Страница 7 из 95
Хотя некоторые мои друзья и подтрунивали над моей тягой к старине, называя меня археологом, никого моя коллекция не оставляла равнодушным. Даже Нейзер и тот был от неё в восторге, да, оно и понятно, ведь он был мидорец, а все мидорцы славные воины и они любят военные музеи. Рунита сожалела только о том, что ни Нэкс, ни Бэкси не сопровождали нас. Я объяснил ей, что мои друзья могут появляться перед нами только на трехмерных экранах мониторов или в виде голографических изображений, но это её не очень-то утешило, как и меня самого. Поэтому я обнял девушку за талию и сказал не столько ей, сколько своим виртуальным нянькам:
– Рунни, дорогая, я надеюсь на то, что этим двум отшельникам вскоре надоест сидеть в своём компьютере безвылазно и они наденут на себя новые тела. Поверь, у них есть для этого всё необходимое. Старина Дорси позаботился и об этом.
Она, вдруг, надула губки и сказала:
– Дорси, не называй себя стариной, тебе ведь на вид нет ещё и семнадцати лет.
Я улыбнулся и сказал ей в ответ:
– Рунни, девочка моя, я вынужден тебя огорчить. То, что ты однажды видела меня древним старцем, имеет под собой вполне реальную основу. Твоему Дорси будет больше ста пятидесяти галанских лет. Понимаешь, Рунита, для твоего мира я действительно старик, хотя люди на Галане, порой, доживают и до четырехсот стандартных лет, то есть более двухсот по-вашему. Правда, по нашим, галактическим меркам, я ещё совсем молодой мужчина, ведь галакты живут в среднем по две с половиной тысячи лет и могли бы вообще не умирать, но рано или поздно большинству людей начинает надоедать жизнь, хотя я никак не возьму в толк почему. Когда сегодня днём я сказал тебе, что приду к тебе даже после своей смерти, это было чистой правдой, ведь мы живем по столько лет только потому, что у нас есть медицинская машина, реаниматор. Это самое большое чудо в галактике. Медицинская машина не только может вылечить любую болезнь, но и вернуть человеку жизнь. Даже более того, она может превратить мужчину в женщину, женщину в мужчину, а древнего старца сделать пятилетним ребёнком, но с его прежним разумом. Так что если тебе когда-нибудь сообщат о том, что твой Дорси откинул копыта, то ты просто возьмешь биопробу, крохотную частичку меня, вложишь её в реаниматор и уже через десять часов получишь себе точно такого же мужа, который так лопухнулся, что дал себя спалить дотла. Правда, месяца три, а то и все четыре я буду дурак дураком, пока ко мне не вернётся память, да, к тому же, я не буду знать о том, кто именно меня грохнул. Поэтому мы, галакты, редко пускаемся на всякие авантюры без напарника, если припекло по-настоящему, сразу же пускаемся наутёк и только в самом крайнем случае сражаемся до конца. Сама понимаешь, человеку всегда хочется знать о том, что же произошло на самом деле. Меня убивали уже десятки раз, но слава Вечным Льдам Варкена ещё ни разу моим друзьям не приходилось вкладывать в реаниматор мою биопробу, а потому я всегда знал, чем закончилось дело.
Не знаю, может быть на Руниту так подействовал мой шутливый тон, но она спокойно перенесла известие о том, что на свете есть такие люди, для которых смерть не является нормой жизни. Счастливо засмеявшись, она крепко обняла меня, а потом взяла за руку, поцеловала мой мизинец и спросила:
– Дорси, неужели если ты погибнешь, то я смогу вырастить тебя заново в этом, как его, реанимаркере, из этого мизинчика? – Не дожидаясь ответа, она воскликнула – Как же это здорово, любимый! Ты уж постарайся тогда прежде, чем тебя сразит какой-нибудь великан с огромным мечом в руках, отправить мне свой мизинчик вместе с Нейзером.
Весело расхохотавшись, я подхватил эту чудесную девушку на руки и воскликнул:
– Ну, раз ты у меня такая умница, Рунни, тогда пойдём в особое место и я покажу тебе свой родной мир, мой Варкен.
На моей "Молнии" было в то время одно единственное место, доступ в которое был закрыт почти каждому человеку, который попадал на её борт. Мой маленький Варкен. В самом основании бывшей огневой башни своего корабля, там, где раньше находились пусковые установки тяжелых ракет дальнего радиуса действия, мы с Нэксом и Бэкси создали на его борту типичное варкенское жилище. Разобрав все переборки, мы превратили это, достаточно большое помещение, находящееся над уровнем "А", в маленький варкенский хольд. За бронешлюзом находилась просторная лужайка, поросшая настоящей варкенской луговой осокой, с несколькими каштанами, растущими на ней, а позади неё стояла высокая крепостная стена, сложенная из массивных диоритовых блоков.
Это была, как бы прихожая, три стены которой представляли собой трехмерные экраны, которые всегда показывали один и тот же пейзаж возле главных ворот Веридорланга, самого старого города в Горном Антале, названного так в честь основателя нашего клана, Веридора Невинного, от которого мне достались белые брови и голубые глаза, хотя он и жил более восьмидесяти тысяч лет назад, еще до того, как Варкен перестал быть ускоряемым миром. Нэкс сделал всё так здорово, что даже у меня, когда я входил в эту прихожую, порой, создавалось такое впечатление, будто я нахожусь дома, у ворот города, в котором я родился и из которого был когда-то изгнан. Правда, на охранном камне, на круглой синей печати, красовался отпечаток моей собственной босой ступни, ведь это был мой крохотный космический хольд.
Первым делом, ещё до того, как начать украшать трюм, Бэкси подняла температуру в моём маленьком Варкене до плюс двадцати двух градусов по стандартной шкале, ведь здесь, как и в моём Горном Антале, температура редко поднималась выше шестнадцати градусов и тут ничего нельзя было поделать, я родился на весьма холодной планете, хотя мой остров и лежал не в самых северных широтах. Поэтому и в моей варкенской каюте всегда было прохладно. Сначала я ввел Руниту в Общее помещение, которое состояло из большой прихожей самого обычного вида с креслами-трансформерами и прочей высокоинтеллектуальной мебелью, которая не только могла менять свой внешний вид в зависимости от твоего настроения, но и умела сама позаботиться о новой хозяйке "Молнии Варкена". Моя возлюбленная была несказанно поражена, когда кресло-трансформер, внешне похожее на самое обычное, резное галанское деревянное кресло, только ожившее и говорящее, бережно подхватило её и радостно воскликнуло приятным, рокочущим басом:
– Приветствую тебя, хозяйка! Я главное кресло хольда, позволь мне показать тебе твой дом.
Умное, но не в меру разговорчивое, кресло, не обращая на меня внимания, облетело прихожую по кругу и внесло Руниту в большую гостиную. Там мебель уже была попроще, ну, в том смысле, что это была типичная галанская мебель, правда, очень роскошная, из охотничьего замка императора Зорквида, сгоревшего после удара молнии, разумеется, не моей, а самой обыкновенной, девять тысяч лет назад. Себе я эту охотничью гостиную оставил только потому, что этот самый Зорквид был, по галанским меркам, коротышкой всего двух метров роста и вся мебель была изготовлена мастерами под него, а стало быть приходилась впору и мне. В этой гостиной современной была только горка с посудой, затейливое сооружение из дерева и камня, которое обладало не только способностью выставлять золотую, всю в драгоценных камнях и жемчуге, посуду наружу, но и имело длинный язык и потому принялось восхищаться своей хозяйкой. Рунита не выдержала этого и проговорила потрясенным голосом:
– Верди, ты не просто маг, а сам король магов. Ты даже мебель заставил быть учтивой и научил её говорить.
Весело расхохотавшись, я воскликнул:
– Рунни, девочка моя, я действительно был бы королем магов, но только в том случае, если бы смог заставить все эти терилаксийские табуретки и комоды заткнуться! Понимаешь, любимая, это самая обычная мебель галактов, только очень дорогая, а потому она не только может разговаривать, но менять свою форму и даже мыть тарелки и чистить одежду. Так уж она устроена, вот только никто не может заставить её заткнуться потому, что это мигом прикончит все компьютеры управления, встроенные в неё. Вот мне и приходится терпеть эти болтливые шкафы и диваны.