Один долгий вечер

Даша лежала молча, смотря в одну точку, раскинув руки и ноги, и слизывала с прокушенной губы кровь.

Он с минуту посмотрел на неё и вышел, хлопнув входной дверью. Девушка сползла с постели, надела на себя разрезанные джинсы, заметя на бёдрах кровь и что-то белое, вязкое… Значит, эта скотина не предохранялась. Даша зарыдала в голос, пытаясь найти в кармане куртки телефон. Кому звонить — она не знала. Маме? Папе? Что делать, чтобы не забеременеть? Господи, помоги ей. Как же это больно!

Конечно, она позвонила родителям. То, что с ней сделал Ваня невозможно замять или забыть. Есть вещи, которые друзья или подруги не в состоянии решить. Даша решила не поддаваться на угрозы, а заявить в полицию на Ваню Перелётного.

Мама с папой примчались через десять минут на машине, оставив маленькую сестру с соседями. Римма Вячеславовна Погелова была женщиной тридцати девяти лет, очень симпатичной, но тоже в толстых очках, отчего глаза казались маленькими. Она так расстроилась из-за насилия над дочерью, что успокаивать надо было не Дашу, а её.

Отец — Роман Леонидович, старше жены на шесть лет, держался напряжённо и даже раздражённо. Даша думала, что с приездом родителей что-нибудь прояснится, но стало ещё хуже. Они оба запаниковали и даже начали ожесточённо ругаться друг с другом.

Дарья разревелась, накричала на них — это подействовало, отрезвило, и тогда они прямиком поехали в полицию, завернув дочь в одеяло. Там приняли заявление, направили в больницу для снятия улик, сфотографировали побои. В больнице девушку осмотрела дежурный врач, покачала головой: — Повреждения наружных тканей, ничего страшного. Я взяла на анализ мазки, чтобы выявить его сперму. Он не надевал презерватив?

Дарья лежала на холодном кресле, смотря на гудящие лампы дневного света под потолком: — Я не знаю, но, по-моему, нет. Доктор, а что если я забеременею от этого подонка?

Женщина серьёзно посмотрела на вымученную девушку и ободряющее улыбнулась: — Не бойся, не забеременеешь, я дам тебе страховочную таблетку. Пошли — выпьешь.

У Даши отлегло от сердца. Ей разрешили сходить в душ, где она долго и ожесточённо мылась. Очень хотелось позвонить Мише, ведь он был в заложниках у Ваниных друзей. Отпустили его, что с ним? Придя из душа в палату, её на ночь оставили на всякий случай, девушка обнаружила миллион пропущенных звонков от Миши. Дрожащими пальцами она нажала вызов.

Разговор получился странный. Он сильно переживал за неё, но ему и в голову не приходило, что Дашу могут изнасиловать. Миша рассказал, что по дороге к ней его посадил к себе в машину Ваня Перелётный, оставил с друзьями и куда-то пошёл. Те не выпускали его, пока он не вернулся, заставили позвонить девушке и перенести встречу. Даша рассказала ему остальное — в трубке долго длилось молчание, девушка почти вдавила в ухо динамик телефона. Ей казалось всё каким-то равнодушным, а особенно слова — он изнасиловал меня, Миша, жестоко и грубо. Мне было очень больно — зашептала она в трубку, плача. Слёзы сводили скулы, захотелось нареветься до боли в голове.

— Ты сейчас где? Заявила в полицию?

Она успокоила его, что — да, и она в больнице. Оставили её до утра. Он пообещал забрать её утром, сказал, что Ваню накажут, попросил, чтобы она не переживала, поцеловал и положил трубку.

Даша ещё долго сидела в коридоре на кушетке и плакала при жестоком тусклом свете больничных ламп. На часах было четыре утра наступившего нового года.

Отец Дениса не был против того, что в полдень 1 января заявился Олег Роторов с девушкой и попросился пожить у них немного. Виноградову Тимофею Викторовичу не пристало удивляться, парни взрослые, все при дамах, а если это так, то и приключения соответственные. Он вспомнил свою шальную юность, и впустил парочку в свой дом без лишних разговоров, хотя Дениса дома не было, он пропадал с красавицей Радой.

— Размещайтесь, — махнул он, улыбнулся подавленной девушке с разбитым лицом и ушёл в гостиную, где до этого смотрел по кабельному новости.

— Он хороший мужик, — прокомментировал Олег, потянув Таю в комнату для гостей. Квартира была намного скромнее обставлена, чем у Олега, Тимофей был явно приверженец минимализма. Ну а женщины тут, как известно, давно не водилось — той, которая могла бы заняться интерьером.

Тая встала на пороге комнаты, закрыв за собой дверь, и сухими красными глазами поглядела на Олега.

— Олег, пожалуйста, ради меня, вернись домой. Это ребячество, это глупо, — уже который раз убеждала она его. — Ну, проживём мы тут несколько дней — дальше что?

Он с размаху сел на двуспальную постель и откинулся на подушки.

— Отец Дэна не будет возражать, если это будет и месяц — он постоянно на работе, он нас не увидит, мы — его.

— Как же для тебя всё просто, а о последствиях ты подумал?

Он протянул к ней руки, улыбаясь: — Иди ко мне — о последствиях я позабочусь, не бойся. Пока ты не захочешь, детей у нас не будет.

Она сложила губы в горькую линию: — Я не об этом. Хотя об этом говорил твой отец — он боится, чтобы ты чего-нибудь не подхватил от меня и обязательно предохранялся.

Олег махнул рукой: — Неважно, что он говорил, он просто судит людей по себе.

Девушка села рядом с ним на постель, рассеянно оглядываясь вокруг.

— И всё равно из-за меня у тебя такие проблемы. Это не правильно, так не должно быть. Очень скоро ты поймёшь это.

Олег рывком опрокинул её на постель и навис над ней: — Никогда не говори за меня. Я хочу быть с тобой, я буду с тобой, и точка. Никто мне не указ, родители, друзья — никто. Только ты.

Она смотрела на него снизу вверх: — Значит, я могу тебе указывать? Но я прошу тебя, а ты не слушаешь.

— Потому что ты не искренна, ты слишком добра, чтобы понять это. Ты ведь на самом деле не хочешь, чтобы я тебя бросил, мы перестали встречаться.

Она закрыла глаза, боль резала сердце от этих слов: — Но так будет лучше, отец не простит тебя. Как ты будешь жить? Ты достоин большего…

Олег осторожно закрыл рот ей губами, боясь повредить рану, потом начал решительно раздевать. Девушка сопротивлялась — они находились в незнакомом месте, в чужой квартире, да и время было неподходящее. Тоска грызла душу, было настолько плохо, что хотелось рыдать без остановки. Но слёз больше не было, они застряли где-то в груди и ломили, выворачивали её. А слова, жестокие слова отца Олега стояли в голове, будто выжженное клеймо — она дворовая девушка, Олегу нужна другая.

После того, как он всё же добился своего ласками и поцелуями, и они лежали в постели, Тая спросила: — А кто такая Радмила Светова?

Олег в удивлении повернулся к ней: — Девчонка Дениса, а что?

— Твой отец упоминал её. Он говорил, что влюбить такую в себя — это что-то значит, а моя любовь ничего не стоит.

Олег простонал: — Да что за хрень! Бред какой-то!

Тая почувствовала, как слёзы закрыли горло, и поняла, если она произнесёт хоть слово — заплачет снова.

Медленно, очень медленно она стала рассказывать всё, о чём говорил отец Олега. Девушка освобождалась от непосильного груза, который взвалил на неё Антон Георгиевич утром, хрупкие плечи девушки просто не могли выдержать такого. Олег напряжённо слушал, потом обнял её покрепче и стал успокаивать.

Ну и скотина его отец, решил надавить на девушку, ломая её не слишком уверенное представление о себе. Она только-только стала поднимать голову, когда навстречу шли люди и чаще улыбаться, а тут снова появился подонок, уничтоживший её.

Ничего, Олегу ещё предстоит ответить за неё, а она не смогла, это естественно — Тая не может сказать ничего поперёк такому, как его папаша.

После того, как девушка выговорилась, она уснула у него на руке, доверчиво прижимаясь всем худым телом. Олег сторожил её сон, переживал из-за рассказа девушки, но следом уснул и он, так и не решив для себя, какую тактику выберет в отношении отца. Игнорирование или возмездие.

Дарья была все праздники дома, Миша приходил к ней, но потом девушка решительно сказала — некоторое время им надо побыть врозь. А всё потому, что она чувствовала, как парню неловко и в тягость ходить к ней домой. На дачу никто из них даже не предложил пойти.