Шведский стол

Чуть помедлив он подошел к столу и взглянул на карту.

Россия в нее не попадала. Зато вся центральная Европа влезала. Реки, города, дороги. Здесь отображалось все, что ему требовалось. Оставалось только продумать предстоящую кампанию. Кампанию, которая обещала увенчать его славой, как некогда Густава II Адольфа и, вероятно, открыть дорогу на Вену…

* * *

В Новгороде тем временем шла подготовка к войне.

Открыто.

И Петр Алексеевич вместе с сыном прибыли вместе, чтобы все проверить и осмотреть. В первую очередь, конечно, новгородскую верфь.

Так-то царь в оригинальной истории верфи в Новгороде не имел. Но то — в оригинальной истории, а тут — вполне. Потому что от нее не требовалось строить большие корабли, которые не пройдут по порогам Волхова. Эта верфь строила по сути крупные 40-футовые[2] баркасами особого «кроя». По своей конструкции — крупные джонботы. Плоское днище, тупой нос. Из-за чего хорошая грузоподъемность, приличная остойчивость, малая осадка. Ну и определенные удобства при погрузке-выгрузке на необорудованном берегу. Из недостатков — плохой ход на волне и низкая курсовая устойчивость, а также некоторые проблемы с парусным вооружением. Оно, конечно, имелось — одна съемная мачта со стакселем и гафелем, но невысокая и при сильном ветре ей было опасно пользоваться. Поэтому основным движителем выступали весла.

Важным нюансом были предусмотренные конструкцией крепления для упрощения волока. Например, в носовой части имелось два крюка для накидных буксировочных петель. А по бортам специальные усиления и выступы для тележек.

В основном строили универсальные баркасы для перевозки грузов и людей. В дополнение к ним шли баркасы огневой поддержки, имеющей на носу и корме по одной 6-фунтовой полевой пушке на поворотной платформе. С гравитационным противооткатным устройством. Максимально бесхитростным — простейший клин, по которому пушка при выстреле откатывалась не только назад, но и вверх. Именно благодаря им удалось эти относительно небольшие кораблики так сильно и интересно вооружить.

Строили такие «москиты» из расчета один баркас огневой поддержки на четыре обычных. Кроме того, на каждый такой «сет» из пяти корабликов делали комплект буксировочных тележек для волоков. Да, рабочее водоизмещение подобных изделий находилось в районе 25–30 тонн. И можно было их волочить обычным способом. Однако на тележках получалось сильно легче и сподручнее.

Кроме того, на каждый обычный баркас делался комплект штурмовой лестницы из четырех сегментов по четыре метра. Ну и иные приятности. Баркасы строились совсем не изолированно, а как некая система с разнообразным снаряжением.

Джонботы эти делались по чертежам. Которые по ходу дела уточнялись и дополняли всякими пояснениями. Тут. В процессе строительства. Потому как такой небольшой кораблик был много где полезен на речных коммуникациях. И нужда в нем вряд ли уйдет после войны. Так что здесь и сейчас обкатывали технологию, которую потом хотели запустить шире.

По всей стране.

— Не успевают… — покачал головой Петр, остановившись в стороне.

— Бог даст в этом году кампании не будет, тогда успеют.

— Верится с трудом.

— Мы с англичан и голландцев еще не все вытрясли. Куда нам спешить?

— Август и прочие копытом бьют. Торопят.

— Раз торопятся — пускай и воюют. Нам то что? Мы будем ждать их с победой. А потом сами попинаем ослабленного шведа.

— Не хочешь ты поспешать… — усмехнулся отец.

— Поспешишь — людей насмешишь, — развел руками сын. — Нам ведь не только шведа победить надо, но и выгоду с того наибольшую получить. А эти торопыги… да Бог им судья.

— Нет в тебе уважения к союзникам… нет… — пыхнув трубкой, усмехнулся царь.

— А за что их уважать? Али они что доброе нам сделали? Мекленбург вообще ты недавно спас. Он калека слабосильный. Саксония и Дания в одиночку связываться со шведами боятся. И надеются на то, что мы отвлечем их силы.

— Так-то так, но это наши союзники.

— Год до генеральной баталии нам лишний выбьют — честь им и хвала. Так то, если бы Карл наступал откуда-нибудь от Риги — могли бы несколько лет дать. За счет Речи Посполитой. Большая она и бардак там великий. Быстро не пройти. А так… он их просто раздавит как гнилое яблоко.

— Карл силен, да. Но и саксонцы ребята серьезные.

— Они не уважают штыковой удар, да и вообще — натиск. Полевые укрепления, чтобы сыграть от полевой артиллерии и мушкетного огня они тоже не ценят. У них просто нет шансов.

— Вот прям совсем?

— А как? Как швед воюет? Быстрое сближение. Залп в упор. И в рукопашную без промедления. Отчаянно и решительно. Как они останавливать его будут? Двумя залпами из мушкетов? Или сколько они сделают на сближении? Картечью легких полковых пушек? Так они бьют не дальше мушкетов и картечи в них мало. Это слабое подспорье. Не удивительно, что Карл такими орудиями пренебрегает. Что еще? Что я забыл?

— Кавалерия. У Августа сильная кавалерия.

— Которая не уважает натиск. А у шведов все, даже рейтары с драгунами атакую белым оружием. Не вступая в перестрелку перед тем. Как они их остановят? Нет, отец. Не верю я в то, что эта троица как-то сможет серьезно навредить шведам. Даже объединившись.

— А мы?

— А мы — сможем. К тому и готовимся. Но лишний год подготовки нам не повредит. Он нас усилит. В то время как Карл как был на своем уровне, так и останется. Это мы развиваемся и укрепляемся, а он бегает по Европе и воюет. Непрерывно. Разве это делает его сильнее?

Петр хмыкнул.

Пыхнул трубкой.

Но отвечать не стал.

Его руки прямо зудели побыстрее влезть в эту войну. Но сын был прав. И царь это прекрасно понимал. Годик еще, а лучше два на подготовку сказался бы как нельзя лучше. Но где его взять? Союзники били копытом, не рискуя лезть в драку без России. Англичане, голландцы и австрийцы уже буквально осаждали Петра, умоляя начать…

Была готова только пехота. Двенадцать московских полков[3]. Да и то… имелись некоторые недоработки. И годик подготовки им точно бы пошел на пользу. А вот все остальное…

Кавалерию свели в две дивизии по шесть полков[4]. Первая — уланская, вторая — карабинерская. Только вот беда — настоящих улан имелось всего два полка. Остальные четыре — конные копейщики. То есть, формально уланы, только на мелких степных лошадках. Карабинерам же хороших лошадей вообще не выдавали.

Поставки лошадей пока шли.

Но тоненькими ручейками и к лету хорошо если удастся довести улан до трех полноценных полков. Война выгребла всех доступных лошадей. И даже обещанные заказы срывались. Например, англичане вместо коней везли олово, дико извиняясь…

Хуже того — эти кавалерийские части пока еще не были толком вооружены. С пиками особых проблем не было. А вот клинковое оружие у них имелось самое разнообразное. Прямо по правилу: «форма одежды номер восемь, что нашли, то и носим». Сабли, шпаги, палаши… разные и вперемежку.

Еще хуже обстояли дела с огнестрельным оружием.

Карабинеров пока вооружили пехотными мушкетами. Пока. И ждали от Никиты Демидова решение этого вопроса.

Компромиссное, разумеется.

По предложению царевича он, используя ту же оснастку, запустил в производство карабины и пистолеты. В мушкетном калибре. С уменьшенным зарядом, разумеется.

В принципе ни карабин, ни пистолет в таком калибре был не нужен. Во всяком случае для пулевой стрельбы. Поэтому из них решили бить картечью. Из пистолета только ей, а из карабина в основном. Что сделала Никиту Демидома первым в мире производителей серийных хаудахов и лупар в истории.

Не лучший, но вполне рабочий вариант.

Во всяком случае для конного боя.

Впрочем, даже таких образцов не хватало. Ведь для вооружения этих двух кавалерийских дивизий требовалось изготовить двенадцать тысяч пистолетов и три тысячи карабинов. Лучше шесть тысяч, но на первое время решили уланам карабины не выдавать. Не до того.