Тайна крови

— Наличными или по счету?

— Что?

Передо мной сидела полная женщина и жевала жвачку. Она недовольным взглядом окинула очередь, стелившуюся за мной аркховым хвостом и нервно повторила:

— Платить будете наличными или по счету?

— А… По счету.

Опомнилась, приложила планшет к сканнеру и взяла пакеты, понятия не имея, что туда наложила. А наложено было не мало и стоило это «не мало» дорого. Но сейчас дела до этого не было.

Я брела домой, за мной лениво плелись рейгверды, а в голове крутилась одна-единственная мысль: «я ведь не принимала таблетки». И сейчас у меня не многим больше часа…

Моей контрацепцией всегда заведовала Лоби. Лубират — пилюли, которые она выписывала, стопроцентно защищали от беременности, если принять их до, во время или сразу после акта. Интересно, какой надо извращенной фантазией обладать, чтобы пить таблетки во время… ну, в самый ответственный момент в общем. Но дело в другом. С Таххиром я даже не задумывалась о ребенке. Пила таблетки машинально, по расписанию. Он сам давал или загодя принимала, зная настроение своего мужчины. С Харви у меня снесло крышу, и в шаре я даже не подумала о контрацепции. Конечно, шанс, что я забеременела — меньше одного на миллион, но он был!

Прислушалась к себе и ничего не чувствовала. Никаких изменений. Да и могут ли они быть? Всего несколько часов прошло. Вот только Лубират уже не эффективен. Особенность репродуктивного процесса современных людей такова, что забеременеть крайне сложно, но это случается стремительно. Как правило, лекарь через несколько часов после полового акта может сказать, состоялось оплодотворение или нет, порой даже определить пол, заложенный на генном уровне. Если да, то, как говорится, поздно пить Боржоми, когда почки отлетели. Бессмертный, кстати, источник воды, в отличие от моих почек и моей нервной системы.

Не выдержала и, поставив пакеты на лавочку, извлекла из сумочки планшет.

Лоби ответила сразу:

— Привет. Смотрела новости, рада, что у вас все хорошо! Как ты там?

— Пока не понимаю. Купила ребятам… — разглядела в пакете две бутылки вина, — надеюсь, что-то помимо алкоголя. Проведем вечер вместе. Но я по другой причине звоню. Мне нужен профессиональный совет. Ты можешь говорить?

— С тобой — всегда. Марта, выйди, пожалуйста, — недовольное вяканье брюнетки и строгое в ответ: — Марта! Все. Теперь говори.

— Я не приняла Лубират и прошло больше двенадцати часов…

Закусила губу, не зная, как расценивать напряженное молчание подруги.

— И? — наконец, не выдержала она, явно не понимая, что от нее требуется. — Я по телепатосвязи ничего не определю. Приезжай, скажу результат.

— Что? Нет! В смысле… Нет, — протестовала уже значительно мягче. Мысль о том, что можно не принимать таблетки и узнать точный вердикт, неприятно царапнула сознание. К такому жизнь меня не подготовила.

— Так, конкретно. Что от меня требуется?

— Что я могу принять, чтобы… Если вдруг забеременела, то…

— Я сейчас посмотрю ближайшую от тебя аптеку, — подруга мазнула пальцами по планшету, подсвечивающему ее лицо желтоватым светом, а затем выдала: — Рядом с твоим домом есть одна. Скажи и одобрю для тебя приобретение «Оксцинума». Если у тебя завелся нелегал — абортирует надежно и безопасно.

Мои губы дрогнули в неуверенной улыбке.

— Подожди. Это что, ребенок…

Я сделала страшные глаза и приложила палец к губам.

— Не думаю. Я просто на всякий случай спрашиваю…

— Совет. Беременность — лучшее, что случилось со мной за всю жизнь. Я, конечно, своего мужа обожаю, но, если так случится, и он спрыгнет с трена под названием «семейный быт и рутина», рядом со мной всегда останется Тина.

— Ты выбрала имя? — улыбка помимо воли расчертила лицо. — Красивое.

— Я уже буду не одинока. И давай говорить прямо. Мужиков, которые способны хорошенько тебя оттрахать и сделать ребенка сегодня днем с огнем не сыщешь. Если один из таких самцов тебя осеменил — радуйся, прими, как дар и рожай. Но решать в любом случае только тебе. Одобрение на покупку Оксцинума оставляю, но буду рада, если ты не воспользуешься. Все, мне пора. В девятой палате какой-то инцидент.

— Спасибо, Лоби.

— Не делай такое лицо! Ребенок — это начало жизни, а не конец. Иначе говорят только конченые дуры, эгоистки и женщины, не понимающие, в чем наше истинное предназначение. Понадоблюсь — звони. Договорились?

Кивнула, поджала губы и, отключилась.

Я посидела какое-то время, откинувшись на спинку лавочки и глядя в небо. Тучи сгущались, вот-вот грозили разразиться дождем. Кажется, пара капель даже плюхнулись куда-то на ноги. Я любила этот момент: грозы еще нет, но воздух становится необычайно свежим, легким, вкусным. Все вокруг замирает, словно в ожидании. А затем обрушивается мощь стихии. Помню, как во время грозы мы с Таном забирались к родителям под одеяло и в окно семидесятого этажа смотрели, как в шпили соседних небоскребов врезаются молнии, искрясь, прокатываются по гарцанному корпусу и гаснут, теряя свою опасную мощь. Меня тогда это так пугало и вдохновляло одновременно, что картина удара светящейся змеи в земную башню, искры, оглушающий рев стихии, гневный рык грома в ответ навсегда осталась в памяти. Вот и в жизни моей так. Вот-вот случится что-то подобное. Вот только, в отличие от небоскребов дистрикта, у меня заземления не было и шансов выстоять — тоже.

Я загрузила планшет, нарисовала табличку «за аборт» и «против аборта». Понимаю, что шансы забеременеть минимальны, но все же, эта мысль не давала покоя. С Таххиром я никогда не задумывалась, что могу убить собственного ребенка. А скольких уже убивала, принимая Лубират?

Моя душа сейчас походила на плывущие по небу тучи. Такая же темная и тяжелая, ей так же хотелось излить свои страхи и свою боль.

За. Не будет полигона и расставания с ребенком, которого я никогда не смогу отдать в подобное место. Не будет угроз от Зейды. Не будет страха потерять Тана и Альби. Не будет страха, что Харви заберет моего ребенка и оставит меня одну.

Против. Аборт — это операция по удалению сердца и отравлению души. Я стану сама себе омерзительна. Если жизнь во мне зародилась, кто я такая, чтобы ее прервать? Одно дело, помешать зародиться, а другое — сознательно стать детоубийцей.

Когда на экран упали первые крупные капли, я спрятала планшет в сумочку и поторопилась домой. Туда, где вкусно пахнет кофе и горячими тостами. Их Альби особенно любит жарить. Где с паяльником и каким-то деталями ждет Тан, где даже Пугало, что вцепилось своими маленькими пальчиками в мои туфельки и поставило их на полочку, стало родным и любимым.

Брат с сестрой переглянулись, словно заговорщики, а затем Тан, отложив в сторону паяльник и загасив свет своей искры, льющийся из пальцев серебристо-черным потоком, принял у меня пакеты и отнес Альби.

— Ты промокла. Переодевайся в сухое, пока не простыла, и сядем обедать.

Я прекратила взбивать намокшие волосы и удивленно уставилась на брата. Кажется, кому-то угроза расставания пошла на пользу.

— Как скажете, фет Аллевойский, — присела в шутливом реверансе, но, понимая справедливость советов брата, поспешила сменить вымокший наряд на сухое домашнее платье, быстро высушила волосы в капсуле и вышла в столовую.

Ребята быстро разобрали пакеты и уже накрыли стол. Над кружками с кофе вился ароматный дымок, а в тарелках, помимо трехэтажных сэндвичей, лежали нарезка из сыра, оливки, мясной рулет, пирожные и куча всего, чего обычно в нашем рационе не было.

— Красная рыба? — глянула на выглядывающий из сэндвича маслянисто-красный кусок и вскинула брови.

— Знатно тебе фетрой голову вскружил, даже не видела, что брала? — мое появление восприняли в качестве приглашения за стол и Альби впилась зубами в хрустящий бутерброд, закрывая от наслаждения глаза. Пугало, сложив ручки на груди в умоляющем жесте, поскуливал, глядя на нее, как умирающий с голода на богача. — Не верь еноту, он врет. Только что умял целую миску фруктов и печенья!