Страница 7 из 8
– А что делать-то? Команды никакой не было…
Фронт работ никакого секрета из себя не представлял и тайной за семью печатями не являлся, но они косили под придурков до упора. Иногда я подходил к ним с заговорщицким видом и отвечал на их простецки-хитрый вопрос: «Что делать?», таким образом:
– Ладно, так и быть, открою военную тайну – работать…
Часть вторая
… Он начал партийную работу в сталинградской области с того,
Что разогнал алчную свору следователей, сыщиков и прокуроров, освободил из тюрем незаконно осужденных…
Устоял и добился, чтобы весь аппарат слишком ретивых надсмотрщиков к Сталинграду близко не подпускали…
– Хуже нет – говори л он друзьям… – когда партийный «кадр» становится на пьедестал недоступного божества с многозначительным выражением на лице заботливого и внимательного человека, и в таком случае именно по морде его и хочется треснуть…
В.С.Пикуль о первом секретаре Сталинградского
обкома партии предвоенных и военных лет – Алексее Семёновиче Чуянове.
Я умышленно начал вторую часть с цитирования знаменитого русского писателя. В этой части речь пойдёт об отраслевом, ведомственном и региональном балбесии, которое, иной раз, приближается к политической дурости, откровенному предательству и банальному казнокрадству с рвачеством.
Во время очередного просветления, которые случаются, увы, всё реже, Кучак выдал восхитившую меня фразу:
– В целом здоровенное тело МВД больно коррупцией и насквозь прогнило, но есть редкие отдельные участки, свободные от язв.
Точнее трудно сказать. Любой никчемный гаишник со скромным окладом, через пару-тройку лет порочной службы, закладывает строительство домищи, покупает квартиры и престижные машины. Это что – государственная тайна? Вовсе нет, знают об этом все – сверху донизу. И что? Факт настолько распространённый, что для описания случаев вымогательства и взяток, по скромному потребуется томов пятьдесят, а это скучно и утомительно, к тому же, в нашей стране практически каждый житель испытал на себе любовь ГИБДД к денежным знакам…
В сонме отечественных министерств и ведомств, МВД всегда на виду со своими тараканами в голове, планированием преступлений и посадок (!), ну и, конечно, балбесной дурью. Стоить проследить за судьбой министров внутренних дел, их замов и ближайшего окружения за последние сто лет. Последний царский министр Протопопов, это же апофеоз тщеславного идиотизма. Генрих Ягода, незаменимый прислужник Сталина, вернейший его раб, бывший аптекарь, не чуждый различным ядам и оккультизму, гибнет, не взирая на фантастические заслуги перед коммунистической властью. Его судьбу повторяют его замы и начальники отделов: Берман, Фриновский, Благонравов, Артузов и многие другие. Ягодовская кагорта чуть ли не целиком пошла под нож репрессий – руководство, от центрального до республиканского и областного – тотально, остальные – в большинстве. А казалось: какие люди! Соль земли! Опора власти! Сами-то они давно потеряли чувство реальности, мня себя вершителями судьб… Пришедшие им на смену палачи Ежова, ничего в этой жизни не поняли – повторили судьбу предшественников. Никакой нюх, или инстинкт самосохранения у них не сработал.
Недавно попала мне на глаза журнальная публикация Антона Старосельцева «Сонька Золотая Ножка», в которой он утверждает, что самым жестоким палачом в структуре НКВД была Софья Гертнер – уполномоченный первого следственного отдела УНКВД Ленинградской области. Утверждение сомнительное – таких, даже более жестоких, было много. По большому счёту, куда ей до своей соотечественницы Розалии Землячки и подобных ей садистов и садисток, но сама её история типична и поучительна. Предположительно она начала службу в 1930-ом году, хотя документально подтверждаются только с 1937-го. Тем не менее в суде, на её процессе в 1939 году, речь шла именно о девятилетней службе в органах внутренних дел (возможно была платной стукачкой?) Её первым «учителем мучений» был чекист Яков Меклер, прозванный «Мясником» за особую жестокость к подследственным. Меклера побаивались даже коллеги.
Гертнер показала себя сразу. Первой её жертвой стала Надежда Суворикова, обвиняемая в шпионаже. Будучи «благородного» происхождения, шестнадцатилетняя Суворикова бросает Николаевский институт в Петрограде и уходит на Гражданскую войну вместе с красноармейцами (типичный случай – обычная восторженная барышня без мозгов). Потом работала буфетчицей на теплоходе «Жан Жорес», совершавшим загранрейсы. На свою беду, Суворикова во время одного из рейсов встречалась в Нью-Йорке с братом, музыкантом Алексеем Антоновским, эмигрировавшим из Советской России в 1923 году. Вдобавок дядя её проживал во Франции, при марсельском монастыре кармелиток, где и умер. Бдительно-стукаческая обыденность того времени, не давала шансов сохранить это в тайне. Гертнер допытала бедную женщину до парализации и вырвала-таки признание.
Непримиримая классовая ненависть, а, возможно, не только классовая, её беспринципность и особое рвение вести непримиримую войну с врагами партии и народа (какого народа?), в июле 1937 года были замечены начальником третьего отдела УГБ УНКВД Ленинградской области Мигбертом, который определил её в «бригаду смерти». Уж там она развернулась… Коллеги восхищались ей, даже побаивались. Сонька Золотая Ножка придумала свой особый метод выбивания признательных показаний арестованных мужчин. Распяв представителя мужского пола и привязав его руки и ноги к столу, била что есть силы каблуком в пах, пока тот не подпишет то, что требуется. Сбоев не было, особенно быстро сдавались пожилые…
Её наградили золотыми часами за особые заслуги перед Родиной по итогам 1937 года и ставили в пример. Сонечка бесчинствовала два года. Сняли Ежова, пришёл Лаврентий Берия – «справедливый мингрел» и отдал приказ об аресте. Совершенно потеряв страх, а также чувство реальности, Гертнер уж никак не ожидала ареста. Судили её долго, приговор был вынесен 31 января 1941 года. С началом войны, садистка была отправлена на фронт, искупать кровью свою вину. Так как попала она в СМЕРШ, то догадаться не слишком сложно, чьей кровью она вину искупала… Да, совсем забыл, во время следствия над ней, она лихо валила вину на своих начальников – Заковского, Меклера, Фигур. Они, дескать, требовали лютой жестокости, а она, человек, в сущности, добрый, лишь выполняла людоедские приказы.
Эту мерзкую гадину признали в 1953 году незаконно репрессированной и участницей Великой Отечественной войны со всеми вытекающими льготами. Дожила она в почёте и довольстве до правления Черненко.
Если прочитать книгу крупнейшего историка революции и Гражданской войны С.П. Мельгунова «Красный террор в России», изданную в 1923 году, ещё до высылки его из СССР, вот тогда действительно волосы на голове дыбом встанут. Мучительница Гертнер покажется почти невинной овечкой. Мельгунов, кстати, основной материал взял из печатных органов ЧК: «Еженедельник ВЧК» «Красный террор».
Харьковская ЧК применяла скальпирование и «снимание перчаток с кистей рук», Воронежская ЧК – катание в бочке, утыканной гвоздями, голых людей. В Царицыне и Камышине – «пилили кости», в Полтаве и Кременчуге священнослужителей сажали на кол, в Одессе привязывали цепями к доскам и заталкивали в топку, а также опускали в котёл с кипятком и разрывали лебёдками. Можно и продолжить, но это слишком психически гнетуще, а я не ставлю цель смаковать ужасы. Размах большевистского террора обусловлен тем, что практически вся Россия была против большевиков и воспринимала их как узурпаторов власти, тем более что население страны очень скоро поняло и почувствовало на своей шкуре «прелести коммунистического рая».
5 сентября 1918 года, объявляя красный террор, большевики взяли на вооружение тираду Троцкого:
«… Мы должны превратить Россию в пустыню, населённую белыми неграми, которым мы дадим такую тиранию, которая не снилась никогда самым страшным деспотам Востока. Разница лишь в том, что тирания эта будет не справа, а слева, и не белая, а красная, ибо мы прольём такие потоки крови, перед которыми содрогнуться и побледнеют все человеческие потери капиталистических войн».