Твое противоядие

- Я уже догадывался обо всем, после зоопарка. Но я привел тебя к себе в дом, без страха. Я верил, что ты никому не причинишь вреда. Доверял тебе. – Он шептал это мне прямо в лицо.

- Зачем? Почему? Эндари… Почему ты так поступил?

- А почему, сегодня ни один мой кинжал тебя не поранил?

- Ты задел мои волосы.

- Я надеюсь, это последний волосок, который упал с твоей головы. И мне очень жаль, что он упал по моей вине, - прошептал он близко-близко. – Я предугадывал все твои действия, знал перемещения. Ни одно лезвие не предназначалось тебе.

- Ты опять разгромил мою кухню.

- Судя по всему, ты не умеешь общаться без драк.

- Возможно. Я плохо доверяю.

- Доверяй мне. Я не сделаю ничего плохого. Я не сделаю тебе больно.

Он был прав. Ведь даже, когда его руки сжимали крепко мои запястья, он не причинял боли, лишь твердо удерживал меня. Он ни разу не ударил меня за сегодня, хотя я пыталась его задеть много раз.

- Я очень хочу узнать всю правду, я буду хранить ее и оберегать точно так же, как и тебя.

- Почему? Почему, Эндари?

Я вспоминала все разговоры, которые были с другими людьми. Как бабушка Вира говорила быть открытой и вспоминать знаки. Вспомнила, как Роки говорил, что если беды тяжелеют, то мужу надо доверять. Вспомнила, как он знал уже, что я убила Рафиуса, но сидел на допросе и поглаживал мои руки. Как спорил с отцом, и показал свою позицию относительно меня, заплатив. Как давал мне время, не требуя разговоров, но целовал, когда я нуждалась в этом.

Он положил свои ладони на мое лицо, пока я задавала свои почему, и поцеловал меня в губы, тихонько и тут же оторвался.

- Потому что я люблю тебя. – При этих его словах внутри меня что-то дрогнуло, кажется я начала всхлипывать, а он продолжал. – Я не шутил, когда говорил, что я весь полностью твой. Мое сердце и душа принадлежат тебе. Я… как увидел тебя… на бракосочетании, ты показалась мне такой хрупкой. И когда я наклонился поцеловать твой висок я сразу почувствовал аромат. Потому что…

- В детстве бабушка Вира тебя спросила, что сочетается с корицей?

- Она, все-таки, рассказала, - усмехнулся он.

- Да, я подумала о знаках. О золоте и рысях.

- Так, если ты их тоже заметила – откройся мне.

Я спрятала лицо в ладонях и заплакала. Он попытался отстранить руки, но я крепко их прижала. И он не стал применять силу, что открыть мое лицо. Он просто приблизился и целовал тыльные стороны ладони, а затем прижался лбом к моему лбу. Эндари погладил меня по спине и провел губами по волосам.

Я таяла от нежности этих прикосновений. И я поняла, что Эндари заслуживает узнать правду после всего. Нельзя его оставлять в неведении. Я открыла лицо и тут же почувствовала, как слезы вытираются мужской рукой.

- Я… - мой голос слегка охрип после слез.

- Не торопись.

- Около десяти лет назад мои родители умерли от отравления. Это была большая тарелка с рахат-лукумом. – Я судорожно вздохнула, попыталась унять дрожь в руках, Эндари обхватил мои руки своими согревая и успокаивая. – Они знали, что там. Но выбора не было. Мама просила короля Кароса, чтоб дочь не умирала в муках. Но на самом деле… Она перед тем ужином сказала мне, чтоб я не ела сладкое. Мы накрыли стол и поставили угощение. Его величество, король Зиран не притронулся к десерту. Мне было девять, кажется. Я поняла, что происходит. Мама налила мне отдельный чай, сказала он успокаивает, а якобы была нервным ребенком. Так вот. Они ели рахат-лукум, я видела, как у них бледнели лица. И…

Эндари внимательно слушал меня, в его глазах разгоралось понимание и шок, но он молчал, давая мне продолжить.

- Там с королем был Фелор, он посмотрел на меня и спросил, не хочу ли я съесть десерт, и улыбнулся своими маленькими зубками. Я выпила залпом чай, почуяв в нем вкус лизаны – снотворной травы, и запихнула в рот рахат-лукум, пыталась сделать вид, что жую и глотаю, но спрятала лишь под язык. Чай подействовал на меня, как и положено на ребенка. Я упала, с таким медленным сердцебиением, что его и дыхания слышно не было. Я не знаю через сколько я очнулась, через сутки или двое. Я выплюнула сладость, которая заполнила весь мой рот, яд был в самой начинке, которую я не раскусила. Я помню, как пила воду и блевала, пила и снова блевала. Не могла избавиться от этого приторного вкуса. Перед глазами все еще стояло лицо Фелора, который спрашивал буду ли я есть десерт.

Я спрятала снова лицо в руках и заплакал. Эндари меня не останавливал, но челюсть была у него твердо сжата, а в глазах горел праведный огонь. Я перевела дыхание и продолжила:

- Я была единственным ребенком в семье. Мои двоюродные братья и сестры уже подросли, им было лет пятнадцать и старше. У дедушки было два сына и дочь – моя мама. Мои родители умерли за столом, остальных закололи либо впрыснули в них собственный же яд. Они не были воинами, кроме дедушки. Когда я прошла в другую комнату, я видела следы борьбы. Но дедушка… Дедушка Аз, так я его звала, привычка с детства… Он лежал на полу с отрубленной кистью. Его полное имя Разандриэль, оно означает на древнем языке первый солнечный луч в непогоду. Я… мое имя означает дождь в звездную ночь. Меня звали Нарианарис. – Я сделала глубокий вдох и выдох. – Нарианарис Никас.

Я забрала волосы, всегда распущенные либо в низкой прическе, намотала их в пучок и повернула шею, там, где начинаются первые позвонки. Эндари шумно выдохнул. Я знала, что он увидел. Татуировку в виде круга и трех элементов в нем: капля крови, ромб – олицетворение оружия и лист – сила трав.

- Я собрала какие могла деньги в доме, добралась пешком до Эрингтона, я хорошо знала этот город, мы ведь, как ты уже понял, часто бывали там. Я заплатила таксисту больше нужного, чтоб он просто довез меня до Лерона. Я не знала куда пойти, но… среди наших заказчиков ядов и противоядий была гильдия Лерона. Нитта тогда только вступила в должность. Я появилась на ее пороге и умоляла взять меня к ним. Показала ей татуировку. Она согласилась, зная, что все умения и таланты у меня в крови. Нитта предлагала спрятать татуировку, чтоб никто не узнал, кто я. Но она… не поддается маскировке, и ее не вырезать. Она купила несколько книг моей же семьи, которые потом продали в Каросе. Я догадывалась, что король мог хватиться меня через время, я была слишком маленькая, чтоб подумать, что трупы тоже пересчитывают. Но я верила, что у меня будет спокойная жизнь. Конечно, была бы спокойнее, если бы я не пришла в гильдию ассасинов, а просто в приют. Но… тогда я сделала такой выбор.

Мои руки были в его ладонях и слегка подрагивали, пока про поглаживал мои пальцы и внимательно слушал. Он не перебивал, не задавал вопросов, просто слушал.

- Я не хотела мстить, я хотела просто жить своей жизнью. Имя Рейни мне нравится даже больше, чем мое прежнее, в детстве я свое сокращала до Рис. Я ненавижу всем сердцем короля Кароса за то, что он сделал с моей семьей, но я не собиралась мстить. Я не знаю, зачем ему вдруг понадобилось меня искать. Рафиус на меня напал на мосту, я тогда ходила без такого ансамбля ядов на себе за раз. Я задела его паралитиком, и он замедлился. Я вогнала ему кинжал в сердце, а они сказал, что знает, кто я, и что меня найдут. Я растворила все огнепылким раствором, сбросила его пепел в реку, облила себя обеззараживающим, в гильдии забрала еще растворы и облила почти весь мост им, а затем запечатывающим. Но упустила каплю крови, в которой нашли паралитик. Я… сдала его оружие на металлолом от гильдии, а клинок, которым убила помыла и отдала кузнецу, он переплавил его в два клинка поменьше. Я знала, что, если объявлю Каросу, что на меня он напал раскрою себя и меня повезут к вам под предлогом допроса, а по факту просто убьют. Я хотела замести следы и Нитта выторговала для меня возможность быть твоим ассистентом. Когда я распечатывала мост… Я вогнала клинок с веществом, которое ускоряет процесс, поэтому ты следов не обнаружил. Я плохой человек?

- Нет, Рейни, - Эндари снова поцеловал меня в губы легко и смахивал мои слезинки с щек.