Страница 62 из 79
Глава 28
Глава 28
— Что началось-то? Нормально же общались! — немного нервно выдохнул Буровин, выглядывая на улицу.
На лицо его упали отблески факелов. Тех самых, которыми обещали подпалить его со всех четырех концов. Абсолютно, кстати, с его точки зрения, «ни за шо».
И ведь, главное, не делал он местным селянам ничего плохого! Просто на ночлег попросился. Вежливо! Пообещав оплатить простой!
— Так ведь, добрый человек, — улыбался в усы благообразный староста Касмаски в ответ, приглаживая белую как лунь бородку, да хитро щурясь. — Мы гостям за всегда рады!
«… Коль они платят звонкой монетой!» — он умолчал. Хотя по его виду подобное читалось на раз. Но вот против такого подхода и сам Буровин ничего против не имел! А потому со стариком и порешили все вполне мирно: ему, Буровину, старая мастерская на участке скорняка, где хоть удобств и немного, а ноги вытянуть можно, а парень за это расплачивается десятком медянок.
Всем бы хорошо, да вот только не заметил парень, с каким интересом староста на монеты поглядывает. И насторожиться бы путнику, когда тот не стал сразу оплату брать. Но день «возлежания» на неудобных мешках вымотал его настолько, что он на половине пути едва ли не отказался от своей затеи. Однако, после некоторых сомнений, телегу он пока решил не покидать. Лучше потерпеть неудобства некоторые, чем самому потом искать дорогу в столицу.
— Вот поутру и сочтемся, — только махнул рукой низенький старичок, прищурившись. — Чего заранее монетами звенеть?
«Ну, может, здесь так полагается!» — решил про себя парень, убирая монетки обратно в мешочек-кошель. Кто ж знал, что эта сука старая решит забрать… возможно, не все, но явно больше того, на что они условились!
А гостеприимство жители Касмаски продемонстрировали во всей красе: и баню предоставили и банщиц предложили. Но молодой человек лишь быстренько ополоснулся теплой водой, разведя кипяток с колодезной студеной, а от вторых, сколько бы их не подкладывали, отказался. На него никто не обиделся. Зато пригласили на праздник, посвященный то ли какому-то божеству, то ли радости от удавшихся покосов и надоев. Парень так и не разобрался. Однако все пели и ели, а меж тем умудрялись потанцевать, да в паре моментов друг другу носы подправить. Однако гостя вся эта буча обошла стороной.
— А что это ты не ешь⁈ — раздался в какой-то момент голос над ухом Буровина.
«Нашли-таки!» — вздрогнул Буровин, специально отсевший подальше от основной массы радующихся жизни людей и надеявшийся, что в тени его будет не так хорошо заметно, поднимая глаза на ладную русоволосую девку лет шестнадцати. По местным реалиям, она вполне уже созрела, чтобы ублажать гостей Касмаски не только приятными беседами, но и самими устами алыми. Молодому человеку не хотелось ни того, ни другого. Уж если он чего и понял за две своих жизни, так это то, что основным поводом для конфликта в этой жизни служат либо деньги, либо секс. Так что аккуратнее надо быть на условно-враждебной территории. Да и какая-то часть сознания подсказывала, что шестнадцать для всех тех непотребств, что она нежно выдала в едва ли не покрасневшее баронское ухо, она явно маловата.
— Устал я с дороги! — ответил он надувшей губки Кисе. — Не хочу!
Девушка явно считала, что «настоящему мужчине всегда есть что сказать». И предъявить. В качестве единственного аргумента в том самом вечном «споре» между мужчиной и женщиной. Однако… Не насиловать же гостя⁈ Тем более, благодаря «политике» старосты Дорна, он еще и за простой не расплатился!
«Оп-па!» — наконец-то взвыл «сигнал» в голове парня. Очень уж не понравился ему взгляд Кисы, брошенный куда-то в сторону. Увы, Буровин не успел рассмотреть, кому именно предназначавшийся. Но вот саму тональность «Ну не дается он!» вполне разглядел.
Уж в чем Влад никогда не сомневался: если тебя буквально за уши куда-то тянут, то явно преследуют свои цели. И они крайне редко будут сходиться с твоими собственными.
— Ух, — выдала деваха и, взмахнув заплетенными в какую-то простенькую косичку светло русыми волосами, скрылась в веселящейся толпе.
Парень резко выдохнул. Он давно бы улизнул с этого праздника жизни в сторону выделенного ему места для сна, если бы не сука-староста, убедивший его, что побег с торжества нанесет немыслимые обиды жителям деревни. А барон этого не хотел вовсе. Однако из первых правил выживания на чужой территории: по возможности чти местные обычаи. А то хозяева ведь и осерчать могут. Где-то просто за «хамство» в кашу плюнут или в лицо, а в иных моментах, очень может быть, и на хладное тело непочтительного гостя.
— Мы! — радостно объявила Киса, плюхаясь на бревно рядом с Буровиным. В руках у нее был кувшин явно чего-то крепленого, а в глазах натуральный бл*дский пожар.
— Кто «мы»⁈ — от неожиданности поперхнулся Влад, чувствуя той самой своей частью тела приближающиеся со скоростью товарняка неприятности.
— Я-а-а-а! — тут же не очень логично, но зато предельно конкретно раздалось с другой от парня стороны, а под рубашку его тут же попытались пробраться шаловливые пальчики.
— Канка она! — улыбаясь во весь рот обрадовала Киса. — Рыбака дочь.
«Хороша!» — оценил парень вторую девушку. Была та чуть посветлее Кисы, но фигуркой удалась чуть более, на личный вкус Владимира. А уж эти карие глаза…
Парень на миг сжал зубы и отвесил подзатыльник. Себе. Моральный. И незримый. Чтобы не расслабляться.
А дуэт Киса-Канка уже вовсю распустил руки. Пришлось срочно принимать меры. По счастью, обошлось увещеванием. Мол, не трогайте бяку, не вкусный я! Шалуньи гостю не поверили, но пыл поумерили. Однако окончательно от своей идеи не отказались. Просто тактику сменили!
— Ну, пойдем попляшем! — тянули они парня все настойчивее в круг… где двое местных как раз лишали своего же соседа остатков зубов и самоуважения.
«Это ж как они с чужаками, если своих так мордуют!» — подивился парень, покачав головой. Особо он не испугался. Но все же становиться стороной местных разборок не хотелось.
— Ну что ж ты, Влад, — раздался отдававший легкой ехидцей голос у парня над ухом. — Иль тебе праздник наш не по нраву?
«Вот ведь сука!» — оценил барон, глядя на невинно лыбящегося старосту. Однако все-таки подхватил Канку и выдвинулся к огромному кострищу, не хуже чем в пионерлагерях его детства, благо танцы тут особыми изысками не отличались.