Страница 22 из 86
Женщину как обухом по голове ударили, во всяком случае, от двадцатилетнего сопляка она явно подобного не ожидала.
— Знаете почему, Василиса Иннокентьевна? — доверительно наклонился вперед я, — Потому что я не один. Я представляю интересы себя, всех призраков Советского Союза, товарища Цао Янлинь и Цао Сюин, а также проектов «Предиктор» и «Данко». Последний к нам присоединился этой ночью, вот такое вот совпадение. Так вот, товарищ Баева, в чем заключается возникшее затруднение, которое, я надеюсь, мы будем решать сейчас с вами всеми возможными силами. Почти все из моих коллег обладают очень длинным сроком жизни, помимо их прочих качеств, и все они выражают… озабоченность сложившимся порядком взаимодействия с управляющими структурами города и страны. Знаете, как мы начали называть этот порядок дел, товарищ Баева?
Эту жизнь я начал с грязного листа. Ни нормального детства, ни нормальной жизни. Мизер новых впечатлений, несмотря на то что буквально окружен чудесами со всех сторон. Но сейчас я этому только рад. Взрослый разум, наполненный целой кучей горьких воспоминаний, свободно фильтрует шелуху слов и угроз, вычленяет главное, позволяет быстро подыскивать контраргументы. Большие и важные дяди и тети, ответственные работники, носители высоких чинов, козыряющие званиями и возможностями… все они для меня — лишь шелуха.
Камешки на пути к цели. Люди, которых я перешагну, поднимаясь выше по этажам этого огромного зловещего здания на пути в кабинет, где сидят те, кто действительно имеет право голоса. Эти люди очень не хотят меня видеть. Они хотят решить проблему, поставить на место бунтующего подростка, вернуть систему в равновесие. Восстановить статус-кво. Как и всегда. Как и во всех мирах, историях и отдельных отрезках бытия. Система всегда сопротивляется, даже если её часть больна и требует хирургического вмешательства.
Бесполезно.
Нет, поймите меня правильно, я не считаю себя очень умным. Или хотя бы просто умным. Если уж начистоту, то умный человек сказал бы себе «Витёк, ты чего творишь⁈ Ты вечный, мать его, тебе доктор сказал, что ты будешь жить, пока не убьют! Спрячься, затихарись, подчиняйся, беги от риска! Выжди! Рано или поздно, но все станет так, как тебе удобно! Что для тебя лет пятьдесят, а, Вить?». Так что нет, я не умный.
…и не сильный, конечно же. Готов поспорить, что в этом огромном здании неогенов, способных мне легко натянуть глаз на жопу, больше десятка. А также заболтать, переубедить, а не был бы я экспатом, то даже промыть мозги. Мы, неогены, не всесильны. Даже если мои боевые возможности можно сравнить с парой танковых дивизий, то запросто может найтись кто-то вроде Салиновского, способный одним незаметным движением поставить меня в позу пьющего оленя.
Но…
Это чертово «но» всех главных героев, не так ли, дорогая публика? Бог из машины, рояль в кустах, неслыханное стечение обстоятельств, либо просто надрыв всех своих физических и душевных сил, приводящий к победе добра над злом. У меня он был, а вот у всемогущего и ужасного КСИ не было.
Мой милый домашний монстр, чью прогностическую «ёлку» порушил злобный коварный итальяшка.
Палатенцо, сидя на своем любимом канделябре, вырастила новую.
— Вы, — задыхаясь от злости и волнения, скажет плечистый мужчина, сидящий во главе вытянутого стола, — воспользовались Предиктором, чтобы сюда попасть, Изотов⁈ Это даже не измена, это…
— Нет, — качну головой я, глядя на взволнованных и напряженных людей, занимающих места за этим столом, — Сюда привела меня товарищ Баева. Предиктор же спрогнозировала 9722 эпизода, события и частности, которые могут повлиять… на всё. На всё человечество.
Люди забыли, как дышать.
— Она предоставила это знание в наши руки, — повысил я голос, — зная о безукоризненных моральных и волевых качествах каждого из тех, кого я представляю. И я пришел к вам сюда с одной единственной просьбой! Просто! Соблюдать! Наши! Права! Не более того! Ни менее!
— Я не буду бросаться обвинениями о том, что вы сейчас буквально ставите ультиматум всей стране, молодой человек, — возьмет слово сухопарый старик, сидящий по левую руку от главы стола, — не буду, потому что предупреждал всех о том, что рано или поздно подобное случится. Еще двадцать лет назад. Меня интересует другое. Скажите, Виктор Анатольевич, вы хотя бы немного представляете, какой объём сложностей и труда хотите возложить… да, буквально, на нас? Нет, даже на всю…
— Идеологическую машину? — перебил я человека, — Не знаю, как вас зовут, товарищ, но вам не кажется, что я пришел сказать вам делать вашу работу? Вы знаете, кто я? Проект «Симулянт». Вы в курсе, что я живу уже почти двадцать лет как собственность государства? Что у меня руки по локоть в крови? Я не хочу нагнетать, просто хочу, чтобы вы увидели перед собой пусть и патриота, но человека, которому нечего терять. По вашей вине. Даже сейчас я прихожу к вам с миром… и с девятью тысячами семьсот двадцатью двумя способами подкрепить свою правоту делом.
— Терроризмом⁈ — вновь подал голос хозяин кабинета. Нервный, почти истеричный.
— Нет, — покачал я головой, — Не терроризмом. Ни я, ни мы в данный момент ничем вам не угрожаем. Ни вам, ни кому-либо еще. Совершенно. Я вполне готов сдаться властям и понести наказание за нападение на профессора и подполковника КГБ. Но… одно любое действие, идущее вразрез с задекларированными правами гражданина Советского Союза, одна попытка принудить наше общество к чему-либо, что не является…
— Хватит!
—…мы будем защищаться, — не обратив внимание на выкрик седого, вскочившего с места, закончил я, — Не терроризм. Самозащита. Мы не рабы.
Краем глаза я постоянно отслеживал одного сурового на вид товарища, сидевшего чуть ли не напротив Самого Главного Начальника. Сидевшего ко мне спиной. У него были скрещены руки, спрятанные под столом, ладонь правой лежала на запястье левой. На «стакомовских часах». Их расширенном варианте.
Ну же, давай, мысленно обратился я к главному, давай…
И он дал.
— Мы не можем продолжать диалог в этом ключе! — твердо сказал Главный. И в ту же секунду меня кольнули иглы, выскочившие из КАПНИМ-а. Воткнулись в тело, вводя какой-то совершенно дикий транквилизатор.