Страница 26 из 92
Глава 10
Как Михалыч и говорил, он действительно отказался от нескольких учеников в мою пользу и каждый вечер мы проводили двухчасовую интенсивную тренировку. Вторым проводником я пользовался исключительно при нём. Он настолько боялся публичности, что требовал охрану выключать камеры во время наших занятий. Первый час я пользовался двумя перчатками и тренировался сражаясь с Михалычем, а последующий одной, ведь часто с нами присутствовал кто-то ещё из его учеников, заменяя грушу для битья.
Старик очень не хотел, чтобы кто-то узнал о двух способностях, желая приберечь сюрприз для Фортиса. Он называл это «Козырь в рукаве», способный перевернуть ход всего турнира.
Мои ожидания оказались верны, и в школе уже пробежал слушок о моих способностях. Правда интерес учеников быстро угас. Вряд ли тому причина лишь в моём скрытном поведении, скорее никто не верил во всю эту чушь с двумя проводниками. Что ж, мне так даже лучше.
За это время я уже привык пользоваться второй способностью в виде щита, что великолепно защищал против любых атак. Дополнительная способность перчатки оказалось немного странной. При нажатии на красный переключатель, перчатка генерировала появление голографического тигра. Животное на ощупь ничем не отличалось от настоящего, картину портил лишь прозрачный силуэт. Вот только создание такого питомца отнимало значительную часть магической энергии, поэтому Михалыч счёл использование тигра нецелесообразным.
— Давай сфокусируемся на более важных вещах! До отборочных чуть больше недели, а ты ведь всё равно не сможешь использовать вторую перчатку, поэтому пока приоритет на главную способность! — наблюдая как тигр ласкается о мою руку сказал учитель.
В тот же момент голограмма исчезла.
— После отборочных можно будет расслабиться и посмотреть на что способно твоё животное, но не сейчас. Береги магические силы, Максим! Кто знает, что за противник тебя ждёт? В некоторых ситуациях, противника приходится брать измором! — уже не в первый раз повторил Михалыч.
— Значит первые отборочные будут перед Новым Годом, а когда вторые?
— В начале февраля, — старик кивнул мне и добавил, — На сегодня достаточно, ты молодец. Я боялся, что не осилишь столь плотный график. Многие даже от трех занятий в неделю жалуются, то на учёбу времени не хватает, то на жизнь. Ох, молодость. Надеюсь после похвалы не расслабишься! Знай, что за день до отборочного турнира тебя ждут целые сутки отдыха от магии. Будем копить силы, так сказать. Так что держишь! — подбодрил старик.
Знал бы он как я в «прошлой» жизни пахал. Порой перед серьёзными боями приходилось по шесть часов несколько недель тренироваться. Конечно моё новое тело не привыкло к таким нагрузкам, но это поправимо.
— Отец! Куда уж больше⁈ Я и так из кожи вон лезу, но тебе этого недостаточно! — возмутился Константин.
— Правда? Заметил я твои старания, когда ты встал на колени перед этой молокосоской! — напомнил о наболевшем Дмитрий, — Лучше бы она тебя убила, а так, только репутацию семьи очернил. Ну, ничего… скоро ты и сам будешь жалеть, что не сдох. Я превращу твою жизнь в сущий ад!
— В ад говоришь? Да я давно в нём живу, — с ненавистью он взглянул прямо в глаза главе семейства, угнетающему его уже много лет.
Дабы утихомирить пылкий нрав сына, отец прибегнул к старой, но эффективной схеме:
— Ты ведь знаешь правила, сынок, — со злобной улыбкой протянул тот, — в твоих интересах мне угодить, да и прошу я не так много, как мог бы, верно? Но в последнее время ты только дерзишь… а может моим людям стоит обсудить твоё поведение с матерью?
— Не смей трогать её! — крик эхом отозвался отовсюду.
Дмитрий улыбнулся. Хватило один раз показательно избить женщину, чтобы Константин усвоил урок — подчинение залог безопасности его матери. Играть на чувствах сына доставляло особое удовольствие, ведь безоговорочная власть и контроль — это то, к чему всегда стремился Воронцов. Он всегда верил, что нет лучше способа контролировать человека, чем манипуляция чем-то ценным.
— Всё в твоих руках. У тебя есть время до следующего Фортиса. Советую тренироваться усерднее, а не как в прошлый раз. Для наилучшей мотивации, я уже приказал твоим телохранителям следить за тобой. Никаких развлечений, сынок, а то я тоже могу «развлечься», вот только немножко по-другому… — вновь в воздухе повисла нотка садизма.
Константин применил способность, дабы узнать, что за эмоции скрывает отец и в лишний раз убедился, что все его угрозы не пустой звук. Он запросто способен даже на убийство беззащитной женщины, а внутри его души не осталось ничего, кроме беспросветной тьмы собственных интересов.
— Ты чудовище, самое настоящие чудовище, — холодно произнес наследник.
— А мне способности не нужны, чтобы понять кто ТЫ. Как я и подозревал, мой сын бесполезный слабак, — обменялся любезностями Дмитрий, — ты даже не способен защитить кого-либо. Ты беспомощен.
Отвечать отцу он не стал. Ещё одно колкое словечко могло вызвать у Дмитрия истерику, а отыгрываться он пошёл бы к матери. Не желая слушать оскорбления в свой адрес, Константин направился к двери, но отец напоследок произнес:
— Одно радует… у меня есть ещё один сын. Хорошая возможность всё переиграть, неправда ли? Вот только скажи, зачем тогда мне будешь нужен ты и она?
Не в силах что-то ответить, Воронцов младший застыл у двери.
— Советую возвращаться к тренировкам, сынок, — злобно прошипел он, демонстрируя своё превосходство.
В кабинет главы семейства вошёл высокий статный мужчина лет сорока. Константин кивнул ему в знак приветствия и поспешил удалиться.
— Добрый вечер, господин.
— И как? Обрадуете хорошими новостями? — без лишних слов обратился к своему гостю Дмитрий Воронцов.
— Ваш сын безусловно силён. Мало кто может достичь такого же результата, имея при себе лишь ментальную магию. К тому же, я вижу с его стороны желание совершенствоваться, что очень важно в нашей области. Он не прочь освоить навыки владения и другим оружием. Возможно глефа была не лучшим выбором, но он готов исправиться, — начал с хороших новостей один из лучших тренеров, что нанял для Константина отец.
— Но? Я не вижу в ваших глазах уверенности, — он хотел слышать правду, а не перечисление жалких достоинств сына, что не имели никакой ценности.