Страница 28 из 58
Кран вспомнил подписанную им в СИЗО бумагу. Если бы был хоть один шанс, он бы его использовал… Но лучше в армию на два, чем в тюрьму на три.
— Ты — сильная, ты дождешься!
— Я вовсе не сильная…
Она плакала и вырывалась из его объятий. Он успокаивал ее, шепча о своем чувстве и еще о чем-то, пока она не затихла от рыданий, лишь всхлипывала, как ребенок…
Весь следующий день они провели в гостинице. Швейцар Брылин оставлял посуду с едой возле дверей, тактично стучал, так что постояльцы из соседних номеров выскакивали. Брылин от своей шутки сам гыкал и хрюкал. Спускаясь в лифте на свой пост, он повторял:
— Ну, Вован! Ну, гигант!
Они то спали, прижавшись друг к другу, вернее, она вжималась в его могучее тело, а он охватывал ее своими ручищами, так что тепло было без одеяла, а потом, сквозь сон, он вдруг оказывался в ней, и страсть терзала их обоих, уже болезненная, как неожиданный вирус летнего гриппа…
А на следующее утро, когда она проснулась, он уже стоял одетый.
— Я ухожу!
Она больше плакать не могла, лишь кивнула головой.
— Ты жди меня, — попросил он. — Пожалуйста!
Она кивнула.
Он открыл дверь номера и пошел. Она засеменила следом по коридору совсем голая. Он взял ее на руки и отнес обратно в номер.
— Я люблю тебя!
Она обреченно кивнула.
Он ушел.
Она сидела на краешке постели, оцепеневшая. Громко стучал швейцар Брылин.
А потом, находясь в каком-то ступоре, она почти весь день стирала в ванной постельное белье, которое было пропитано их запахами и котлетным маслом, смешанным с еще чем-то, принадлежащем ей и ему…
Уже следующим утром, Кран, стриженный под ноль, летел в военном самолете к месту службы, куда-то под город Сургут. По иронии судьбы он стал солдатом внутренних войск и направлялся в колонию «Зяблик», сторожить тех, кому почти был родным по духу.
Она, осунувшаяся, поникшая всем существом своим, чувствуя в животе камень, вернулась к мастеру спорта по плаванию Валентину. Она не могла жить одна…
8
В 20.30 чиновника вызвал к себе Президент.
Чиновник понял, что особого дела у главы государства к нему нет. Немного расслабился, сел в кресло, закинул ногу на ногу.
— Ну что, не отпало еще желание в космос? — ухмыльнулся Президент.
— Только возросло, — ответил помощник. Внутренности залило адреналином. Захотелось тотчас сигарету, но Президент не любил дыма.
— Мне сказали, что ты ночами посещал центр подготовки… У тебя даже скафандр собственный есть?
— Не соврали.
— Хочешь отличаться от меня, тем что побывал там? — Президент указал пальцем в потолок. — С Господом пообщаться тет-а-тет?
— Владыка Тихон говорил, что Господь не на небесах, что тело и дух его разлиты повсюду, — улыбнулся чиновник. — Необязательно куда-то лететь…
— Вот и я так думаю… Значит, я прав, хочешь иметь за собой поступок, которого я не совершал.
— Это ведь инкогнито. Тем более что вы совершили гораздо больше поступков. Мне вас не догнать!
— Все равно, узнают… — глава государства поглядел в перекидной календарь. — Да черт с тобою, лети! Венесуэльский турист все равно тебя не знает!
Чиновник встал. Во взгляде у него кардинально поменялось.
— Спасибо.
Ему казалось, что он любит Президента.
— Знаешь, там чего-то случилось нештатное, на МКС?.. С солнечными батареями?
— Знаю…
— Так что все равно посылать… Вот с ними и полетишь… Там три дня всего выходит…
— Спасибо.
Президент был уверен в его преданности, как ни в чьей другой. Другие лояльны, а он предан. Пусть осуществится его мечта.
— Как дети?
— Спасибо.
— Жена.
— Хорошо…
Только смотри, не заблюй там весь корабль! А то коротнет что-нибудь! Еще и за тобой корабль посылать!
— Я лимоном от качки спасаюсь, — пошутил чиновник.
— Собери мне писателей молодых! — попросил Президент. — Я знаю, ты с ними общался… Правильно делаешь. Они сейчас молодые и глупые, но года через три станут комиссарами в своих городах, интеллигенцией… Пусть Толстыми и Достоевскими не получится, но редакторами местных газет, тележурналистами… Они — лидеры. Им сейчас уже нужно прививать ответственность за страну… Самое главное, чтобы они понимали, за какую страну ответственность.
— Согласен.
— И не подбирай там специально. Приведи их, какие они есть!
— Хорошо. В Ново-Огарево?
— Давай там.
— Я доложу о готовности… Ничего, если от них потом шибать будет?..
— Не девочки из Смольного…
О том, что летит, он не сказал даже жене.
— В командировку, — предупредил. — Недели на две…
Она удивилась. Он редко куда уезжал долее чем на два дня. Уточнять не стала. Когда он считал нужным, сам рассказывал.
У него в центре космических полетов был свой позывной — Модильяни. Он сам так захотел…
Неделя карантина. Так коротко только для него. Обычно минимум две.
За день до старта позвонил референт и доложил, что на Лобном месте опять появился мужик и грохнулся башкой о мрамор.
Сейчас ему это казалось совсем неважно. Он жил другой жизнью. Он чувствовал в себе иное сознание… Тем не менее он собрался и спросил референта:
— Поймали?
— Да, Валерий Станиславович, — ответил референт. — Им там ФСБ вместе с ФСО занимается. МВД помогает.
— Держи на контроле.
— Обязательно, Валерий Станиславович. Вы скоро из поездки?
— Дня через четыре…
— Ждем вас…
Он отключил телефон и тотчас забыл о том, что он помощник Президента. Сейчас он был космонавтом, которому предстояла ночь перед стартом.
«Белое солнце пустыни» он смотрел как будто впервые. Он был напряжен, следя за разворачивающимися на экране событиями. Вероятно, это было напряжение перед стартом.
Он вспомнил, что традиция пошла с «Союза-12»… Читали обзорную лекцию…
Он забыл, что командира корабля, на котором он стартует, зовут Петром. Долго вспоминал. Вспомнил, когда Абдулла перерезал Петьке горло…
Спал перед стартом всего два часа. Но никто дольше не спит, всех потрясывает, даже которые по второму разу…
Потом его, командира корабля и венесуэльского туриста осматривал доктор. Полтора часа их одевали в скафандры.
Он попросил, чтобы не снимали, как они подъезжают к стартовой площадке. Ему сказали, что давно уже этого не делают. Рутина… Он покраснел, но этого никто не заметил. Вся обслуга думала, что он второй турист. Чиновник порадовался, что никогда не был публичной фигурой…
Они полетели…
Ему казалось, что кто-то выдавливает ему большими пальцами глаза и что на грудь установили бульдозер…
На тренажерах было куда легче…
В тот момент, когда сознание уже покидало его, а глаза полезли из ушей, вдруг стало чрезвычайно легко… Он сделал несколько глубоких вдохов и понял, что в космосе. Широко улыбнулся. Поглядел на командира корабля Петра — тот тоже улыбался… Венесуэлец что-то пел и был похож на Уго Чавеса.
Чувство экстаза…
В космосе за все время побывало менее 450 человек…
Миллиардеров в мире куда больше…
Стыковка прошла в автоматическом режиме.
Когда они прилетели на МКС, то долго обнимались с международным экипажем. Она — американка, он — русский. Последний уже полгода сидит на станции… Впалые щеки…
Интересно, вдруг подумал он, дала она ему или нет?
На следующее утро намечен выход в открытый космос. Необходимо было поменять выпускной блок правой солнечной батареи.
Он сказал, что тоже выйдет в открытый космос.
Командир корабля, впрочем, как и все, посмотрели на него, как на ненормального.
Я выйду, — повторил он.
— Это вам не Кремль! — вдруг жестко произнес Петр, командир корабля. — Вам здесь мигалка не поможет! В космос не выходит кто попало!
Он умел контролировать себя. Раздражение постарался направить в русло конструктивизма. Заставил быть себя подчиненным.
— Извините, — сказал. — Эйфория…
— Понимаю, — ответил Петр.