Страница 56 из 58
- Тогда иди, работай, а как освободишься, приходи кушать. Я что-нибудь приготовлю.
Игорь уже вовсю суетился на кухне, раскладывал купленные продукты на столе и был рад меня видеть. Недолго думая, я попросила достать мне несколько досок и острый нож, на что мальчик охотно согласился помочь и все время, пока я готовила греческий салат, стоял рядом. Он молчал, не задавал вопросов, не лез под руку, но излучал при этом странную, непонятную мне радость.
- Помой пожалуйста, - я дала ему куриную грудку, затем порезала ее небольшими кусочками вместе с картошкой, чесноком и перцем. Залила это все сметаной и поставила в духовку. Спустя полчаса кухня наполнилась прекрасным ароматом, от которого сводило челюсть, мальчик ходил вокруг меня, нарезая круги в ожидании ужина и судя по трелям в его животе – очень хотел есть.
- Вы обычно еду на дом заказываете, да?
- Да, мы как-то не готовим, - признался Игорь, присаживаясь со мной рядом. Он помог убрать со стола сервиз и расставить белые широкие тарелки, - отец обычно из ресторана привозит или делает заявку.
- Я заметила мышь в вашем холодильнике. Она повесилась в нем уже очень давно, вместе с кактусом, решив покинуть сей бренный мир.
Мальчик рассмеялся, пожал плечами и ответил очень просто и гениально:
- Ну, так что вы хотели? Женщины тут не было, поэтому и не уютно. И никакие богатства не заменят семейного тепла, будь мой отец хоть в десятки раз более успешным и обеспеченным.
Как же это сложно – видеть перед собой ребенка, но слышать в нем совершенно взрослого человека. Страшно и в тоже время непонятно.
- Я так с ума сойду, - на кухню вошел Александр. Уставший, зевающий, но явно голодный, - такие запахи кого хочешь из комнаты выманят… А уже готово?
- Еще полчаса…
Мужчины обреченно всхлипнули, посмотрели на меня умоляющим взглядом и по моей команде тут же сели за стол – салат ведь был уже готов.
Семейный ужин был прекрасным, милым и теплым. Мы все вместе разговаривали, делились впечатлениями о переезде. Игорь рассказывал о своих идеях и желаниях, о том, что очень хочет учиться, но не хочет покидать нас так скоро. Оказывается, завтра у него самолет, и мальчик улетит еще на несколько недель. Саша обещал проводить его, а так же проследить за успеваемостью в школе, упомянув о том, что подобные поездки хоть и развивают его, но школа никуда не денется.
Больше всего меня порадовало то, что на этой кухне была посудомоечная машинка, которая работала бесшумно и не мешала всем в квартире.
- Кстати, по поводу детской комнаты… - Саша подозвал меня к себе, как только его сын ушел к себе спать, - как на счет того, чтобы ты спала у меня? А то как-то странно получается.
- Мешать не буду?
- Не смешно, Даш…
Если честно, за сегодняшний день я так устала, что как только моя голова коснулась подушек на кровати Саши, я мгновенно провалилась в сон. Я знала, что мужчина продолжил работать, понятия не имела, когда он лег спать, но чувствовала тепло и самое главное – уют.
***
- Я не могу в это поверить, - Маша сидела на краю кровати и смотрела на меня огромными глазами, - ты здесь…
- Сама в шоке…
- Нет, ты не понимаешь… а хотя может уже и понимаешь… Это же его дом, в который он никого не пускает… Даже я не сразу получила разрешение посетить эту святую мужскую обитель! Свершилось! Преображенский влюбился! Да за это определенно нужно выпить!
Я рассмеялась, прекрасно понимая всю ситуацию, и в тоже время испытывала счастье. С момента моего переезда прошло две недели, и с каждым днем я волновалась все сильнее, испытывая странную боль внизу живота. Судя по всему, скоро начнется… И судя по всему, я от страха помру…
Саша вышел на улицу, достать из машины забытые бумаги. Понимая, что скоро на свет появится Марианна, он отложил свои дела и многие из них принес домой. Не могу сказать, что мы все вечера проводили вместе, это не так. Он много работал, а я старалась не мешать, тихо наслаждаясь тишиной в своей комнате на новой кровати, любуясь при этом детскими вещами. Оборудовать комнату мы не стали, потому что времени до родов осталось мало, решили, что уже после свершения события что-нибудь придумаем. Я все никак не могла привыкнуть к тому, что Преображенский богатый человек, способный нанять самых лучших мастеров, готовых работать сутками ради результата и большой зарплаты.
После недолгого разговора, мы решили с ним, что лучше всего будет несколько дней до поставленного срока провести на дородовом отделении. Дату уже назначили, и вещи я собрала, но в нашей жизни ведь все как всегда идет не по плану…
И вот как только Саша вошел в комнату…
- О Господи…
Я замерла, не понимая, что происходит. Внутри живота что-то дернуло и… Начали отходить воды…
- МАМОЧКИ!!! – я думала, что от страха просто потеряю сознание, но все оказалось намного хуже. Побледнел Александр, причем он стал белым, словно простыня, вытаращил глаза и, поборов оцепенение, стал набирать номер скорой. – ой, мама… нет, рано же еще… еще же неделька целая!
- А ну успокойся! – Маша сидела рядом и держала меня за руку, - вдох выдох! Это еще ерунда! Схватки то есть?
- Какие к черту схва-аоооо… есть! Еще как есть…
Что происходит… Что происходит? Господи Боже… Началось…
Маша все время сидела рядом и отпихивала Преображенского, рыча на него, что он сам скоро в обморок грохнется. Бедный мужчина растерялся и совершенно не понимал, что ему делать, но самое смешное в том, что ничего уже и не сделаешь…
Скорая приехала быстро, домчала до центра еще быстрее, а уже там начались они… полноценные схватки…
Не могу сказать, что я привыкла ругаться матом, но с каждым разом боль внутри тела нарастала с геометрической прогрессией, и рука Преображенского сжималась мной с двойной силой. Светлые промежутки становились все короче, а обезболивающее в капельнице больше походило на банальный физраствор, потому что по ощущениям ничего не помогало. Боль становилась сильнее, похожая на острие ножа, проткнувшего кожу и застрявшего где-то во внутренностях. И кто там говорил, что все рожали и ничего страшного не происходило? Откровенно заявляю – врут!
Саши не было рядом, его увели в другую комнату для того, чтобы он переоделся – здесь нельзя в своей одежде. Зачем? Не будет же он…
- Ну уж нет! – Преображенский вышел ко мне в медицинском стерильном халате, - ты не будешь на это смотреть!
- Да я и не хочу! Мне страшно! – Мужчина побледнел еще сильнее, но видя мое лицо, все же взял меня за руку, - я сейчас сам тут грохнусь, Даша… Ангелина Викторовна! Завяжите мне глаза!
- Какие глаза, Александр Сергеевич? Все там были, все там будем! – женщина сняла с меня какие-то электроды, посмотрела на бумагу и дала бригаде зеленый свет. – раскрытие на четыре пальца, девочка, поехали!
Какое поехали? Куда меня тащат? О, какая огромная кушетка! Как много света и… как же это больно!
Схватки становились чаще и сильнее. Укол в спину мне уже сделали, но только сейчас я поняла, что больше не чувствую ног… Они как бы есть, но их вроде нет… При этом ощущения сохранились, я чувствовала шевеление, понимала, что ко мне прикасаются и безумно хотела, чтобы Преображенского выгнали из палаты!
- Уйди!
- Не гони меня!
- Я же рожаю!
- А я не заметил! Какой сюрприз!
- А ну хватит ругаться! – Ангелина Викторовна рыкнула на нас, но в тоже время продолжала улыбаться, наблюдая за Сашей, - тужься, милая, давай! На схватке!
Несмотря на наркоз, я все равно ощущала боль… Она уже не была такой резкой и нарастающей, но все равно присутствовала. Боже, если бы все было так же, как Маша рассказывала про свои роды, я бы от боли просто сдохла.
Я не понимала ход времени, просто не ощущала его. От момента скорой до этой самой палаты… Все смешалось и сейчас больше не было эмоций. Они словно отключились, исчезли, не оставив после себя совершенно ничего – пустота и осознание. Осознание того, что надо делать и для чего все это происходит.