Право вредности

— Спасибо, — ощутив, как в желудок вливается живительная влага, Арика немного пришла в себя.

— Я давно тут лежу?

— Да дня четыре будет.

— Четыре?.. — девушка провела рукой себя по боку и спине, озадаченно нахмурилась.

— Раны я тебе еще в первый день залечила, — охотно объяснила старушка. — Да и не слишком серьезные они были — так, кожа рассечена — и все. Болезненные, что правда, то правда, да и крови ты много потеряла.

— Вы кто?

— Да сама не видишь, что ль?

— Ой, нет — кто вы тут? Как вас зовут?

— Зовут по-разному. Кто Лесей, кто бабушкой, кто управительницей. В доме я навроде экономки. А тебя как зовут?

— Арика.

— Вот и добро. Мой-то ничего и не сказал. Привел, говорит — выхаживай. И умчался куда-то, шалопай.

— Это вы про кого?

— Да про Жорота, — имя колдуна в устах старухи показалось по-домашнему теплым и привычным.

— А вы кто ему?

— Кормила я его, когда младенцем был. Потом приглядывала, пока в разум не вошел. Да ты испугалась, никак? Что случилось-то, девочка?

Выслушав Арику (та ей рассказала все, и про способ освобождения Дэниэла, рассудив, что раз Жорот уже догадался, скрывать нечего), старуха поджала губы:

— Чуть не до седых волос дожил, а ума не нажил. И ты тоже, рисковая дивчина. За все годы это второй побег только. Кем тебе тот узник-то приходится?

— Мне — никем. Но он сын лучшего друга моих родителей.

— А, тогда ясно.

Арика какое-то время собиралась с духом, прежде чем задать следующий вопрос. Она боялась ответа, но при этом понимала, что лучше выяснить все сразу, а не мучаться неизвестностью.

— И что со мной дальше будет?

Старуха пожала плечам:

— Как поправишься, пойдешь своей дорогой.

Девушка ожидала чего угодно, но только не этого. Недоверчиво уставясь на старуху (обманывает, чтоб не волновалась, пока болею?) она наконец заметила:

— Ага. Так он меня и отпустит.

— Да зачем ты ему нужна, — фыркнула старуха.

— А зачем раньше?

— За Жорота я говорить не могу, однако понимаю так: он-то думал, что полностью тебя контролирует, а ты — раз, и своего Дэниэла из темницы вытянула. Может, с той же легкостью ты его убьешь, и все тут разрушишь?

— Да я ж объяснила, ничего такого я не могу.

— А он про то откуда знал?

— Если б я могла — сразу бы и сделала.

— Э, нет. Ты, верно, в магии не сильно смыслишь. Для каждого заклинания с силами собраться надобно, свои условия нужны. Да и Дэниэла твоего в шуме-гаме пришибить могло бы.

— А сразу после его освобождения? И во время пытки тоже — в беспамятстве и злобе, я слышала, колдуны такое творят.

Старуха вдруг рассмеялась:

— Вон оно что! А я-то думала, отряд на него послали.

— Вы о чем?

— Да в тот вечер дом от связывающей магии чуть не искрился. Он, девочка моя, на тебя такой кокон навертел. Чтоб не случилось чего. Ну, олух, так олух!

— Но почему он сразу не проверил? Я же колдовать совсем не могу, и вообще к магии никакого отношения…

— Вот тут ты не права. Во-первых, вокруг тебя и сейчас с полсотни заклинаний кружится. Не Жорота, я его магию хорошо знаю. Во-вторых, может, колдовать ты и не пробовала, но можешь. И посильнее многих. Не учили тебя просто, так на это он и не посмотреть мог. Или решил, что скрываешь. Да мало ли. Опять же, Дэниэла ты магией вытащила.

— Да не магия это!

— А что же, по-твоему?

— Просто Умение. Отец говорил, что магия — это когда не только свои силы тратишь, а еще что-то используешь. Травы, энергетические источники, силу или знания духов. А тут только свои силы и никак иначе. Поэтому так трудно, почти нельзя, Умение засечь или ему препятствовать.

Леся улыбнулась и Арика вдруг подумала, что, пожалуй, эта няня-домоправительница не так проста, как кажется.

— Интересное определение. Ладно. Заболталась я с тобой. Пора мне по делам. Ты поспи пока, во сне человек быстрей выздоравливает.

Через четыре дня Арика смогла более-менее передвигаться без посторонней помощи.

Порядком наскучившая за время постельного режима комната, книжки, наваленные возле кровати — так, чтоб можно было дотянуться, не вставая. Все вокруг уже привычно и, вроде бы, безопасно, но задерживаться больше необходимого тут совсем не хотелось.

Добравшись до зеркала, она несколько минут скептически рассматривала свое отражение. Потом прошла с десяток кругов по комнате, и села на кровать отдышаться. Вот-вот должна была прийти Леся. И действительно — за дверью послышались шаги старушки.

— Здравствуй, девочка. Никак сама ходила?

— Да.

— Вот и молодец, вот и умница. Поешь-ка. — Экономка принялась сгружать с подноса на стол тарелки.

— Спасибо большое, — Арика села за стол, а Леся стала пересказывать окрестные новости:

— В дальнее село, говорят, какой-то чужак мор принес. Почитай, кто оттуда не сбежал, уже в могилах лежат. И все деревни вокруг чужаков ближе, чем на полверсты не подпускают — собаками травят — боятся, что из того села беглецы. Жорот только что оттуда вернулся. Говорит, остановил распространение заразы, а тех, что сейчас бродят, наверно, крестьяне всех перебьют. Так что обошлось, кажется.

Осознав сказанное, Арика замерла с отвисшей челюстью — так не подходило оно к внешности бабушки — божьего одуванчика:

— Как — обошлось? Деревня вымерла, а…

Леся, неожиданно жестко, подтвердила:

— Сами виноваты. Им сколько раз сказано было — всех приходящих сначала амулетами проверять. А они то ли забыли, то ли давно заклинания не обновляли. Дескать, деньги большие за них плачены. Вот и доэкономились.

Арика какое-то время обдумывала услышанное, не находя, однако, логичных возражений.

— А заклинания чьи?

— Да кто куда идет. Кто сюда, кто к вашим Магистрам. У тех из старейшин, что поумней да побогаче, и по два-три амулета при входе в село висит.

— Не понимаю, почему амулеты бесплатно не раздавать?

— Народ дурной да жадный. Что на дармовщину, к тому и доверия меньше, и бережливости никакой. А заклинания эти не легко даются.

— Знаю я. Спасибо. Все было очень вкусно.

— На здоровье, девочка.

— Леся. Я действительно свободна?

Старушка нахмурилась:

— Здрасьте. Никак уходить собралась? Выбрала время, ничего не скажешь.

— Да я уже…

— Что ты «уже»? Ты еще ходить как следует не можешь! А, ну вас всех. Делай, как знаешь.

Арике стало стыдно. Леся успела к ней, похоже, привязаться, и Арика отвечала ей тем же. Но оставаться в доме Жорота хоть немного дольше необходимого Арика не хотела.

— Что тебе тут не так? — в сердцах проворчала Леся.

— Не обижайтесь, пожалуйста! Вы очень-очень хорошая, но не могу я.

Леся еще долго уговаривала девушку, но, поняв, что та твердо стоит на своем, махнула рукой:

— Ладно. У вас, молодежи, ни ума, ни…

Старушка приказала принести с кухни кое-какой еды, которую сложила Арике в мешок, сколько та ни отказывалась.

— Идем, провожу тебя.

Во дворе Арика увидела Жорота, разговаривающего с одним из слуг. Колдун заметил женщин и, отпустив слугу, стремительно подошел к ним. Арика, несмотря на уверения Леси, внутренне сжалась.

— Здравствуйте. Доброе утро, нянюшка, — наклонившись, он поцеловал старушку. Арика, внимательно за ними наблюдавшая, удивилась — насколько смягчилось лицо колдуна, обычно язвительное, а серые глаза так вообще засияли. Когда Жорот повернулся к Арике, на лицо его вернулось равнодушно-ироничное выражение, а тон стал небрежным, хоть и остался вежливым.

— Уже уходите? Вчера няня говорила, что вы еще не встаете.

— А вы меня, конечно, отпустите.

Колдун чуть усмехнулся. Арика только сейчас заметила, что он осунулся, а вокруг глаз были темные круги.

— Вы абсолютно свободны. И если б вы ответили на мои вопросы, последнего неприятного инцидента не произошло бы. Хотя, естественно, извиняться за него я не намерен.

— Ладно, пошла я. Дел много, — вмешалась Леся. — Счастливо, девочка. — Погладив Арику по голове, она кивнула ей и быстрым шагом направилась к группе слуг, сгрудившихся в дальнем конце двора. Похоже, она заметила там нечто, требующее ее вмешательства.