Страница 94 из 123
- Что я тебе скажу! - начала Елена, пугливо осматриваясь по сторонам. - Мой-то, оказывается, человека убил!
- Да, ладно, быть того не может! - ответила Кондрашкина. - Не мог он: такой хороший спокойный парень, не алкаш какой-нибудь, не нарик, не псих, поверь мне, как медику.
Елена махнула рукой:
- А вдруг у него там, в башке, чего-нибудь переклинило, тогда как?
Маргарита посмотрела на нее с сожалением и, одновременно с непониманием: как можно сомневаться в человеке, которого любишь? Она так и спросила Коржикову:
- Ну, во-первых, людей так просто не клинит. А, во-вторых, Лен, ты его любишь?
Та, опустив голову, теребила жалкий хвостик огромного узла от резинки на старых тренировочных штанах.
- Даже теперь и не знаю, - выдохнула она. - Вчера, кажется, любила, а вот, прям сейчас - не могу понять. Как можно любить убийцу, Рит? Вот ты бы смогла?
Маргарита пожала плечами.
- А черт его знает, наверное, нет. Но, с другой стороны, никто ведь точно не знает, кто убил: доказательств никаких нет. Слухи, на то они и слухи, чтобы вносить разброд и шатания в людские массы. Они, слухи эти, как мусор, от которого и хочется избавиться, и трудно, потому что к нему уже стали привыкать...
- Дурацкое какое-то сравнение, не находишь? - спросила Елена, глядя на нее круглыми, как у рыбы, глазами.
- Ну, да, сравнение дурацкое, согласна. Но зато и ситуация сложилась не совсем нормальная: у нас, как в паршивой деревне, сразу стали показывать пальцем на того, кто, может быть вообще не причастен к тому убийству. Ты знаешь, Лен, мне не нравится то, что администрация никак это не пресекает. Вышел бы, скажем, к народу человек, и сказал бы, что, так, мол, и так, прекратите балаган, товарищи. Расследование идет полным ходом, виновных ищут, а те люди, на которых вы клевещите, совсем ни при чем... Ну, или что-нибудь в этом духе. Так нет же, - ударила Маргарита по раковине тем же местом, которым она два дня назад стукнула по ванной, энергично беседуя с Рыльским. Она завыла и поднесла к губам ушибленную руку.
- Больно, Рит? - сочувственным голосом спросила Коржикова. - Ты под холодную воду сунь и пять минут подержи - сразу пройдет.
Кондрашкина включила воду и сунула ладонь под сильную струю: брызги полетели ей на одежду и в лицо, но она не обращала внимания, сосредоточившись лишь на прозрачных переплетениях ледяной струи. "Вот же природа сделала такую незаметную красоту!" - невольно восхитилась она, разглядывая тончайшие нити, сделанные из воды, плетущиеся друг с другом, и убегавшие в решетчатый слив раковины. Она бы смотрела так бесконечно долго, но ее тронула за плечо Елена.
- Рит, ты там не уснула, а то я подумала, что вода тебя, прям, загипнотизировала? - сказала она и шмыгнула носом.
Кондрашкина вытащила, покрасневшую от холода, руку.
- Так оно и есть: вода обладает такими свойствами. Ты думаешь, почему нельзя долго смотреть в воду, когда стоишь на берегу, или в лодке катаешься? Она притягивает к себе, и человек, сам того не осознавая, может легко в нее прыгнуть и утонуть.
- Правда, что ли, Рит, или ты так прикалываешься? - недоверчиво спросила Коржикова. Ее взгляд стал пугать Маргариту: с таким взглядом, полном недоверия, граничащего с безумием, можно таких дел натворить, что и не разгребешь потом.
- Враки всё это, деревенские, Лен, враки! Так, пора нам с тобой уже выходить до столовки! - проговорила Маргарита, как можно бодрее, чтобы не нагонять еще большую скуку и пустоту на рыбьи глаза Коржиковой. - Ты есть-то хочешь, Лен?
- Не знаю, - равнодушно ответила та. - Вроде бы и надо перекусить, а, с другой стороны...
- Так, всё, хватит сопли на кулак мотать - пошли одеваться, а то мужики увидят тебя в эдаких-то штанах - засмеют.
Маргарита шагнула вперед и открыла дверь туалета. Коржикова кивнула сама себе и поплелась за Кондрашкиной.
В столовой было людно. Кондрашкина ни разу не пожалела, что спустилась позавтракать, хотя чувствовала, что кусок ей в горло не полезет, и чтобы его проглотить, для этого нужно, опять-таки, чудо, о котором она с утра уже успела подумать.
Она взяла себе два бутерброда с сыром, горячий чай с сахаром, и пару конфет-леденцов, чтобы заморить червячка днем, если тот вдруг оживет. Стоя возле раздаточного стола, она еще немного подумала, и взяла горсть таких же конфет: даст их потом Канарейкину - он их, похоже, любит, судя по фантикам в книжках.
Она и Елена сели за стол, подальше от входа. Кондрашкина бросила взгляд на часы: до пересменка оставалось еще сорок минут, так что должны успеть. Укусив бутерброд и пожевав его около минуты, как велел учебник по анатомии, в котором в главе о пищеварении говорилось, что тщательно пережеванная пища гораздо полезнее, чем килограмм мыса, или что-то в этом духе, она, сделала глоток чая. Посмотрев на Елену, Кондрашкина заметила, что она так и не притронулась к еде.
- Ты чего это, подруга? - строго спросила Кондрашкина. - Ну-ка, давай, налегай на свою жалкую сосиску в тесте!
- Не могу, Рит - тошнит меня с самого утра, - пожаловалась Елена.
Кондрашкина внимательно на нее посмотрела.
- И сколько дней тебя тошнит?
- Не знаю, по-моему, второй, - пожала плечами Коржикова, и приготовилась уже откусить маленький кусочек.
- У тебя грудь болит? - спросила Маргарита.
- Нет, - ответила Коржикова, приготовляясь снова откусить сосиску.
- Ты от подмышек грудь потрогай, - посоветовала Маргарита.
Елена потрогала, и сморщила лоб.