Страница 8 из 14
– Эх, товарищ Кассиль29, вы бы хоть разъяснили будущему поколению, что это какое! – подумала Анна.
Она шла по Посполитакинской, стараясь не торопиться, но все равно, задумавшись, убыстряла шаг. Неожиданно, у неё от голода засосало под ложечкой. – От волнения – подумала она и, увидев свисающую из-за забора ветку, сорвала жёлтый, налитой соком абрикос.
– На здоровье, берите ещё не стесняйтесь – раздался надтреснутый старческий голос. Из калитки вышел старик в соломенной шляпе. В руках он держал ведёрко, наполненное спелыми плодами.
– Вот возьмите на здоровье! Солдатиков, сестричек угостите – приветливо улыбаясь, сказал он.
– Спасибо вам, только как же я понесу? – растерялась Анна, – мне пересыпать некуда.
– Так вы прямо с ведёрком и берите – он улыбнулся еще шире, и от глаз к вискам побежали весёлые лучики морщинок – а потом как-нибудь занесёте. Здесь же рядом. За забор повесьте и всё!
Анна поблагодарила и, взяв абрикосы, через несколько минут уже стояла перед знакомыми дверьми.
Выдохнув, она толкнула тяжёлую створку и уверенно вошла вовнутрь. Подойдя к сестре, катившей по коридору тележку, на которой плотными рядками стояли тарелки с кашей, Анна поздоровалась и протянула ведёрко: – Вот, горожане передали для солдат. Сергей Викентьевич у себя?
– Да – кивнула сестра: – Абрикосы я сейчас на кухню отдам, на ужин раздадим, а кабинет начальства, прямо по коридору. Там на двери написано.
Подойдя к кабинету, Анна на секунду остановилась, сделав вид, что внимательно читает табличку. Больше всего, она боялась встречи с Васильевым, который общался с ней и мог узнать.
Собравшись с духом, она постучала, и из-за двери сразу же ответили: – Да, да…, прошу вас!
– Здравствуйте, Сергей Викентьевич! Я, Анна Николаевна Василенко, запасная сестра из Казани. Призвана по военному времени. По семейным обстоятельствам семья переехала в Кубанскую область. Прошу принять на службу в ваш лазарет – не убирая с лица улыбку, она напряжённо ждала ответа.
– Да вы присаживайтесь Анна Николаевна, – Васильев, привстав, указал ей на кресло.
–Не узнал! – облегчённо вздохнув, Анна присела и протянула ему книжку.
Внимательно перелистав её, он положил её на край стола: – Видите ли, Анна Николаевна, к глубокому сожалению, я не могу удовлетворить вашу просьбу. У меня полный штат, а во вторых, должна быть бумага из мобилизационного отдела Красного Креста о вашем откомандировании. Без этого открепительного документа, никакое решение в отношении вас невозможно.
Анна была готова к такому повороту событий. Скорбно вздохнув, она произнесла: – Мы выехали весьма спешно. Собрались буквально за двое суток. Отцу предложили ответственный пост в управлении Владикавказской железной дороги. Я сразу направилась в канцелярию и попросила дать мне бумаги нарочным, но вы же знаете наших крючкотворов! Они пообещали выслать незамедлительно. Разрешите, пожалуйста, мне приступить к работе, на добровольных началах. У меня в Екатеринодаре никого нет. Отец сутками на службе, я маюсь бездельем, а должна, и хочу приносить пользу!
Сергей Викентьевич задумчиво побарабанил пальцами по столу, – вы окончили годичные курсы или выпускались по ускоренной подготовке?
– По ускоренной, – быстро ответила Анна и, предупреждая очередной вопрос, скромно добавила – я хорошо училась.
– Добро́, поступим следующим образом! – кивнул начальник лазарета, прихлопнув ладонью по столу, – пока не будет документов, поработайте так. Работы действительно невпроворот. Когда придут бумаги, введём дополнительную единицу. Полагаю, это продлится дней десять. Сейчас будьте любезны, найдите старшую сестру Ольгу Васильевну и поступайте в её распоряжение.
Старшая сестра встретила новую подчинённую приветливо. Расспросив об обстоятельствах переезда, она сказала: – Сейчас я попрошу показать вам лазарет, а потом, – она взглянула на висящие, на стене часы, – поможете сестрам разнести обед.
Ольга Васильевна окликнула проходившую мимо медсестру, – Людмила, познакомься! Это Анна, прибыла к нам из Казани. Познакомь с нашими пенатами, а потом она поможет вам с раздачей.
– Идёмте – улыбнулась Людмила – давайте начнем с операционного зала. Вот взгляните – она открыла одну из дверей, и Анна увидела большую светлую комнату с высокими окнами. В центре стоял операционный стол с множеством никелированных рычажков и маховичков. Вдоль стен на высоких подставках лежали большие круглые коробки. – Биксы – вспомнила Анна – в них хранят перевязочный материал, и кажется, стерилизуют инструменты. На отдельном столике, прикрытом салфеткой, лежал подготовленный к операции инструментарий.
– Здесь у нас гипсовальная, а тут чистая, и гнойная, перевязочные, рентгенологический кабинет за углом. А вот это – она открыла ещё одну дверь – стерилизационный кабинет. Вы в Казани шёлк тоже по Кохеру30 стерилизуете?
– Конечно! А как же ещё? – нагло ответила Анна, сообразив, о чём идёт речь. Когда Людмила показала ей сестринскую, читальную комнату и столовую, Анна спросила, – а в палаты мы зайдём?
– Обязательно, – кивнула она – сейчас на кухни обед возьмём и пойдём разносить.
Взяв раздаточный столик, на котором уже стояли миски с борщом и пшённой кашей, обильно политой маслом, сестры двинулись по коридору. Людмила кивнула на бак, стоявший на нижней полке: – Там паровые тефтели, их мы кладем в последнюю очередь, а то бывает, скатываются.
В каждой палате Людмила представляла новую сестру. Раненые приветливо улыбались, кто побойчее, представлялся в ответ, неуклюже пытаясь флиртовать. Анна вежливо улыбалась, отшучивалась, с нетерпением ожидая, когда они войдут палату к Петру, которая была почти в самом конце. Наконец они подошли к белой двери с начищенной медной ручкой и Людмила остановилась: – Здесь у нас тяжёлые лежат. У Богуславского осколок не заметили, перитонит начался, вчера прооперировали. Ему сейчас ничего нельзя. Второй, ротмистр Михайлов, совсем плох, – она покачала головой – может до утра не дотянет.
– А что с ним?
Людмила тяжело вздохнула. – Гангрена…, говорят, они в атаку пошли, позицию немецкую захватили, и в окопе всех немцев перекололи. Он в блиндаж дверь распахнул, думал пустой, а там один лейтенант от страха спрятался и две пули ему в голень… Кость в кашу размолотил. Ногу ампутировали, и к нам направили. В поезде гангрена началась…, сами понимаете, окопная земля, грязь… Мы тихо заглянем, если спят, будить не будем.
Она неслышно приоткрыла дверь, и удовлетворённо кивнула – спят. Анна вошла следом и сразу увидела Петра. Он лежал на спине и тяжело дышал приоткрытым запёкшимся ртом. По бледному заострившемуся лицу катились капли пота. Вдруг Людмила нахмурилась, на цыпочках подошла к койке, где лежал худощавый мужчина с тоненькими усиками и, приложив руку к сонной артерии, вздохнула: – Отмучился Андрей Андреевич, сейчас в мертвецкую повезём. Только тихо, чтобы Богуславский не проснулся.
Поставив на тумбочку Петра поильник с водой, они вернулись с каталкой, аккуратно переложили тело и, накрыв простынёй, повезли в подвал.
– Не боишься покойников? – спросила Людмила.
Анна пожала плечами: – Особого восторга не испытываю, но при нашей службе от них никуда не деться.
***
– Прости меня Господи, но это очень здорово, что Пётр остался в палате один – думала Анна, помогая Людмиле закладывать в стерилизатор инструменты. Поставив его на огонь, она спросила, – а второй, который с Михайловым лежал, как ты думаешь, выкарабкается?
Людмила помолчала: – Трудно сказать, я утром мерила температуру, было 37,5, значит, к вечеру будет все 39. Надежда слабенькая, будем надеяться.
– Это вы надейтесь, а мы будем действовать – подумала лже-сестра и сказала, – надо воду ему свежую дать, сейчас схожу.
– Да – кивнула Людмила, тщательно споласкивая кружку Эсмарха – и заодно, померь температуру.
Анна кивнула, взяла термометр, и быстро пошла по коридору. Подойдя к палате, она на мгновение остановилась и, раскрыв дверь, уверенно вошла вовнутрь.