Контуженый

— Вы за деньгами, хлопчики, или пострелять захотелось?

Это первые его слова вместо приветствия. Чапай выходит из-за стола, и мы видим, что вместо левой ноги ниже колена у него протез.

Говорит он угрожающе:

— Наш «оркестр» всегда выступает в первом эшелоне. Навстречу лупят из всех калибров, а стежка минами устелена. Кому ногу оторвет, кому сразу башку.

После второй фразы с наглядным примером каждый задумывается. Чапай пытливо смотрит на нас и выкладывает на стол пятитысячные купюры веером.

— Компенсирую вам дорогу в оба конца. И гульнуть останется. Забирайте и проваливайте!

Третью фразу он сказал, как плюнул. И ждет: утремся и исчезнем? Ну уж нет! Здесь не драка, а струсить нельзя. Я исчерпал лимит малодушия еще в ночном клубе.

— Мы за Родину, — злюсь я.

— Какую родину?

— За нашу, за Россию! Ты кто такой, чтобы нас останавливать?

Денис поддерживает:

— Да, дядя, мы служить, а ты обратку включаешь. Зови старшего!

Усы Чапая приветливо растягиваются:

— Добре, патриоты. Только я не дядя, а Чапай. И вам позывные понадобятся, если возьмем.

Чапай садится за стол, убирает деньги.

— Начнем сначала. Представьтесь. Кто кем служил. И предъявите документы.

Я и Антон протягиваем военные билеты и паспорта, Денис только паспорт.

Мне есть, что сказать:

— Никита Данилин, старший сержант запаса. Срочную служил командиром минометного расчета. Участвовал в учениях.

— Антон Солнцев, — подхватывает Антон. — Служил вместе с Данилиным. Наводчик миномета, рядовой.

Чапай раскрывает военные билеты и одобрительно кивает:

— Минометчики нам потребны. Командир расчета и наводчик имеются. А ты, Шмелев, кем будешь?

— Шмелева назначим заряжающим, — рапортую я.

— Раскомандовался, сержант. Учти, Данилин, тут у нас без знаков различия и без погон.

Денис спешит заверить:

— Я справлюсь. Мы вместе хотим служить.

— Для начала пройдете медкомиссию. Сдадите кровь на ВИЧ, туберкулез, гепатит и наркотики. Служба безопасности пробьет ваши данные, а уже потом поговорим предметно. Если за душой косяки, выкладывайте сразу.

— У меня условный срок, — признается Денис.

— За что? Наркотики, сексуальная неприкосновенность, бандитизм — от ворот поворот!

— За хулиганку. С парнем подрался.

— Проверим. Если так, то добро пожаловать в «оркестр». Война — это большая серьезная драка, хлопцы. И бить лучше первым.

Чапай разглаживает усы и наставляет:

— А теперь главное. У нас свои заповеди и свои смертные грехи. Первый грех — предательство. За это расстрел. Дезертирство — то же предательство с тем же финалом.

Говорит он без пафоса и надрыва, однако взгляд и интонация такая, что сразу веришь, и уточнять, что да как, не хочется.

— Второй грех — алкоголь и наркотики на линии боевого соприкосновения. А вы будете там всегда. Третий грех — мародерство. Из чужого брать только трофеи врага. Четвертый грех — сексуальные контакты. Вы воины-освободители, а не насильники. Зарубите себе на яйцах! Нянчиться не будем!

Мы киваем. Я окончательно убеждаюсь, что старые ворота с пионерским лозунгом настоящая граница между прошлой и будущей жизнью.

После необходимых процедур ночь мы проводим в армейской палатке на панцирных кроватях с такими же новобранцами в солдаты удачи. Утром все трое снова у Чапая.

В его руках наши документы, в глазах доброжелательность.

— Поздравляю. Фильтрацию прошли, приняты на обучение минометчиков. Позывные придумали?

Над позывными нам не пришлось ломать голову. На правах будущего командира я представляю боевой расчет:

— Солнцев — Чех, Шмелев — Шмель, а я — Кит.

Кличкой меня наградил Денис, как самого спокойного и толстокожего из нашей троицы. Я согласился, со стороны виднее.

— Добре, — кивает Чапай. — Обращайтесь теперь так не только по рации, а всегда. Пока не вернетесь на гражданку.

— Так точно, Чапай!

— А сейчас дружно достаем телефоны и удаляем себя из соцсетей.

— Каких? — уточняет Денис.

— Всех абсолютно! Даже старые аккаунты, которыми годами не пользуетесь, удалить! Это условие нашей компании.

— Зачем?

— Чтобы враг ничего не узнал даже после вашей смерти.

— И все фотки? — расстраивается Антон.

— Выполнять, Чех!

Чапай проверяет наши телефоны и выкладывает на стол бумаги.

— Заполняйте контракты. Первый контракт на шесть месяцев. Две недели обучения и на передовую. Вопросы есть?

— А после шести месяцев что? — спрашивает Шмель.

— Сами поймете: или с нами или домой. В ЧВК остаются адреналиновые наркоманы. Попробовал — понравилось. Это как вирус, а антивируса нет.

— Шесть месяцев достаточно. Через полгода война закончится, — убежден я.

Усы на лице Чапая широко растягиваются:

— Я вам открою маленькую тайну — войны всегда есть и всегда будут. Работа у вас будет вечно. А главное, где бы «музыканты» ни работали, хоть в Африке, хоть в Америке — мы защищаем Родину!

— Я загранпаспорт не заказываю. Жду, когда везде будет Россия, — усмехается Шмель.

— Настрой одобряю. Глупой опасности и в мирной жизни хватает. Поскользнулся в ванной и кранты. Или на нож в пьяной драке нарвался. У нас хотя бы страховка имеется. Пять миллионов за гибель, три за ранение.

— А если плен?

Чапай сводит брови, качает головой:

— У нас такая организация, что в плен брать не будут. Бейтесь до последнего. А на крайний случай у каждого будет в запасе граната. Она так и называется — последняя граната. Вам расскажут, что делать.

— Инструкция на пять миллионов, — пытается шутить Денис.

Шутка звучит плохо. У нас кислые лица.

Чех мнется и выражает общую мысль:

— После смерти, хоть рубль, хоть миллионы — уже по барабану.

— Смотря кому достанутся, — возражает Чапай. — Мы платим только наличными без всяких карточек и банков. На ваш выбор — после контракта всю сумму сразу или ежемесячно по доверенности за вас будут получать деньги родственники.

— В Дальске можно? — спрашивает Денис.

— Где угодно. Приедут и выдадут указанному тобой человеку.

— Мы решили, — объявляет Шмель. — Наши деньги будет получать сестра Чеха — Злата Солнцева.

— А родители?

— Мой отец все пропьет, а в Злате мы уверены. Все трое.

— Ваше право. Пишите доверенности на ее имя.

Денис полночи нас увещевал, что копить вместе — лучший вариант. Втроем у нас накопится крупная сумма. Мы будем выполнять боевые задания и получать премии. Вернемся домой, купим автомойку самообслуживании, вытесним Макса Лупика из города и заживем — доходов всем хватит. Как работает автомойка он знает. Это наш шанс круто изменить жизнь. Будем гонять не на крашеной «шевроле» прошлого века, а на новом черном БМВ.

План мне понравился, Антону тоже. Втроем и заработать быстрее, и руководить потом прибыльным бизнесом легче.

Паспортные данные Златы я переписываю из заявления в ЗАГС. Хоть для чего-то документ пригодился.

Шмель замечает бланк и посмеивается:

— Сохрани. Разбогатеешь, и Злата заявление подпишет. Гульнем на вашей свадьбе.

Я вспоминаю Злату в объятиях Дениса и качаю головой:

— Этого не будет.

— Значит, будет что-то другое. Главное, чтобы было!

Чапай забирает контракты и вручает нам жетоны сотрудников ЧВК «Вагнер».

— Носите на шее. Там ваш персональный номер, чтобы в случае чего… — Он недоговаривает, меняется в лице и по-отчески добавляет: — Запомните, хлопцы, смелость города берет. Не позорьте ваших дедов-победителей.

Мы идем на склад за военной формой. Перед бытовкой Чапая ждут настороженные новички и с уважением смотрят на нас. Они только прибыли, а мы здесь уже сутки и успели постричься «под спецназ».

Денис звонит Злате и сообщает, что она будет получать наши деньги, копить на общий бизнес.

— Дома не держи. Храни в тайнике в паровозе под сиденьем, где я показывал. Так надежнее. И никому не слова! О тайнике знаем только мы четверо. Ты будешь в доле.