Красавицы Бостона. Охотник

Хантер прильнул к моим губам в поцелуе, достойном Голливуда, – в таком, который можно увидеть в фильмах 90-х за секунду до начала титров.

Я была Джулией Робертс из «Красотки», неожиданной героиней собственной истории.

Я слышала, как зрители встали и начала аплодировать, подбадривая, насвистывая и смеясь от радости. На заднем плане Ванесса вещала о первой любви и о том, как обрести себя в другом человеке.

На слух казалось, будто она читала текст с этикетки крема для лица фирмы Philosophy.

Хантер на миг оторвался от моих губ, и я, недовольно замычав, тут же снова потянулась к нему.

– Скажи «да», – выдохнул он мне в губы. – Скажи, что никогда не уйдешь.

– Никогда, – прошептала я. – Я так сильно тебя люблю, Хантер. Меня пугает, как далеко я готова зайти, чтобы спасти тебя.

– Как бы далеко это ни было, знай, что ради тебя я пойду еще дальше.

Он поцеловал меня снова, и весь мир накренился, сместился, стер все подчистую: других людей, деревья, птиц и здания. Остались только мы, стоя вверх тормашками, сжимая друг друга в объятиях, бросая вызов гравитации. Это было словно во сне. Невероятно.

«А вот так, – подумала я, утопая в его поцелуях, – понимаешь, что это реально».

Хантер

Три дня спустя Сейлор отвезла меня в поместье Эйвбери-корт.

Видеться с отцом и Киллианом мне хотелось чуть меньше, чем нырять с аквалангом со Сциллой, недружелюбным морским существом из греческой мифологии. Увы, мама множество раз стучала в мою дверь, упрашивая, плача и умоляя. Когда она призналась, что я ее любимчик, отказывать ей было подло. В любом случае, Сейлор сказала: если я хочу, чтобы она перевезла свои вещи обратно в мою квартиру, то мне придется помириться с семьей. Ради нее я бы подружился даже с мировыми диктаторами.

Но это тавтология, потому что па и Киллиан составили бы Башару аль-Асаду достойную конкуренцию.

Но было еще кое-что, в чем я не хотел признаваться: мне в самом деле нравилось работать в «Королевских трубопроводах». Взрослея, я думал, что это будет невыносимо, потому что мне было на роду написано там работать, но я не понимал, что мне будет в радость стать частью семейной компании.

Зарабатывать деньги было моим призванием. Меня это заводило. В какой-то момент я привязался к «Королевским трубопроводам», а Киллиан и athair были большой их частью.

– Просто послушай, что они хотят сказать. – Сейлор постучала пальцем по рулю.

Я уставился в окно, хмуро глядя на деревья, сбрасывавшие золотые и красные листья. С серого, будто в Готэме, неба, нависшего над покрытыми черепицей зданиями в колониальном стиле, сыпал ледяной дождь. Я с досадой осознал, что люблю Бостон и характер Восточного побережья – его грязные переулки, четыре времени года и ирландский дух. В нем сочилось мое наследие, и я не мог повернуться к нему спиной. Последние несколько лет я жил, притворяясь типичным американцем, калифорнийским чмошником, который обожает спорт, пляж и девчонок, щеголявших в облегающих шортах неоновых расцветок и ходивших в церковь Канье Уэста. Но моя душа не была из дешевого пластика, как у них.

Моя душа была отмечена Бостоном.

Впервые за долгое время я чувствовал себя на своем месте.

– Послушаю, – рассеянно ответил я своей девушке – да, девушке. Хотя и не был настроен оптимистично. – Но вот тебе спойлер: они скажут, что я могу вернуться на работу, я соглашусь, а потом мы поужинаем. Сбежим перед десертом, чтобы заняться анальным сексом. Без резинки. Я кончу повсюду. Будем надеяться, что ты не подхватишь конъюнктивит.

Если только Спэрроу не принесет свой банноффи пай . Тогда анал может и подождать, и мы останемся на десерт. Я бы вступил в культ этих пирогов, если бы он существовал.

– Не возражаю. – Сейлор чмокнула губами. – Только прошу, чтобы ты дал им шанс.

– По рукам.

– И расскажи мне, зачем ты ездил в Лондон.

Я ухмыльнулся, глядя на нее. Она уже тысячу раз меня об этом спрашивала. А я всегда давал ей один и тот же ответ.

– Извини, малышка. Это не мой секрет. Просто знай, что я там никого не трогал, кроме самого себя. Но дрочил на фотки, где ты выгибаешь спину дугой, которые нашел в Гугле.

Автоматические ворота особняка моих родителей открылись, и Сейлор въехала на территорию, где припарковалась возле фонтана у входа. Я выскочил и открыл для нее дверь. Мы пошли, взявшись за руки, но как только ступили за порог, Сейлор остановилась. Сжала мою руку и посмотрела на меня.

– Полгода назад я была одержима идеей поехать на Олимпиаду, а ты полон решимости не работать на своего отца. Теперь все это не состоялось. Я не представляю, куда меня заведет жизнь, но точно не на Олимпиаду. Ты стал самостоятельным человеком, талантливым бизнесменом, парнем, у которого есть девушка. Что бы мы ни делали, Хантер, мы сделали это вместе. Неважно, что будет сегодня, я знаю, что мы оба прошли долгий путь. Я еще никогда так не гордилась тем, что сопровождаю кого-то в качестве пары.

Я наклонился и поцеловал ее в кончик носа. Сейлор Бреннан была гребаной мечтой. Я наконец-то понял, почему Найт больше не мог прикасаться ни к кому другому даже до того, как они с Луной переспали. Ни одна другая девушка в мире не могла пробудить во мне то, что пробуждала Сейлор, когда я смотрел на нее. В том числе чертова Адриана Лима.

– Спрошу из любопытства: и скольких ты сопровождала? – тихо пробормотал я ей на ухо, забавляясь побежавшими по ее коже мурашками.

– Только одного, – прошептала она. – Я смотрю на него прямо сейчас.

– Это смягчает комплимент, – рассмеялся я.

– Прими комплимент, Хантер.

– Сними одежду, добыча.

Мы пошли в обеденный зал, в котором становилось все более шумно и оживленно от звуков смеха и голосов. Остановившись возле двойных дверей, мы заметили, что в комнате собрались все наши близкие.

Мама, па, Киллиан, Эшлинг, Трой, Спэрроу, Сэм, сестры Пенроуз, а вместе с ними вся прислуга поместья.

Мои родители одновременно повернулись к нам, почувствовав мое присутствие еще до того, как я объявил о своем появлении. Мама вскочила с кресла будто ошпаренная и заключила нас с Сейлор в крепкие объятия. В комнате воцарилась тишина, когда она издала гортанный крик, полный облегчения.

– Вы приехали. Боже мой, вы правда здесь. Огромное тебе спасибо за то, что уговорила его приехать, Сейлор.

– Рада помочь, Джейн. Хантер тоже. – Сейлор многозначительно подтолкнула меня локтем и высвободилась из неловких объятий, тем самым заставив меня впервые за десять лет по-настоящему обнять маму.

Я похлопал ее по спине, и, отступив, мама обхватила мои щеки ладонями. Всмотрелась в мое лицо, проверяя, все ли на своих местах. Ее глаза блестели от непролитых слез, надежды и любви – такой большой любви, что я чуть не задохнулся от ее силы. Я задумался, почему никогда не видел ее раньше. Но ответ был очевиден: потому что я сам никогда никого не любил и не мог знать, как выглядит любовь.

Не по-настоящему.

Пока не встретил Сейлор.

Я накрыл мамину ладонь своей и прижал ее к щеке.

– Прости, что был таким говнюком.

Она помотала головой.

– Нет, Хантер. Это я прошу прощения. Все, чего я хочу, – это шанс все исправить.

– Он у тебя есть, – ответил я. Если мне выпал второй шанс не быть второсортным жиголо, то почему и ей не мог выпасть второй шанс?

– Сынок, – позвал отец из глубины комнаты, сидя в золотом кресле в центре обеденного зала. – Присядь. Нам нужно кое-что обсудить.