Костяная корона

– Ты сошел с ума, старик, – язвительно проговорил Кистан, перебивая его. – Я скорее позволю заживо скормить себя волкам, чем отдам трон дружку Некроманта! И каждый из нас скажет тоже самое!

– Только каждый ли сделает, то, о чем ты говоришь? – осадил его Диниан и повернулся к Ниессару. – Продолжайте.

– Тогда нас порежут эллы, – сказал Ниессар, холодно глядя на Кистана. – Оролингам не выстоять без нашей помощи. Они свирепы и дерутся, словно встречают саму смерть, но эллов Континента невозможно победить такими малыми силами. После оролингов, эллы возьмутся и за нас. Вы говорите, что нам нужны драккены, и для этого стоит выбирать короля. Но прежде чем сделать это, мы должны попробовать еще один способ.

– И что ты предлагаешь? – Кистан недовольно дернул плечами и изобразил интерес.

– Найти драконорожденного. Найти настолько быстро, насколько это возможно. Взять всех своих шпионов и отправить их во все другие острова и материки.

– Где ты его найдешь? Ты можешь изъездить пол мира, а потом еще пол мира, но не найдешь ни одного человека, который сможет сжечь огнем драконов наших врагов, – Кистан передернул плечами и отошел к окну. – Тем более, даже если мы его найдем – все ли согласятся увидеть на троне какого—нибудь оборванца?

– А до этого момента мы выберем короля, которого у всех на виду посадим на трон, пока не найдем драконорожденного. Как мы все и хотим.

– И что нам это даст? Боги не дураки. Некромант не дурак, – раздраженно проворчал Кистан, открывая ставни и впуская внутрь свежий воздух.

– Это даст нам то, что Некромант будет вынужден прийти в столицу и убить короля, чтобы посадить нобилилла на трон. Все мы понимаем, что он жаждет лишь власти. Против его армий, мы должны противопоставить ту силу, с которой ему придется считаться. И не только ему.

– Мы скорее уничтожим друг друга за трон, – повел плечами Кистан. – Что ты можешь сказат, Диниан?

– Что Ниессар прав, – Диниан вздохнул и вытер вспотевший лоб ладонью. – Боги потребуют крови, и мы ее им дадим. И общая проблема объединит нас. Не позволит изживать друг друга. Это единственное верное решение. Мы не исполним волю предков и посадим на трон не Драконорожденного, ценой крови.

– Некоторых это вряд ли остановит.

– Но что, если другие не согласятся?

Ниессар лишь развел руками.

– Согласятся. – Диниан с мрачным видом повертел в руках перо. – Драконорожденного стоит найти, но… мы его не найдем. Я полагаю, мы будем нарушать завет Рейвара, а это уже давным—давно не страшно. Используем рог и призовем драккеном сражаться за нас. И искать Драконорожденного нам не стоит – вряд ли кто—то из нас с поклонами уступит трон короля какому—нибудь выскочке с острова Бурь. Спасибо вам, Ниессар, и прошу, не принимайте слишком близко к сердцу грубости нашего друга Кистана.

Ниессар кивнул правителям и вышел. Уже спускаясь по лестнице, он пробормотал:

– Я об этом еще пожалею.

Глава 2

На западе острова Сиинир чернел, простираясь на десятки миль, высокий лес. Широкие черные стволы деревьев были окутаны серебристо—серым туманом, а сам лес был давным—давно окружен длинным и глубоким рвом, на дне которого все еще стояли старые колья. Черные, раскидистые деревья стояли стеной, закрывая от солнечного мира ужасы, сокрытые за пеленой серого тумана и могучими ветвями мертвых древ.

Сюда и ушли, гонимые отовсюду, северные народы острова Сиинир – нобилиллы. Никто не знает, как они пробрались туда, но теперь древний народ чах под сенью черных деревьев.

На еле видной невооруженному глазу тропинке, заросшей пожухлой, черно—зеленой травой,виднелись четыре силуэта. Они осторожно переступали через ловушки, поставленные их народом, чтобы пауки и волки не смогли добраться до их деревнинезамеченными. Последней деревни. Несколько десятилетий назад народ черносердечных был выгнан людьми с их земель и скитался по острову, убегая от гонений, скрывшись в Черном лесу. Еще двадцать лет назад их было куда больше, и для того, чтобы построить жилища, нобилиллам пришлось драться за землю с огромными пауками, которые кишели в этом лесу. Многие погибли в этой войне, но еще больше погибло от болезней, коими были наполнены эта земля и воздух.

Последним, среди бесшумно двигающихся силуэтов, шел молодой, черноволосый нобилилл. Он уверенно переступал через ловушки, и думал о чем—то своем, изредка обращая внимание на яростные перешептывания своих спутников. Мать дала ему имя Остарион, а отца он не видел в своей жизни, гадая, погиб ли тот на войне, или пропал без вести в этом лесу. Никто не смог дать ему ответа, даже старейшина, бывший советник короля нобилиллов, управляющий последней деревней.

Нобилиллы осторожно пробирались через бурелом, изредка переругиваясь между собой:

– Зачем мы только понаставили этих ловушек, – ворчал Малт, низкий и крепкий светловолосый юноша с правильными чертами лица и зелеными глазами, – они все равно их не останавливают! Даже если пара этих тварей запутается, остальные пройдут. Нам надо самим уничтожить их логово, сжечь его, пропади оно пропадом! Но нет, мы сидим на болоте и изредка выбегаем за сухими ветками, которых и на болоте предостаточно!

– Все сухие деревья на болоте вырублены еще пару месяцев назад, – осадил его Йонас, один из сыновей старейшины деревни. – Тем более, лишний шум может привлечь к деревне пауков. Нас итак осталось не многим более двух сотен, а пауки подходят к стенам слишком часто. И если мы оставим деревню без защиты – мы все умрем быстрее, чем здесь подует свежий ветер.

– Здесь он никогда не подует, – усмехнулся Остарион. – Так что мы можем жить еще очень долго.

– Благодаря этим ловушкам ты до сих пор жив, Малт, – раздраженно ответил самый старший среди них, высокий черноволосый Кип. – Пауков слишком много. Ты хочешь, чтобы мы совсем сгинули? Мы стараемся выживать, потому что люди почти уничтожили нас. Я видел, как они резали моих родителей, видел, как они жгли наш город, видел их мерзкие лица и пока я не отомщу им, не увижу ужас на их лицах, я не погибну, поэтому иди и помалкивай!

– Старейшина говорит, снаружи все считают, что мы уже сгинули, – высокомерно сказал Малт. – Он был там, снаружи, они все думают, что нас больше нет! Мы уже часть прошлого.

– Пусть думают, что хотят, – Остарион осторожно переступил через натянутую веревку. – Мы еще скажем о себе пару слов.

– Мы выйдем из этого леса, только когда над нами будет весь день светить солнце. А это никогда не произойдет.

– Да, ты прав, – спокойно ответил Остарион. – Только что с того, что ты прав? Это совершенно ничего не дает. Ты не знаешь, что произойдет завтра, послезавтра, даже через пять минут, пропади они в Бездне! Когда—нибудь мы отсюда выйдем. И не надо ждать ветра в лесу или солнца в небе.

– Скажи это тем, кто сейчас лежит на дне болота.

Остарион замедлил свой ход и отвернулся от остальных. Перед ним, словно наяву, предстали погибшие нобилиллы. Они срывались с деревьев, умирали от болезней, но их тела неизменно лежали в центре болота. Бледные, чистые, словно живые, казалось, они вот—вот встанут и выйдут на землю, но это было не так. Там же лежала и его мать. Пятнадцать лет назад она умерла от лихорадки и ее похоронили в воде. Остарион не помнил ее лица, но изредка видел ее, лежащей в болоте, скрытой ото всех серым камышом. Лишь старики изредка рассказывали ему, какой она была – величественной и прекрасной, лучшей во всем. Остарион часто вспоминал ее, выглядывая из огромных щелей хижины, построенной над водой. В огромном болоте лежали сотни нобилиллов. Их перестали хоронить в земле, когда волки разрыли первые могилы.

Воспоминания захлестнули Остариона, но он не простил бы себе, если бы хоть кто—то видел его слезы. Юноша перестал плакать, когда первый раз вышел на охоту – это было еще десять лет назад. Сейчас ему было девятнадцать.

– И зачем ты только это упоминаешь, – вздохнул Малт. – Мне хватает того, что я вижу их каждый день.