Страница 5 из 6
Я не стал ждать мелкого, мне и этого меня много, честно говоря. Быть наедине с собой не напряжно, если ты в ладах с собой, если тебя не бесит твоё лицо, твоё тело, привычки, возможности. А если в зеркало неохота лишний раз взглянуть, если пипец как бесит этот самый пацан, который сейчас ты… Стал понимать сказки про злобных демонов, вселившихся в людей. Прикиньте: ты такой весь из себя брутальный с чешуёй и когтями, с магическими способностями или просто с даром к проклятиям, сам себя по утрам боишься! И вдруг после неведомого ритуала мерзких людишек оказываешься внутри одного из этих жалких созданий — как тут не расстроиться, как не стремиться сделать подлянку телу носителя и всем окружающим. Сочинители сказок про демонов и духов явно что-то знали. А в свете существующего меня в теле восьмиклассника можно перевести сказки в статус свидетельских показаний.
Иду с портфелем в школу, прислушиваюсь к ощущениям, подсказывающим маршрут. А мимо с превышением скорости проносятся такие же, только мельче. Куда спешат идиотики, что их там хорошего ждет? А вот идея — может надо не к своим чувствам прислушиваться, а идти туда, куда и все? Вариантов не так много, все детишки валят в школу. Ага, но школ может быть в районе больше одной, так что всё верно я делаю. Бамс! По голове прилетело чем-то тяжёлым, я по инерции лечу вперед и падаю. Хрень какая, рука еще в полете отпускает бесполезный портфель, гораздо полезнее… а что? Нет ничего под рукой! Перекатываюсь вперёд, инерция тела сейчас мне помощник, вскакиваю на ноги, сдвигаюсь вправо и назад, чтоб не подставляться под второй удар.
— Мишка, здорово! Чего опешил, забыл с непривычки?
Такой же лопоухий как я, только счастливый и светящийся от радости как новенький жетон пацан, покачиваясь на тощих ножках, стоял и сжимал свой портфель в руке. Явно привычное дело для урода — драться сумками. А вот ни я, ни прошлый хозяин тела не готовы общаться в том же ключе. Ну тогда продолжу, как умею. Пара расслабленных шагов к противнику, никаких подшагов, никакого «скользящего хищного движения матёрого волчары» — лишнее это, напугается еще гаврик. Приблизился, отряхнул задницу, а потом резко, помогая себе плечом, впечатал кулак в солнечное сплетение. Ох ты ж! Больно как, запястье оказалось не готово к таким ударам в человека. Зато и пацан был не готов, а теперь того, лежит готовенький и кашляет.
— Андрюха, здорово! — О, это Андрей Корнеев, одноклассник мой, вспомнил-таки.
Я продолжал стряхивать пыль со своей одежды, потом поднял свой портфель, а чужой аккуратненько пнул, чтоб ногу до кучи не повредить. Глупо получилось, чего ему будет от такого удара, портфелю этому. Так что подошел к собственности Андрея и потоптался по ней, чтоб с гарантией переломать ручки. Пенал бы тоже, но вряд ли такие раздолбаи еще носят пеналы. Мамы их перестают покупать мальчикам классе в пятом, чтоб дети не играли коробочками на уроках. Это не я помню, это знание от того Мишки. И идея с ломанием ручек тоже его, явно тело мне досталось от злого мальчика. Или от озлобленного.
Мысль мгновенна, пока я так рассуждал, Андрюха кое-как встал, держась за живот. Судя по его лицу, настроение у чувака упало вместе с портфелем.
— Ты чего, офонарел за каникулы? Я к тебе по-доброму, поздоровался, напомнить хотел, чтоб рот не разевал, а ты! Вот как отблагодарил за хорошее отношение…
— Так и я по-доброму тебя хлопнул. Чисто поздоровался. Нюни подбери, ущербный. В школу опоздаем.
— Чего это я ущербный?
— Обоссали — обсыхай, обосрали — обтекай. А сопли жевать команды не было. Не жалуйся в другой раз, коли по шее получил. Тем более тому, от кого огрёб.
— Чего-то ты борзый стал за лето, приёмчики выучил? Карате что ли?
— Тебе не пофигу? Пошли!
И мы пошли. По дороге я решил, что надо себе замутить напульсники, чтоб вот так растяжения или вывихи не заработать. А если у них в классе (у нас в классе) все такие резкие, то надо себе палку какую-то подобрать. Короткую и толстую, ровно по длине портфеля, и пришить её на петельки под клапаном. Чтоб раз — и в левой руке школьная сумка, а в правой дубинка. Портфелем можно от ног закрываться, а дубинкой… дубинкой можно много всяких дел наделать. Но сначала надо понять тутошние расклады, вдруг в этой школе не комильфо с дубинкой разгуливать? Стуканут, вызовут к директору. А дальше что? Двойка по поведению? Смешно. Поставят на учёт в детскую комнату милиции, как подсказывает память? Не страшно. На комиссию направят в спецучреждение? А вот с этим надо аккуратно — а то получится как в том старом фильме с этим… с как его… «Пролетая над гнездом кукушки». Там маргинала в пограничном состоянии укатали в дурку навечно, потому что он останавливаться не умел.
— Корчага, давай мы никому не будем рассказывать про этот случай? Когда я тебя огрел портфелем, а ты случайно попал мне в болевую точку. Ведь случайно?
— Давай еще раз ударю, если не попаду — значит точняк случайно. Лады, Корней?
Одноклассник почему-то отскочил, ему идея с экспериментом не понравилась. Он вообще выглядел слегка того, словно по башке портфелем не я получил, а он. Или это у него срыв шаблона моего поведения так отразился на лице? Добавить, что ли для окончательной фиксации? Какой я стал кровожадный в этом теле. Хотя может статься так, что глубокой разочарование произошедшим попадаловом, если выражаться без мата, наложилось на общую негативную картину восприятия мира того Миши Корчагина, который жил в этом теле ранее. Надо и дальше контролировать мысли и особенно слова, которые будут слышать окружающие. За мат в школе попадёт, а уж дома тем более. И еще хуже, если полезут слова из моей прошлой будущей жизни. Тем более, если я продемонстрирую невъ… (стоп!) охренительный объём знаний обо всём.
Пока идем в школу с Корнеем, прикидываю лексикон советского школьника. Всякие там чуваки с чувихами проканают, шухер с бабками тоже. Тем более, что слово «бабки» пришло из таких дремучих времён… В бабки еще до революции играли, все эти «ставлю бабки на кон», «насшибал бабок» — это выражения из старой народной игры. Бабки — коровьи кости, точнее определённые фаланги пальцев. Откуда знаю? Так журналист я или погулять вышел? В эти времена в бабки уже давно не играют, только старики застали ту игру, они помнят.