Принуждение к браку

Интересно. Как скоро я сойду с ума?

Или однажды настанет та стадия, о которой говорила моя мать перед моим уходом. Что стоит только мне смириться и принять ситуацию, как я увижу ее под другим углом. Что ни один человек на земле не может быть на сто процентов ужасен, нужно лишь найти крупицы того прекрасного, что спрятаны глубоко у каждого внутри.

Ха!

У Роберта Ромиро если и есть подобные частицы, то точно не мне под силу их отыскать. Да я даже в себе сейчас мало что найду, а уж магическая искра и вовсе словно погасла внутри.

Пытаюсь вызвать на кончиках пальцев огонь, ведь это было одним из моих уникальных талантов в академии, никто так больше не мог, остальные только с палочкой воспламеняли заданный предмет, и не могу. Ничего. Пусто. И я действительно не чувствую внутри приятного тепла магии, сейчас там лишь холодная пустота.

– Дорогая, я пришел, – хлопает входная дверь, а я вздрагиваю.

Кажется, немного задремала, и тело неприятно ноет от неудобной позы.

– Здравствуй, – здороваюсь с Робертом, опуская глаза в пол.

– Что это!? – восклицает он. – Подойди ко мне, вот так. А теперь взгляни в глаза и снова поприветствуй.

– Здравствуй, – покорно повторяю я, пока он держит мой подбородок.

– Вот и умница. Чтобы так всегда впредь делала. И переоденься, на тебе надето Мерлин знает что, – кривится Роберт.

– Но я люблю этот костюм, он уютный, – пытаюсь отстоять свою любимую домашнюю одежду.

– Моя женщина должна носить только красивые юбки и платья, – мужчина с пренебрежением выплевывает эти слова прямо мне в лицо, сильно сжимая подбородок. – Это ясно?

– Д-да, – дрожащим голосом отвечаю я, со всей силы пытаясь сдержать рвущиеся наружу слезы обиды.

– Так-то лучше, – вмиг расслабляется Роберт и отпускает. – Иди, и не надо плакать, я забочусь исключительно о тебе.

И напоследок шлепает меня по попе.

Как же унизительно.

Плетусь в комнату в поисках платья.

Какая к черту забота!? Эта скотина только о себе думает.

Ох, тяжело вздыхаю, заметив собственное отражение в зеркале в абсолютно неуместном нарядном белом платье. И пусть. Хотел ведь платье, пусть получит. Специально искать что-то подходящее я не намерена.

Возвращаюсь обратно, и в голове стучит лишь одно – «О Моргана, на каком же я дне! Нет! Я и есть то самое дно, ниже падать некуда».

Но неделю спустя я пойму, что есть, еще очень много не прошедших граней этого самого дна, многие из которых я обязательно постигну благодаря Роберту Ромиро и собственной слабости и беспомощности.

Но пока я не знаю этого и корю себя всего лишь за переодевание.

– Вот видишь, какая красавица сразу! – умиляется мой жених. – Не обязательно было вечернее платье надевать, можно было бы и вариантом попроще ограничиться конечно, но мне нравится, что ты для меня стараешься.

Подставляю щеку для поцелуя мужчины и кривлюсь в искусственной полулыбке.

– А теперь ужин, – присаживается Роберт, предварительно усадив меня рядом.

Он аристократ, и правила приличия у него на первом месте.

За едой мы практически не разговариваем. Роберт с аппетитом поглощает пищу и налегает по своему обыкновению на алкоголь, а я сижу и вяло ковыряюсь в тарелке, гадая, придется ли сегодня раскрывать ноги перед этим человеком или нет.

– Ох, как же хорошо. – откидывается тот наконец на спинку стула. – Вот знаешь, моя жизнь была не полной до тебя, но теперь как же прекрасно все. Жаль, конечно, что ты так хочешь свадьбу в этой как там ее Плазе, – тут я на миг напрягаюсь, не дай Мерлин, он передумает идти мне навстречу в этом вопросе, – но я тебя понимаю. Свадьба бывает, в конце концов, раз в жизни, и мы можем себе позволить сделать ее свадьбой мечты.

Расслабляюсь. Фух. Пронесло.

– Ладно, с тобой хорошо, но вынужден оставить одну, у меня срочная работа, полночи точно проведу в кабинете, а ты можешь лечь у себя, чтобы я не разбудил, когда закончу, – и Роберт целует меня в макушку и уходит.

Мое сердце радостно трепыхается. Ура! На сегодня я получаю глоток мнимой свободы.

6

Усилием воли сдерживаю себя, чтобы не запеть от радости, и вместо этого спокойно поднимаюсь и чинно иду к себе. И лишь за закрытой дверью, отведенной мне спальни позволяю сбросить с себя маску, равно как и платье с туфлями и просто с наслаждением падаю на кровать.

Дожила. Наивысшее счастье для меня теперь – это когда никто не трогает. Или, вернее, когда Роберт не трогает. Жаль, никак не могу повлиять на его работу, чтобы она каждый день не заканчивалась.

И с такими мыслями проваливаюсь в долгожданный сон.

Снится мне зеленый луг, яркое желтое солнце и ветер. В общем, все то, что всегда ассоциировалось и ассоциируется со свободой. Но сон внезапно прерывается, меня будят какие-то звуки, доносящиеся из-за двери.

Тут же подрываюсь и аккуратно открываю ее. Свет идет откуда-то со стороны кухни.

– Да твою ж, Моргану! Долбанная Лиззи! Не могла аккуратно поставить еду, – слышу голос Роберта и зачем-то очень тихо, на цыпочках, иду в его сторону.

Так и есть, мой ненаглядный женишок, видимо, проголодался. На столе куча мисок, которые он достал из холодильника, а рядом стоит наполовину опустошенная бутылка виски, и в пепельнице тлеет вонючая сигара.

Хочу пройти вперед, обратить внимание на опасность возникновения пожара, как Роберт снова ругается и в сердцах со всей силы хлопает дверцей холодильника. А потом поворачивается к бутылке и делает из нее большой глоток.

Черт, да он же пьян в стельку. Вон, на ногах еле стоит, качает всего.

И какого хрена я тут забыла?

Быстро бегу обратно к себе и захлопываю дверь, а затем закрываю ее на имеющуюся щеколду. Слабая преграда для взрослого крепкого мужчины, да еще и сильного мага, но что есть, то есть.

Подумав немного, решаю придвинуть комод к двери. Хоть какая-то страховка на оставшуюся ночь.

А затем сажусь на кровати и обнимаю себя руками, и так и сижу некоторое время, раскачиваясь словно болванчик из стороны в сторону.

Тошно.

И наконец, когда шум в коридоре вроде бы стихает, принимаю ударную дозу успокоительного зелья и только после этого забываюсь беспокойным сном.

Просыпаюсь, когда на часах давно уже полдень. Надо же, давно со мной такого не было.

В голове тяжесть и вязкая каша, во рту неприятный травяной привкус. Кажется, с дозой лекарства я все же переборщила. Не стоит столько вливать в себя. Тем более не знаю, чего вчера так перепугалась. Наверное, это что-то на подсознании.

А может попробовать подливать Роберту зелье? Будет скрадывать его агрессию.

Да нет, он легко может распознать специфический привкус, а там и прибьет меня ненароком за такие дела. Фигурально выражаясь, я надеюсь. Ведь он все же аристократ с идеально привитыми с детства манерами, а аристократы на женщин руку не поднимают, предпочитая действовать психологически.

Кое-как приведя себя в относительный порядок, наконец покидаю комнату, предварительно с трудом вернув на место комод. Ничего, еще неделька таких ночей и смогу двигать его словно пушинку.

Дома царит тишина.

Невольно ежусь. Как-то не по себе немного.

Шагаю на кухню. Здесь все идеально убрано, словно и не было всего того беспредела, устроенного Робертом ночью. Лиззи молодец.

А вот в кухню входит она собственной персоной.

– Доброе утро, вернее день, – вежливо здороваюсь с девушкой. – мистер Ромиро ушел?

Осторожно спрашиваю, прощупывая почву его переменчивого настроения. Хотя если бы я ему действительно понадобилась, его и комод не остановил бы.

– Да, ушел, – бесцветным голосом отвечает мне служанка, – сейчас накрою вам стол.

И тут Лиззи на миг поднимает на меня глаза, и я вижу огромным фиолетовый синяк на ее лице.

– О Мерлин, Лиззи! Кто это с тобой сделал? Неужели Роберт!? – подбегаю к девушке и хватаю ее. – Кошмар какой, но ведь можно залечить, да.

С полминуты она мне ничего не отвечает, а потом как выдаст с неприкрытой ненавистью и злостью.