Страница 16 из 53
— Тетя Аня! Тетя Яна! Вы где? Мы на карьер хотим! Все хотим! О, вкусняшки!
Спорить с шумной оравой было бесполезно.
— С нами пойдешь? — обреченно поинтересовалась Аня. — Сюда, поближе, где пирс?
— Пойду.
Яна все еще надеялась продолжить непростой разговор и расставить точки над «и».
— Тебе купальник дать?
— Купальник? — Яна ошарашенно посмотрела на подругу. — Октябрь на дворе…
— Не переживай, — кивнула на детей Аня. — Бабушка из них чемпионов делает. Они по снегу босиком ходят. Пол-лета в байдарочных походах по Карелии за полярным кругом… Мы ж с тобой тоже чуть не до декабря раньше купались, помнишь?
— Так нам по пятнадцать было…
Яна почувствовала, как болезненно сжалось сердце, и на душе стало горько. Раньше лето в их полосе никогда особым теплом не баловало. И денег у родителей не было, чтобы семьи на моря возить. Вот и отдыхали как могли. Ныряли до зубовного стука, до синевы на коже в холодную воду…
…и были счастливы.
Тем, что есть.
И свободны…
Неописуемо свободны!
А потом у Яны случился брак, и ее закрутил водоворот «взрослой» жизни и рутины. Безденежье, карусель съемных квартир, ранняя беременность, маленький ребенок на руках… Было в этой жизни, безусловно, и прекрасное. Любовь, нежность, надежды на лучшее, любимая дочь… Муж…
О нем теперь и думать не хотелось!
Ведь многое из плохого, но такого незаметного раньше, в прошлой жизни было связано именно с ним. Постоянные требования обслуживать его. Но ведь работали оба! Руслан приходил с работы, чтобы сесть за компьютер и надеть наушники, а Яна, несмотря на усталость или неважное самочувствие, вечер за вечером как штык вставала к плите. Дочь всегда была на ней: садик, развивалки, школа, кружки, больничные... От мужа финансовая помощь лишь иногда, когда проект удался, зато всегда постоянные придирки к внешности и возрасту. Постоянный контроль. Нужно было выдержать целое словесное сражение, чтобы пойти куда-нибудь с подругами…
Аня задумчиво склонила голову. Упали на глаза темные отросшие пряди. Сколько раз Аня ни стриглась, волосы всегда отрастали стремительно — особенно челка. И лезли в глаза.
— Подумай о том, чего тебе всегда не хватало все эти… Сколько ты там в браке была? Двадцать лет?
— Свободы, — не задумываясь, ответила Яна. — И себя. Давай купальник.
Спустя десять минут их шумная компания перегородила ведущую к карьеру проселку, так что машинам дачников приходилось громко сигналить, а потом некоторое время ждать, пока все участники шествия прижмутся к заросшим молодым рябинником обочинам.
Кролика взяли с собой, предварительно накрепко встегнув в собачью шлейку. Ходить на поводке он не умел и не хотел учиться, поэтому дети с восторженным визгом мотались за ним из стороны в сторону, накрепко вцепившись в конец поводка. Кролик никогда не двигался по прямой. Он метался из стороны в сторону, то разгонялся, то резко вставал, то желал забиться под куст, то закладывал крутой вираж и пытался сменить направление на противоположное.
Когда вся честная компания сошла с проселки на тонкую тропу, петляющую через сосновые посадки, Яна придержала Аню за рукав, чтобы отстать от галдящих детей на несколько метров.
— Слушай, насчет Руслана… Он действительно очень сильно изменился в последние месяцы. Он… просто чудовище, Ань.
— Всегда был таким, — отметила подруга. Улыбнулась победно. — Я помню. Лично меня он терпеть не мог, потому что заступалась за тебя всегда и на встречи с девчонками вытаскивала. Подавала, так сказать, плохой пример.
Она расхохоталась, довольная.
— Руслан говорил, что на первом месте должна быть семейная жизнь… — зачем-то вспомнила Яна.
Аня глянула на нее сердито:
— Вот только не выгораживай его.
— Я не выгораживаю. Просто он почему-то никак не отстанет от меня после развода. У него ведь там новая долгожданная жизнь. Настоящая любовь… Ну что ему еще надо?
— Надо, чтобы его ожидания исполнились. Он ведь думал, что уйдет от тебя «старухи» — прости! — сбросит все, как балласт, и полетит гордым орлом. Но в итоге балластом оказался сам. А крылья… Они теперь твои.
— Да уж… — Яна пнула мыском сосновую шишку. — Знаешь, я ведь Поле ничего пока не рассказала. Так тяжело… Как представлю, что она будет переживать, плакать, думать и мучиться из-за предательства отца, сердце разрывается. Она звонила, но у меня прямо ком в горле встал. Пока собралась духом, связь оборвалась.
— Рано или поздно Полина узнает правду, — сказала Аня. — Если не от тебя, то от Руслана. Или от кого-то еще из родни.
Яна поняла, к чему клонит подруга.
— Я сама поговорю с ней, — произнесла уверенно. — Вечером. Постараюсь дозвониться.
Кролик на полной скорости сиганул с крутого берега к воде. Детвора с хохотом поехала за ним по песку на пятых точках.
Склон вскидывался высоко. Тут когда-то насыпали песчаную кучу, из которой грузились машины. То время давно прошло, и рукотворная гора обросла по верху чистым сосновым лесом. Летом на этот пляж было не пробиться из-за удобного расположения и длинного деревянного пирса, зато осенью он пустовал.
Пирс слегка покосился после тысяч прыжков, но стоял пока довольно крепко.
— Если зимой льдом не раздавит, следующее лето отстоит еще, — отметила Аня, деловито пошатав доски ногой.
Яна встала рядом.
Вода внизу была прозрачна, как слеза. В ней тенями двигались рыбы. Должно быть, летом они привыкли получать угощения от отдыхающих, что-то вроде чипсов и сухарей, а теперь молча ждали в пустоте…
Яна порылась в кармане куртки. Там нашелся кусочек корма, которым она угощала во время прогулки Тайну. Раскрошенный, он упал на зеркальную гладь воды, и она тут же зарябила десятком темных дыр — распахнутых жадно рыбьих ртов.
Кролика привязали к корням сосны, спускающимся сверху к воде, как колонны. Сперва он буйствовал и негодовал, сотрясая могучими рывками весь берег. По склону текли вниз маленькие песчаные лавины. Большую Анину сумку с полотенцами, едой и сухой одеждой утянуло в набитую волнами пену.
— Да уймись ты, наконец! — рявкнула Аня на разбушевавшегося кролика. — Надоел!
Грозный зверь, ко всеобщему удивлению, перестал скакать и со вкусом вгрызся в первый попавшийся на зуб большой корень.
— Тетю Аню все слушаются. Она даже в садике работала, — с гордостью сообщила пятилетняя Зина.
— Так! — Аня встала у конца пирса, уперев руки в бока. Скомандовала: — Туда-сюда окунулись — и на берег греться!
Яна втайне позавидовала детям — ведь их совершенно не волновала температура воды. Им, кажется, не было разницы между случайно распогодившимся октябрьским днем и июльской жарой. Пока есть пляж, можно купаться.
А ведь и сама такая же в детстве была…
Ане пришлось чуть ли не силой выгонять подопечных на берег, впихивать им в руки полотенца и объяснять, что сначала надо переодеться в теплое, а уж потом носиться в догонялки…
Когда первая партия купальщиков расселась на бревне с бутербродами и чаем из термоса, настала очередь взрослых.
Яна разделась. Холодный воздух приятно щипал кожу. Мимо пробежала Аня. Легко взлетела на пирс и прыгнула с него рыбкой. Вынырнула, отфыркиваясь, метрах в десяти от берега.
— Хорошо. Давай!
«Сейчас я окунусь, и все проблемы уйдут из головы. Я просто забуду о них на несколько секунд. Мне будет не до них», — подбодрила себя Яна. Даже десять секунд без глубокой, затаившейся внутри тревоги казались невероятной ценностью.
Яна сделала пару быстрых шагов в глубину, стараясь не замечать холод, выставила вперед руки, поплыла.
Сначала захотелось вскрикнуть, а потом тело охватил приятный жар. На миг он сжег все прочие мысли, кроме одной: «Плыву!»
Сделав маленький круг, Яна направилась к берегу.
Аня снова прыгнула с пирса.
— Тетя, сальто! Сальто давай! — кричали с берега дети.
Аня развернулась спиной, помахала их, и, кувырнувшись назад через голову, с плеском обрушилась в воду, немного не докрутив полный оборот.