Баллада об Угнетателе

Глава 2 Расстановка фигур

В замке Прист начался новый день, еще один тоскливый летний день, когда солнце уныло освещает камни двора, неприступные стены, обесцвечивает баннер, унылой тряпкой хлопающий на ветру над воротами… Кажется, даже птицы осознали бесполезность своего щебетанья, поэтому скачут и летают над окрестностями молчком. А всё из-за тяжелой болезни графини. Болезнь настолько опасная, что леди Анна не выходит из своей комнаты, а вход к ней разрешен только одной служанке и самому графу. Сам граф ходит чернее тучи и тоже старается без крайней нужды к графине не заходить. А страшнее всего, что леди Анна ждёт дитя, и никто не знает, как эта болезнь на будущем ребенке отразится.

— Анна, как же ты такое удумала? Чего тебе не хватало⁈

— Ты не поймёшь, Витор, не был ты матерью. Даже представить не можешь, каково это, каждый день видеть чужого человека и знать, что буквально всё, всё, что могло достаться твоему сыну, отойдет к этому.

— Эгей, поосторожней! Ты о моём сыне говоришь вообще-то! Какой он тебе чужой человек?

— Мне чужой. Когда он с коня упал, когда целитель отказался лечить его, я решила — рожу тебе наследника, чего бы это не стоило. Только он, видишь, выжил всё-таки. А мысль моя родить наследника так и осталась во мне. Как ты не понимаешь! Мой сын, он в моей утробе сейчас растет! Этот твой звереныш, крови напившийся, своей волею ничего из рук не выпустит, ни крошкой не поделится со сводным братом, я чую.

— Хреновая из тебя пророчица. Он троюродному своему брату, дер Брубеку уже баронство пожаловал, а ты… Дура ты.

— И что ты со мной такой дурой сделаешь?

— За пролитие моей крови, крови дер Приста наказание только одно.

— Во мне тоже дер Прист, между прочим.

— Поздно вспомнила. И примем, и вырастим, и воспитаем. И про мать, безвременно почившую родами тяжелыми, расскажем. Может, еще и портрет твой кто напишет сыночку на память.

— Ты не посмеешь! Я жена твоя!

— Дорд мой сын и наследник. Карать моё право и обязанность. А тебе остаётся выносить здорового сына и придумать ему имя. Большего ты своему дитя уже не сделаешь. Увы.

— Когда мне будет позволено увидеться с дочерьми?

— Твоя болезнь крайне заразна. Я не хочу, чтоб эта зараза коснулась и их.

Крик боли, вырвавшийся из замкового окна, был слышан далеко за его стенами. И всяк челядин знал, страдает графиня от своей страшной болезни, и не дай бог кому тем же заболеть. А их сиятельство мужественный человек, не брезгует к своей супруге заходить, поддержать в болезни. Оттого еще больше зауважали своего сюзерена и кормильца слуги. Его да верную немую служанку, что ходила за немощной леди Анной. С такой заразной болезнью даже не ясно, к добру ли, что обе дочери гостят в столице, или к худу. А ну как хворь на них перекинется? Ведь поди заставь барышень соблюдать «каратин», или как там оно называется, когда больного навещать нельзя?

Витор не всё время предавался тоске и унынию, порой он как просыпался от тяжелых дум и погружался в хозяйственные дела. И тогда почившая мать Дорда, готовящаяся усопнуть мать Беллы и Стеллы, обе как бы отступали в сторону. А дел было много, и не только ежегодных сезонных забот с урожаем. Эксперименты, запущенные с подачи Дорда с бренди, как он это назвал, с шипучим вином, опять же Дордом названным игристым, с выплавкой стали, ради которой Витор как простой кузнец порой вставал к горну и давал жару… А еще граф контролировал караваны, следующие мимо него в Долинол. Впервые за многие годы туда шло так много товаров и людей. Особенно людей. Ушлый крестьянин с позволения графа прямо на тракте неподалеку от замка выкупил дом у менее оборотистого селянина и открыл в нём трактир не трактир, харчевню не харчевню… забегаловку для проезжающих и проходящих. Витору даже интересно было, прогорит или разбогатеет мужик. Ему самому не горячо, не холодно, но в случае успеха будет еще один источник податей и довод в пользу путешествия через земли дер Пристов.

В один из дней мимо замка не проскакал отряд гонцов, посланных от Жоржа дер Долинола к королю. Такая вот петрушка, скривился граф, когда он родной сын, то он Дорд, а когда граф Долинола — сразу Жорж. Хрен эту геральдику разберет, но ему совершенно ясно, что сыну приятнее быть графом Жоржем, чем виконтом Дордом. Послание читать ни желания, ни нужды не было — в соответствии с инструкциями гонцы подробно рассказали Витору дер Присту все подробности решающей битвы и разгрома врага. Имелись мелкие неточности, типа трех тысяч бойцов в армии Иманта вместо двух, или поединка графа Долинола с королем, в котором граф самым естественным образом поверг венценосного врага. Но Витор умел соотносить свой опыт войн с рассказом, посему составил себе более-менее верную картину сражения. Кроме того, он отлично знал характер своего сына, так что не допускал его дуль с королем, всем известным рубакой… Ага, его Дорд ни за что не влезет в авантюру, если только сам в неё не полезет. Чёрт его знает, как в данном случае отделить вымысел от фактов.

Главное, что в записке от сына была чётко указана численность его войска с учетом давших присягу пленников — тысяча триста клинков, если округлять. Кто-то умрет от ран, кто-то оправится… На минуточку, речь шла о личном войске, которое уже никак нельзя назвать баталией. Такое войско герцогу впору иметь, это уже не графская дружина. Такую махину не прокормить своими силами, её наличие не объяснить сложной тактической обстановкой. Витор понимал, что теперь сыну или воевать дальше, или… опять же воевать. Выбор был только в способе ведения войны: грабёж или захват территорий.

Любому, ну может кроме юного графа Долинола, было понятно, что такое зубастое графство не потерпит под боком ни один правитель. Что Якобу Третьему, что Георгу, никому не нужен такой граф, который вздумай он стать независимым правителем, и король устанет его приручать и укрощать. Сыну, если он сам еще не понял, надо срочно объяснять, что с войском надо решать срочно и радикально. Вот только что? Если он принял присягу у вояк, то честь не позволит новому сюзерену выгнать их на дорогу или бросить под бессмысленные магические атаки. Дорд воспитан иначе, ему знакомы благородство и ответственность за своих вассалов, чтобы он не говорил про целесообразность. Да уж, сынок серьёзно влип.

А влипнувший сынок, то есть я, в это самое время уже очень четко осознал весь масштаб своего влипания. Я понял, что чувствовали полководцы древности, победившие всех ближайших врагов и сохранившие многочисленную боеспособную армию. А еще я понял, что не прогадал, делая ставку на выучку и экипировку, а не массовость своего войска. Удивительное дело, но обученный боец в дорогой экипировке в день съедает столько же, сколько руконогий тюха-матюха, путающийся в единственном копье. Денег ему платить можно меньше, это да, за счет чего большое необученное войско требует столько же серебра, сколько и высококвалифицированное. А вот фуража и еды профи потребляют в разы меньше при сравнимой боеспособности. Было смешно вспоминать зимнюю договоренность с Якобом, по которой он оставляет своё войско на границе, чтоб защищать меня от короля Георга. Кукареку! Я сам вон какой великий и опасный, у меня своя армия вон какая! Короче говоря, надо срочно свернуть шею внутреннему петуху, а на его место пригласить товарища Жабу и его заместителя гражданина Хомяка.

Моим благородным временным вассалам еще целый год предстоит ходить под моим командованием, это тоже серьёзный ресурс. Знать бы еще, куда их сводить. Именно этот вопрос был написан между строк в моём докладе королю. Я очень надеюсь получить в ближайшее время чёткий и недвусмысленный ответ на это вопрос. И на вопрос, что делать с его войском. Вдруг, он скомандует поддержать его освободительную армию, спасающую от многолетней оккупации население низовий Девоны. Как поддержать? Одновременным встречным ударом, естественно. Если получится, еще одно графство отторгнем в пользу Мерсалии. А если нет — я останусь без войска. Или без головы, что еще печальнее. Но это планы следующего года, по осени ковылять по Иманту я не готов. Разве что добыть корабликов, оседлать Кошу и спуститься вниз по её течению пограбить приморские порты, а потом пройти вдоль побережья до Девоны. Ага, не хватает только кораблей, моряков, попутного ветра, морских карт. Проще говоря, кроме армии и моего желания обезопасить себя от наездов двух королей, нет ничего.