Красавицы Бостона. Охотник

Хантер

– Что ты отправил ему на этот раз? – спросил Киллиан, просматривая толстую стопку конвертов на своем столе.

Да кто вообще до сих пор пользовался обычной почтой? Неужели людям было насрать на тропические леса? Ну ладно, я работал в компании, которая производила гребаное топливо, – я заметил вопиющую иронию в своих словах, – но топливо необходимо для работы автомобилей и самолетов. Оно критически важно для отопления и укладки асфальта. А бумага была уже совершенно не нужна. Хотите почитать? Купите Kindle. Хотите отправить письмо? Отправьте электронное. Используйте мессенджер. WhatsApp. Высеките послание в чертовой пещере.

Я сел перед оставшимся стоять Киллианом и покрутил кольцо, которое уже носил на безымянном пальце.

– Только пару наших фотографий с Барбадоса. Несколько сувениров с выходных в Пуэрто-Рико.

У меня появилось любимое занятие – дважды в год отправлять Силли свежую информацию о том, как у компании без него идут дела (кстати говоря, отлично) и чем мы занимаемся в мире. Я отправлял ему фотографии, на которых я улыбаюсь на каникулах, получаю диплом и покупаю вместе с Сейлор вещи в квартиру. Я получал от этого безумное удовольствие, зная, что он гниет в камере до конца своих дней за покушение на двойное убийство, а я в это время счастливо живу с любимой женщиной.

Киллиан не был так одержим своей ненавистью к Силли. Не поймите неправильно, он бы пошел на все, чтобы разрушить чужую жизнь. Однако Киллу было необходимо, чтобы ему могли дать отпор. С Силли было покончено, а Киллиан был выше того, чтобы играться с едой.

А я? Я был тем ублюдком, который устраивает в кафе драку за еду.

– Отлично сработано, – отрезал Киллиан, собрал все конверты, которые его секретарша разложила в алфавитном порядке, и выбросил их в мусорное ведро под столом. – А теперь проваливай из моего кабинета. Твой довольный вид портит мне аппетит.

– Ты уверен, что дело в моем довольном виде, а не в том, что у тебя аллергия на жизнь? – Я встал и сделал вид, будто отдаю честь.

– Положительно.

– В тебе нет ничего положительного, придурок, – рассмеялся я.

– И ты еще целуешь нашу мать этим ртом? – Он цокнул и устроился в кресле, чтобы ответить на звонок.

– Ругань – меньшая из пошлостей, которые я вытворяю своим ртом, сынок. – Я щелкнул языком и изобразил, будто стреляю в него обоими указательными пальцами.

– Назовешь меня сынком еще хоть раз, и впредь будешь есть через трубочку, – процедил Киллиан. – Смотри, чтобы дверь по жопе не ударила.

– Оу. Ты сказал «жопа». – Я прикрыл рот рукой, изображая шок. – Это нехорошее слово. Положи доллар в копилку.

Киллиан схватил со стола маленькую золотую статуэтку и швырнул ее в меня. Я уклонился всего на пару сантиметров и рассмеялся, когда она ударилась в стену, привлекая внимание всех, кто проходил мимо.

Он ухмыльнулся мне с хитрым блеском в глазах.

– Выметайся.

– Не забудь, в восемь. Ужинаем с Сейлор и ее родителями, – напомнил я. Он покачал головой.

– Gread leat. – Теперь он прогонял меня прочь на гаэльском.

– Люблю тебя, братишка.

– Я сейчас охрану вызову, – пригрозил он.

Киллиан вовсе не шутил. За последние четыре года мы уже не раз привлекали охрану во время наших разногласий.

Я вышел из его кабинета и направился в свой, который располагался примерно в трех шагах. У меня появился свой помощник. Точнее, с тех пор, как я окончил университет.

Теперь здесь даже считались с моим мнением.

Я зарабатывал деньги для «Королевских трубопроводов» на должности начальника отдела по связям с общественностью и маркетингу. Мне нравилось работать с людьми и завоевывать их расположение. Я направил свою общительность на благое дело. Я зарабатывал серьезные деньги и вел компанию в желанном для меня направлении: более экологичном. Конечно, Гринпис в ближайшее время не пригласит нас выпить, но благодаря моим будущим проектам компания «Королевские трубопроводы» перестала быть главным злодеем океана.

Первым делом я остановил бурение в арктической Аляске. Киллиан выступил с публичным заявлением о том, что обнаруженное нами количество нефти не оправдывало высокую стоимость бурения. Все это было чушью, но зато успокоило его драгоценную гордость. Мы больше не трогали природный кондиционер и не убивали рыбок.

Не говоря уже о том, что теперь у меня были друзья. Живые и настоящие. То что надо.

Да, я не полюбил их как родных братьев, как любил Найта и Вона, но для этого у меня был настоящий брат.

– Хантер! – прогремел голос отца с дальнего конца этажа. Он только что вышел из лифта и направился к своему кабинету. – На минутку, сынок.

Я развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел к нему. Мы встретились у него в кабинете. Он закрыл дверь (новую, которой не нужно было гребаное столетие для того, чтобы закрыться), потому что теперь мы постоянно виделись, чтобы поговорить обо всем без Киллиана в качестве барьера.

– Что такое? – Я прислонился плечом к стеклянной стене и сунул руки в карманы. Отец обошел стол и сел за него, разглаживая галстук.

– Что она ответила? – Он нахмурил брови.

Его первенцу было так же далеко до брака, как Джокеру до здравомыслия, а Эшлинг была еще слишком юна. Я был его главной надеждой обзавестись внуками.

– Кто? – Я изобразил замешательство.

– Я слишком стар для этого цирка. Что Сейлор ответила? – Отец прищурился.

– Ей нужно больше времени.

Я окинул его невозмутимым взглядом, ожидая реакции. Его лицо вытянулось, но он быстро собрался и вздохнул, в духе «ну что поделаешь». Он изо всех сил старался сохранить бесстрастное выражение лица, но выдал свое отчаяние, когда потянулся за носовым платком и вытер пот со лба.

– Купи ей кольцо побольше. Это решит дело.

– Только не с Сейлор. – Я покачал головой, не сводя с него глаз.

Отец простонал, потирая виски.

– Наверное. Она крепкий орешек.

– Я крепче. – Я ухмыльнулся, протянул руку и показал ему свой безымянный палец. – Я не заставлю вас с мамой долго ждать. Я хочу закрыть этот вопрос как можно скорее, пока она не поняла, что может найти кого-то получше.

Отец поднял взгляд, покачал головой и прошептал:

– Нет, не может.

Я верил ему – не в том, что он был прав насчет нас с Сейлор, а в том, что он говорил от души.

– Я люблю тебя, cea