Тегеран-82. Лето

Только после того, как мальчишки разорили и робота, и свои фонари, и получили втык от родителей, страсть к бомбам у них прошла. Но «девчачьи», как они выразились, песенники они все равно не полюбили. Я очень надеялась, что на летние каникулы в Зарганде приедет Элька. Она уж точно оценит мой шикарный песенник! Элька уехала вместе со своей мамой, когда закрылась посольская школа. А дядя Толя, ее папа, оставался в посольстве, я его видела.

Когда стало жарко, папа иногда брал меня с собой в посольство: он шел в свой кабинет, а я купалась и загорала на посольском бассейне. Как-то туда пришел дядя Толя с какой-то незнакомой девушкой. Я очень обрадовалась, подбежала к нему и спросила, приедет ли на лето Элька? Дядя Толя как-то смутился, мне даже показалось, что он меня не сразу узнал. Но быстро спохватился, улыбнулся и ответил, что Элька приедет, если захочет ее мама, тетя Алла. Дядя Толя спросил, нравится ли мне жизнь в бимарестане, и зачем-то познакомил меня со своей спутницей. Сказал, что зовут ее Виктория, она новый секретарь посла и сейчас дядя Толя вводит ее в курс дела. Я вежливо ей улыбнулась и перешла на другой край бассейна, чтобы не мешать им работать. С противоположного бортика я слышала, что дядя Толя называет нового секретаря «Викусиком».

Об этой встрече я не рассказала даже папе. Вспомнила, как в январе мама объяснила свое нежелание эвакуироваться в Союз, даже ради меня:

– Эту эвакуацию придумали мужики, чтобы остаться без присмотра! Очень удобно: жен и детей выпроводят, а секретарши, медсестры и кадровички останутся.

Выходит, моя мама была права! Тетя Алла, Элькина мама, уехала, чтобы Элька не пропускала школу. И теперь дядя Толя «вводит в курс дела» какого-то Викусика. После поведения Грядкина и журналов, завернутых в «Эттелаат», про взрослых я знала все.

Я бы даже написала Эльке, чтобы она обязательно убедила свою маму приехать на каникулы в Тегеран, если б не знала, что письмо дойдет только к концу лета.

В ожидании Эльки я переписывала в песенник слова советских песен, присланные Олей, и английские тексты, которые я отправляла московской подружке в ответ. Песенник выходил двуязычным и очень красивым.

Я занималась песенником каждый раз, когда мальчишки начинали играть во что-нибудь мне не интересное. Например, в настольный футбол. Эта игра, где нужно при помощи крутящихся ручек управлять футболистами, стояла у нас на «подиуме» – на мраморной площадке под домом. Мальчишки вспоминали о ней, когда не хотели со мной водиться.

В последний раз такое случилось, когда мы готовились к Олимпиаде-80. Сережка прыгнул в длину дальше всех и объявил, что он чемпион и занял первое место. А я сказала, что у женщин другие нормативы, поэтому первое место в прыжках среди женщин у меня. Но Макс и Лешка поддержали Серегу, сказав, что так не честно: никаких других женщин, кроме меня, тут нет, а, значит, и первого места среди них быть не может. И я не могу победить в соревнованиях среди женщин, потому что соревновалась с мужчинами. Я ответила, что Лехе и Максу просто завидно, а если меня лишают золотой медали в прыжках, то я вообще больше в олимпиаду не играю.

Дело было не в самой медали, которой служил позолоченный брелок со значком «мерседеса», купленный на Моссадык, а в принципе. Медаль мне не дали и слово пришлось сдержать. Я ушла заниматься песенником, а мальчишки перешли к соревнованиям по футболу. Немного погоняли по двору настоящий мяч, а потом принялись крутить за ручки настольных футболистов.

Оля в своем письме опасалась, что в пионерлагере, куда ее «ссылают» на все лето, тоже будут бесконечные спартакиады, которыми их «и так в школе уже достали». Оля вообще не любила спорт, ей больше нравились танцы. Она описывала, какие сарафаны сшила ей к лагерю бабушка, и надеялась, что шестой отряд, в который она попадает в этот раз, будут пускать на дискотеку после ужина. В прошлом году Оля была в седьмом отряде, а он по возрасту на танцы не допускался.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «