айяна: Гедда не пощадит девочку.

Что-то укололо глаза. А тем ещё. По щеке побежала солёная влага. Джия задыхалась от слёз, она закусила тыльную сторону ладони, чтобы не закричать от внутренней боли.

За дверью звонко рассмеялась Ювина.

Джия развернулась и направилась прочь. И вдруг поняла, где она может обрести спасение от мыслей и чувств.

Ларан явился в комнату невесты уже изрядно навеселе. Этот день, когда пиратская республика вернула себе независимость, пьянил сильнее вина. Ему казалось, что где-то в подводных чертогах его предки-короли дружно поднимают кубки за дерзкого правнука.