Страница 3 из 90
— Если вы про егерские, то нет. Не учат. Если про учебки вообще, то да. Всё оттуда. Человек с такими знаниями не рождается.
— А жаль. — Со смехом произнесла Зоя, которую уже настолько отпустило, что ей хватило сил на лёгкий флирт. — Ну, что же мы стоим? Пойдём смотреть эту вашу Ракитину.
Зал вмещавший примерно полтысячи зрителей, был полон, и Владимиру с Зоей едва удалось найти пару мест, на приставных стульях пятого ряда.
Известная артистка и певица, недавно прошедшая курс омоложения, выглядела от силы на двадцать пять, при том, что не так давно Вера Анатольевна, непублично и келейно отпраздновала пятидесятилетие. Но жизненный опыт хорошему артисту только придаёт шарм, и многоопытная женщина в обёртке юной девы, оружие поистине смертоносное. Не только молодые офицеры, но и многое повидавшие генералы и адмиралы, откровенно засматривались на фигуристую красотку, одетую или точнее не полностью раздетую в искристую ткань, открывавшую стройные ноги, и верх груди. Но никто, даже ревностные поборники морали не возмущались, потому как некоторое показное распутство, являлось сценической нормой, а в случае выступлений перед военнослужащими, даже обязательным элементом. И Ракитина прекрасно понимала, что не на детском утреннике выступает, а перед группой призовых самцов. Поэтому, когда пела, всячески покачивала бёдрами, выпячивала грудь, рукой поправляла волосы, и вообще транслировала сигналы физической доступности.
Но большинство наблюдало за спектаклем с умеренным интересом сытых хищников. У всех так или иначе половой вопрос давно решился, и в крайнем случае, офицеры искали приключений, где-нибудь в заповедниках, вроде мест, где пасутся студентки и молодые работницы. Но нашлись и те, кто откровенно пускал слюни на известную и весьма красивую даму, очарованный её внешними данными и красивым голосом.
Владимир принадлежал к первой категории. Отдавая должное красоте и актёрскому мастерству, кинодивы, предпочитал девушек прежде всего умных, начитанных, а красота являлась важным, но не главным.
Вера сразу заметила и узнала Владимира. Его фото достаточно часто мелькало в газетах и журналах, а знакомые с восторгом описывали подвиги юноши, удивляясь как можно было иметь такую подготовку в его годы. Но слухи о молодом человеке, которого она первый раз увидела на пароходе, в едва-едва приличном костюме, множились и ширились, а огоньку добавил Сева Новоградский, рассказав, как двое матёрых урок отхватили от пацана, едва не померев на месте. И как всякая женщина, она конечно разбиралась в погонах и званиях, и понимала, что получить в такие годы подполковника, и Героя России, это из разряда запредельного героизма. При этом парень совсем не походил на отморозка. Умный, ироничный взгляд, свежая аккуратная причёска, ухоженные руки и ногти, и вообще весь словно со страниц Армейского Вестника. Среди мужчин — офицеров не так часто, как ей хотелось, попадались тщательно следившие за собой, но именно таких Ракитина предпочитала всем другим. Женщина допела, и несмотря на то, что распорядитель бала уже махал руками чтобы она заканчивала выступление, что-то шепнула дирижёру небольшого оркестра, и снова шагнув к микрофону, запела вкладывая в голос всю страсть на которую была способна.
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,
Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,
Оттого что я тебе спою — как никто другой.
Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца.
Оттого что в земной ночи я вернее пса.[3]
Зрители сразу поняли к кому обращается знаменитая красавица, и с усмешкой продолжали слушать выступление, а Владимир, не дрогнув лицом внимал, словно это его ничуть не касалось.
Допев Вера поклонилась, сорвав бурные аплодисменты, и с улыбкой стала принимать цветы, и записки, складывая их в объёмистую корзину.
Словно не замечая кинжальных взглядов Ракитиной Владимир вывел под руку Зою, и не найдя взглядом адмирала повёл девушку по залам собираясь передать с рук на руки отцу.
— Куда мы идём? — Тихо спросила девушка.
— Хочу сдать вас вашему папе. — Владимир повернулся к девушке. — Не могу же я вас бросить посреди зала.
— Я вам совсем не интересна? — Ещё тише спросила девушка, и сжалась в ожидании ответа.
— Конечно интересны. Но, послушайте. Мне нет ещё восемнадцати, а вам уже нужно замуж, и чтобы дом полная чаша, и детишки… Где это всё и где я? Я просто и тупо не хочу жениться. Ни на ком. Да пусть даже на самой лучшей девушке на свете. И кстати, вам тоже не советую. У вас сейчас гормональный шторм, и всё что в брюках, вызывает повышенный интерес. Это не любовь. Это инстинкт размножения. И обычно происходит так. Юноша находит девицу своих лет, они кружатся вокруг друг друга, пока не понимают, что что-то не так. Затем новая встреча и новая… уточняется список требований к кандидатам в мужья и жёны, и прочее. И годам к двадцати пяти — тридцати у мужчин, и двадцати — двадцати пяти у женщин происходит слияние вариантов с какой-то там погрешностью. И это лучший вариант. Потому что в худшем случае следует подростковый ураганный секс, который воспринимается на фоне буйства гормонов как любовь, ну и далее возможны варианты. Иногда, всё притирается до приемлемых результатов, а иногда — нет. И я тоже не желаю в этом участвовать, на общих правилах. Вы уж позвольте мне летать там, где и как я захочу.
Девушку весьма недовольную крушением воздушных замков, Владимир сдал на руки отцу, и поспешил в обеденный зал, так как неимоверно хотелось есть. К дамским выкрутасам он относился нормально, ну или уверял себя в том. что относится нормально, но сил это отнимало прилично.