Книга шестая Война без людей

Вся эта пляжная тусовка оказалась каким-то странным хиппи-фестивалем. Ну, то есть они, как самые настоящие хиппари, шлялись частично голыми, трахались, не особо выбирая партнеров, принимали вещества и курили что-то нелегальное (я пробовал всё, чем угощали, в надежде, что что-то поможет с головой и внутренним напряжением), но при этом не пропагандировали мир во всем мире, а просто оттягивались по полной. Рэгги если и звучало, то чисто местное, гаитянское там или ямайское, я так и не понял.

Но было хорошо. Нося бумажную маску, и ничего кроме, я несколько дней самым пошлым образом тусил в этом коллективе, расплачиваясь за местную щедрость погрузочно-разгрузочными работами — ежедневно приезжали грузовики с продуктами, а заодно выполнял функции охранника от акул и изредка катал наиболее понравившихся мне людей по воздуху. Мужчин за выпивку, женщин за секс, благо они все, как на подбор, были молоденькие, разбитные и на всё готовые, особенно с неосапиантом, от которого не залетишь.

Затем, когда всё надоело, я положил маску на песок, спёр совершенно никому не нужный смешной маленький компас, сделанный в виде детских часов, сверился с картой, лежавшей в одном из грузовиков, и полетел, держа курс строго на Лиссабон.

В тот момент, я уже худо-бедно соображал, не залипая часами на одну и ту же мысль. Кошку так вообще из головы выкинул, ну не могла же бабушка Цао с ней плохо обойтись? Но теперь, без этих долгих вялых мыслей выяснилось, что сутками лететь над волнами ужасно скучно.

— «Виктор Анатольевич, при всём моем уважении к вашей совершенно бессмысленной целеустремленности, я не могу дальше молчать, поэтому выдвигаю на повестку дня крайне своевременное предложение!»

— «Какое же, Виктор Анатольевич⁈ Я вас таки внимательнейшим образом слушаю!»

— «Мы, уважаемый мой товарищ, находимся в уникальном положении, которым просто обязаны воспользоваться! Понимаете? Обязаны!»

— «Отставить п*здеть, старший лейтенант! Ближе к телу!»

— «О нём и речь! Вспомни все тренировки и испытания, что проходил в НИИСУКРС! Тебя всегда ограничивали, ты всегда работал на полшишечки, развернуться было невозможно! Молоко постоянно гундела о том, что всё вокруг казённое, что тебе надо сдерживаться, что при несоблюдении мер безопасности ты сам себя можешь разорвать на части! Вспомни, какой она была душной! А теперь вспомни Аргентину! Чувак, тебе минимум пять раз повредили атаками мозг! Можно сказать, что промахнулись, типа не задели, но мы же тут не шутки шутим, так? Еще как задели. Ты тупо восстанавливал себя через туман, прямо как…»

— «Чистый…»

— «Именно. Ты, конечно, ни разу не чистый, но запросто можешь быть… или уже быть кем-то вроде Васи. Давай проверим себя. Давай выложимся на полную. Давай узнаем, на что способны!»

— «Ты дурак? Во-первых, мы несем компас. Уроним. Во-вторых — если выкладываться на-полную, то риск поймать судорогу источника крайне велик. А если у меня отрубятся способности посреди океана? Напомнить, сколько мы весим? Шансов удержаться на поверхности будет ноль! Ноль!»

— «…а что нам терять кроме своих цепей?»

Завуалированное предложение о самоубийстве было настолько привлекательным, что я просто не смог отказать самому себе. Глупо, да? Очень. Только…

— «Кладышева всё равно тебя грохнет, когда узнает, что ты, обдолбавшись как последняя свинья, устроил групповуху с шестью девчонками невнятного гражданства, строя, мироощущения и возраста! При очень многочисленных свидетелях, Виктор Анатольевич! Да каких свидетелях, болельщиках! А она узнает!»

Она бы точно узнала, так что этот аргумент стал последней каплей!

Первый же мой опыт импровизации едва ли не стал последним. Вовсе не из-за того, что я себя чуть не угробил, а потому, что оказался на редкость удачным — Витя обнаружил, что может бежать по воде. Поправочка — не то, чтобы прямо бежать, а скорее прыгать, резкими движениями ступней создавая взрывы морской воды такой силы, что его тело, весящее почти два центнера, радостно летело… вперед. Уже вперед. Сначала было вверх.

— Тело… сунутое… в воду! — пыхтел я, практикуясь, — Выпирает! На свободу! С силой! Выпертой! Воды! Тела! Впёртого! Туды!

Освоиться получилось у меня быстро, потому как чего там сложного — просто смотри, куда прёшь, не виляй жопой и просто маши ластой в нужное время, создавая взрыв! А затем, разогнавшись…

— Ать-ать-ать-ать! — радостно выл я, несясь по Мировому Океану со скоростью под двести кэмэ в час, — Надо море притоптать!!!

Это… захватывало. По-настоящему захватывало, приводило в восторг, заставляло почувствовать свою… да нет, просто — себя. Не того человека, которого буквально посадили в тело неосапианта, для которого все эти штучки-дрючки были лишь опасными инструментами, а именно себя. Здесь и сейчас, когда я, щурясь как сволочь, несусь по воде с такой дурью, что глаза слезятся и сиськам холодно! Это вам не летать в туманном облике, где ты не можешь почувствовать ветер кожей!

Я скакал дурным козлом, слыша за спиной лишь грохот от каждого шага-взрыва и… впервые ощущал полный восторг от того, что живу. Просто существую. Просто есть.

Снова начинать эксперименты было тяжело, но я, всё-таки, превозмог, первым делом взявшись за свою скорость в туманной форме. У неё, даже в форме закрученного сверлом «великого белого глиста», было какое-то непонятное ограничение, которое мне раньше никак не удавалось обойти. Эксперименты с прыжками доказали, что его суть связана с малым, почти ничтожным весом меня в форме облака, при том, что туман воздуху вполне себе сопротивляется.

Нужно было себя утяжелить. Сделать это получилось, буквально начинив себя нитями слизи, самыми толстыми из тех, которые я мог удерживать в подвешенном положении. Завившись спиралью и изменив положение нитей согласно новой форме, я добился ошеломляющего увеличения скорости, превзошедшего даже взрыв-прыжки по воде. Хотя, в отличие от них, такой способ передвижения я мог использовать только четыре часа, потом нужно было отдохнуть и возобновить запасы слизи… где бы они не хранились.