Нетвой

– Красивая? – спрашивает мама с улыбкой. Романтичная душа.

– Очень. – И сам как идиот улыбаюсь. Ну вот, отвлекся… – Она старше, ма.

– Ей сорок?

– Двадцать шесть.

– Если ты думаешь, – говорит отец, утаскивая из сковородки кусочек мяса, – что мы будем тебя отговаривать и доказывать, что это плохо, то вспомни, что твой древний отец старше твоей молодой матери на девятнадцать лет, и пойми, что в этой семье всем плевать на возраст, если есть любовь.

Да мне тоже плевать. Жаль только, что у Оли другое мнение на этот счет.

Еще недолго болтаю с родителями, сегодня даже странно легко с папой, это радует.

Мы ужинаем, и я понимаю, что желание ехать куда-то отсутствует напрочь. Дома опять не усну, завтра игра, нужно быть в полном порядке, тем более, пока ехал, позвонили из фирмы, утром приедут ставить стекло, мне нужно присутствовать.

– Ма, можно я у вас останусь? Спать охота, ехать не хочется.

– Ты же знаешь, что тебе не нужно спрашивать разрешения, чтобы остаться в собственном доме, Антош. Твоя комната навсегда твоя.

И хорошо как-то… И сплю тоже крепко. Не хватало этого.

Глава 9

Антон

Несмотря на подъем в семь утра, чувствую себя как никогда бодро. Все-таки стены родительского дома реально напитывают силами, хорошо здесь…

Принимаю душ, завтракаю с любовью приготовленными мамой в такую рань сырниками, обещаю не пропадать надолго и уезжаю. Нужно успеть домой за формой и лететь в спорткомплекс, через час приедут вставлять окно в кабинете Крохи, разбитое из-за тупости.

На том самом месте сидит та самая бабушка, снова продает цветы и ягоды. Наверное, надо бы остановиться, не лезть сейчас на рожон, потому что Оля на меня не слишком мягко реагирует, но… Не держу себя, иду к ней, скупаю все ягоды, что есть, и тащу эти три стаканчика с клубникой, малиной и черникой в кабинет Крохи, надеясь, что в штаны она мне их не решит высыпать. Хотя я не сильно против, чтобы она залезла мне в штаны…

Оли еще нет, оставляю ягоды на столе, заношу вещи в раздевалку и иду на улицу встречать ремонтников. В комплексе еще почти пусто, поэтому позволяю себе понаглеть и курить в открытую, пока наблюдаю за тем, как идет работа. Парни справляются быстро, хотя я, честно, ожидал, что затянется это на добрых полдня, и когда они почти заканчивают, вижу, как в кабинет входит Кроха, застывая на месте.

Смотрит на происходящее с непониманием, как будто привидение увидела, а потом переводит взгляд на меня. Между нами всего несколько метров, но закрытое окно и стена толстенная, точно картинку наших отношений в это место перенесли, чтобы еще раз указать на то, как мы далеки друг от друга.

Оля хмурится, как будто понять не может, что происходит, а когда парни заканчивают и я расплачиваюсь за работу, вижу, как наблюдает за нами в окно.

Иду. Стремно отчего-то, ощущение, что высказывать сейчас начнет, что так делать не нужно было, и все остальное, и бла-бла. Женщины вообще аргументов могут целую гору найти, даже ненужных, просто лишь бы отбрить посильнее, уколоть, задеть. Женщины, они же хитрые. Она даже если сама хочет, нужно отказать почему-то, она это «нет» так уверенно скажет, что ты себя потом еще полжизни будешь дерьмом чувствовать.

Вхожу в кабинет и застываю. Кроха стоит у окна ко мне спиной. Красивая до чертиков. Стройная, еще и на каблуках сегодня, в брючном костюме, твою ж… Мозг отключается, пока рассматриваю, и она, словно подыгрывая мне, не поворачивается, позволяя любоваться. В штанах опять тесно, член призывно дергается, реагируя на ту, в ком бесконечно хочется оказаться, и я с трудом держусь, чтобы оставить дыхание ровным.

Подойти бы, обнять, в ушко поцеловать, чтобы злилась и шипела, что возбуждаю не вовремя, чтобы не одному тут от кипящей крови дохнуть.

Но я же не нравлюсь.

Поэтому и стою как идиот в дверях, косяк плечом подпирая.

– Антон, что это было? – наконец-то решает со мной заговорить и разворачивается. Губы накрашены темным, на шоколадку похожи, и сдохнуть от диабета прямо на месте хочется, если нет возможности эти губы целовать.

Она сегодня – картинка. Всегда шикарна, но эти губы, босоножки… черт, я готов на колени к этим ногам упасть, честное слово, что-то нереальное она со мной делает, точно ведьма.

– Окно? – усмехаюсь, через силу отрывая взгляд от тонких щиколоток.

– Да. Сколько я вам должна? – опять режим колючки включает, ну стерва стервой, змея, ведьма, блин!

Сердце ты мне вернуть должна, Ольга губы твои манящие Сергеевна, жить тяжело, неполноценным себя чувствую. Стою тут как кретин, слюни по полу размазываю, потому что от взгляда одного на тебя внутри все сжимается, а ты еще спрашиваешь, что должна.

Любовь, Кроха.

– Ты мне должна одно свидание, – загибаю пальцы, – один поцелуй, один шанс и… – про ночь не стоит говорить, наверное, да? – и все, в общем-то.

– Я просила, – говорит с нажимом, закатывая глаза, – не оказывать мне знаков внимания, Антон, я старше вас, у нас ничего не получится, направьте свою энергию в другое женское русло и назовите сумму за окно, в конце концов!

– Цену за окно уже назвал, – подхожу к ее столу и хватаю одну ягодку черники, закидывая в рот, – вот еще туда же, скушай витамины, полезно. А если ты про деньги, то мой косяк – мои затраты. Я разбил – я починил. Еще вопросы?

– Да, Антон, вопросов масса, – подходит ближе, бесится, еще чуть-чуть, и пар из ушей пойдет. Если так безразличен, то что ж ты бесишься? – Вы всегда такой наглый?

– Девяносто процентов времени, в остальные десять я зайчик пушистый. – Улыбаюсь и смотрю на Ольгу заразу Сергеевну, она так близко, что дыхание останавливается, а сердце, наоборот, по ребрам с тройной скоростью лупить начинает. Браслет на руке пищит, оповещая, что слишком высокий пульс, и пока Оля глаза закатывает и фыркает в очередной раз, я быстро наклоняюсь и крошечный поцелуй на щеке оставляю, просто чтобы… Ну, чтобы коснуться и соперника на льду сегодня вынести, моментом этим заряженным. Чтобы выжить, блин, сердце успокоить и душу патокой залить, чтобы не болела от очередного отказа.

– Да ты!.. – рычит за поцелуй, слов не находит, шлепает меня по плечам пару раз, но больно не делает. Хотя может, у нее мышцы крепкие, захотела бы – сделала. Но нет. Не хочет? Это радует. – От тебя сигаретами пахнет, – вдруг смягчается, хмурит брови и идет к окну, открывая настежь. Блин, у нее ж аллергия… Вот я придурок! Хватаю еще несколько ягодок из тех, что сам и купил, пытаясь перебить запах дыма, и быстро подхожу со спины к Крохе, пока она не ушла. Она слишком удобно стоит у окна, я не могу устоять, это выше моих сил.

Обнимаю крепко, сжимаю руки на талии, она такая тонкая, что боюсь сломать. И, на удивление, Кроха не вырывается. Расслабляется как-то странно и выдыхает грустно, словно я с ней что-то плохое делаю. Да что с тобой происходит-то, а? Неужели и правда так сильно не нравлюсь, что приходится терпеть мои прикосновения? Не хочу верить.

Она не слишком убедительна в своих отказах, чтобы я поверил в их искренность.

– Крох, скушай ягоды, я от чистого сердца купил, – шепчу на ушко, нагло не отпуская Олю. Не хочу. Не могу! Я первый раз дорвался, оттаскивать всей командой придется. Она сногсшибательно пахнет, от аромата голова кружится и появляется новое маньяческое желание этим ароматом все в своей квартире залить, чтобы ощущать фантомное присутствие Крохи. – И плевать мне на эту разницу в возрасте, там всего-то четыре года…

Обнимать ее круче всего на свете. Я так не кайфовал в свой первый секс, как сейчас, имея возможность просто касаться кожи губами и сжимать руками талию. Гуляю губами по скуле, щеке, виску, Оля странно не реагирует, возможно, вообще отключилась и думает о чем-то своем, но это даже к лучшему. Пусть это будут лично мои пара минут счастья, я заслужил, она каждый день разбивает мне сердце, должен же быть утешительный приз!