Ставка на смерть

Сетку подняли в вертолет. Глубокая рана причиняла Алексу резкую боль. Он молча терпел, глядя, как Тайнана вынимают из сетки. Парень еще дышал, но потерял много крови. Хок ничего больше не мог для него сделать.

Он созерцал смертные судороги огромного океанского лайнера, испытывая одновременно ужас и чувство удовлетворения. В отличие от большинства подобных катастроф эта не оставила в море множество охваченных паникой людей, молящих небо о милосердии. Нет, после «Левиафана» осталась лишь серовато-белая дымка. Она, как покров, повисла в нескольких футах над поверхностью моря.

Уже скоро океан будет абсолютно чистым. Вертолет развернулся и набрал высоту. Алекс бросил последний взгляд на могилу лайнера.

Все кончено.

Эпилог

Париж станцевал свое последнее танго. Кто-то нажал не на ту кнопку и забыл включить город света. Конечно, тотальное отключение электричества не было случайностью. Бонапарту ничего не оставалось, как пойти на эту крайнюю меру. За неделю до этого китайцы бросили его на растерзание волкам, и теперь волки были у самой двери. И тогда Бонапарт приказал отключить во всем Париже электричество, вернув парижан в 1944 год. В девять наступал комендантский час. Любой, кого ловили на улице позже, отправлялся за решетку.

У Джет была очень веская причина. Она бежала, спасая свою жизнь.

Из Гонконга она прилетела в Париж, надеясь, что это лучшее место, чтобы спрятаться. Туту нее была квартира — скромное гнездышко, которое она когда-то делила с любовником Шатци. Десять лет назад после очередной ссоры он сказал ей, чтобы она выметалась. Он перестал оплачивать квартиру, счета за тепло и электричество. Но она осталась и в конце концов выкупила квартиру под вымышленным именем. Это было место, о котором никто не знал.

Она запрыгнула в свой «мерседес», глубоко вздохнула и заставила себя медленно отъехать от обочины. Фары у всех машин, включая ее собственную, были выключены. Поэтому ехать было очень сложно.

Направляясь в Тюильри, Джет видела маячившую вдали Эйфелеву башню, которая торчала, как черный перст, указующий на небеса. Единственным огоньком на всей башне был маленький красный предупредительный фонарь для самолетов. Во всех окнах было темно. На фоне звездного неба чернели древние каштаны, выстроившиеся по обеим сторонам улицы.

Джет нервно поглядывала в зеркало заднего вида. Полицейская машина ехала за ней почти вплотную уже два квартала, потом вдруг неожиданно свернула на улицу Георга Пятого. Сжав руль левой рукой, она заметила, поднеся зажигалку к сигарете, что ее правая рука дрожит. Ничего удивительного, что ее нервы натянуты как струна. Сегодня утром в ее квартиру пришли офицеры госбезопасности в штатском.

Она сбежала по черной лестнице, ничего не успев взять с собой. Через шесть часов вернулась. Джет наблюдала за входом, сидя на скамейке в маленьком парке через дорогу. Спустя четыре часа она решила рискнуть, пробежала по бульвару, заскочила в подъезд и взлетела по лестнице к своей квартире на третьем этаже. В ней все было перевернуто вверх дном, но Джет не обратила на это никакого внимания. Ей понадобилось десять минут, чтобы забрать то, что ей было нужнее всего — деньги и пистолет из маленького сейфа в полу, спрятанного под горой туфель. Да еще некоторые украшения.

По пути назад Джет забрала щенка шарпея, которого она назвала Стокли. Теперь собака сидела на соседнем си-деньи в черной сумке. На коленях лежал маленький пистолет. Она решила, что, если ее кто-нибудь остановит, будет стрелять.

Джет под вымышленным именем сняла номер в «Ритце» и позвонила по номеру, которым велел ей воспользоваться Сток в крайнем случае. Совершенно неожиданно Сток оказался в Париже. Он не сказал точно, для чего, но догадаться было несложно. Бонапарт забаррикадировался в Елисейском дворце. На крыше засели снайперы, во дворе — танки. Никакая резолюция ООН не могла заставить его оттуда выйти.

Джет попросила помочь ей выбраться из Парижа. Сию же минуту. Он сказал, что понимает и что-нибудь придумает. Он позвонит ей на сотовый сегодня после девяти и скажет, что делать.

Она ехала на средней скорости к тому месту, которое назвал Сток. В глубине сознания шевелились воспоминания. Не ее личные воспоминания, а новостные хроники оккупированного нацистами Парижа. Тени людей, спешащих по темным улицам, отчаянно стремящихся добраться до дома, запереться в безопасном пространстве квартир. Она проехала мимо съемочной группы Си-эн-эн, которая использовала все доступные ей источники света, чтобы заснять рассказ репортера о темноте, охватившей Париж. Неподалеку раздался приглушенный хлопок, и горизонт осветила яркая вспышка.

Камера с бешеной скоростью развернулась, пытаясь запечатлеть момент.

«Де жа вю», — подумала Джет.

По радио говорили американские репортеры. О нынешней ситуации ходило множество самых противоречивых слухов. Сторонники Бонапарта полагали, что окруженный император — последняя надежда нации. Тем не менее петля вокруг шеи Бонапарта затягивалась. Противники утверждали, что он заплатил определенным группам за то, чтобы они бегали по городу и стреляли во всех, кто неправильно отвечал на их вопросы. Они говорили, что президент валит все на англо-американские бомбардировщики, которых никто не видел. Он заварил кашу с отключением электроэнергии, а бомбы все равно продолжали взрываться.

Ходили разговоры, что Бонапарт сам взрывал здания, чтобы его военная полиция могла еще сильнее подмять страну. Чтобы еще больше сторонников с оружием в руках встали на его защиту.

Люди, которые говорили подобные вещи, исчезали каждую ночь.

Джет свернула на мост Луи-Филиппа и, переехав через Сену, попала на крошечный остров Сен-Луи. Увидела свободное место, оставила машину и пошла по улице. Джет шла быстро, оглядываясь по сторонам. На улице, кроме нее, никого не было. По крайней мере, она никого не видела. Джет полагала, что за ней никто не следит с того самого момента, как полицейская машина свернула в переулок.

Стокли дал ей четкие инструкции. Она побежала по ступенькам, ведущим к набережной. Потом пошла к восточной оконечности острова.

Она остановилась и зажгла сигарету. Две башни собора парижской Богоматери с потушенными прожекторами чернели на фоне неба. Джет различила наверху фигуры горгулий, и по спине у нее побежали мурашки. Она оглянулась на мост, по которому только что проехала. Никого.

Внезапно на южной башне зазвонил колокол Квази-моды. Было без пятнадцати двенадцать. Джет посмотрела на другой берег реки, не зная, чего ждать и кто будет встречать ее.

Послышалось тихое гудение. Звук шел с восточной стороны острова Сите. На моторную лодку не похоже. Больше смахивало на маленький самолет, летевший очень низко. Что бы это ни было, его скрывали деревья и ряды зданий на другой стороне реки. Джет снова бросила нервный взгляд на мост, а потом повернулась к Сене.

Да, это был самолет, теперь она его видела. Но кто это был — друг или враг?

Маленький гидроплан летел прямо над рекой и направлялся прямо к Джет. Она видела, как самолет сбросил скорость, а потом слегка задрал нос, перед тем как поплавки соприкоснулись с поверхностью воды. Поднялся столб брызг. В ту же секунду пилот заглушил мотор.

Джет застыла. Боже мой, подумала она, если тот, кто был на борту, хотел причинить ей зло, она никак не сможет защититься. Здесь некуда бежать, негде спрятаться.

Гидроплан снова включил двигатель и стал приближаться. Окно со стороны пилота открылось. Рука Джет скользнула в сумочку, нащупывая пистолет, но в окне возникло знакомое лицо. Волнистые черные волосы. Он улыбнулся и жестом пригласил ее в самолет.

— Давай, — крикнул Алекс Хок, — запрыгивай! А то за нами тут целая компании тащится!

— Какая компания? — крикнула Джет. инстинктивно оглянувшись на мост. Появился черный седан, с визгом затормозил, и все четыре двери распахнулись одновременно. Джет не обязательно было видеть их лица. Она уже знала — Те-By.