Вот такое Муйне

В зале было кому обидеться на эти слова: сидевшие рядом со мной орловские журналисты тут же припомнили пресс-конференцию своего губернатора Вадима Потомского в ТАСС по поводу установки в Орле памятника Ивану Грозному. Тогда высокопоставленный российский чиновник двадцать первого века Потомский отправил персонажа отечественной истории шестнадцатого века – царя Ивана Четвёртого из Москвы в Петербург, дословно озвучив следующее: «Иван Грозный однажды произнёс фразу: “Я виновен в смерти своего сына, потому что вовремя не отдал его лекарям“. Он сказал это, когда они ехали по дороге из Москвы в Петербург. Это есть исторический факт, но об этом не рассказывают».

Так как детей ещё в школе учат, что Иван Грозный умер задолго до основания Петербурга, то орловские журналисты тут же задались вопросом: каким образом человек, не обладающий во всей полноте даже базовыми школьными знаниями, может руководить целым регионом? Да ещё и обвинять прессу в публикации непроверенной информации, когда сам вводит общественность в заблуждение грубым искажением отечественной истории?

Я решил поддержать коллег и, чтобы вывести дискуссию на более широкие горизонты, предложил собравшимся поговорить об общем интеллектуальном уровне нынешних чиновников. Для этого рассказал историю о ныне покойном нижегородском губернаторе Иване Склярове.

Как-то в присутствии прессы он принимал у себя в кабинете побратимскую делегацию из Ломбардии, в состав которой входил и худрук театра Ла Скала Массимо Боджанкино. Приближалась очередная годовщина Александра Сергеевича Пушкина, и итальянцы в рамках культурного сотрудничества предложили поставить у себя в Милане с участием артистов нижегородского театра оперу Даргомыжского «Каменный гость» из пушкинского цикла «Маленькие трагедии».

«Идея хорошая, – одобрил Скляров. – Но только в этой опере все ходят в камзолах и латах, как лыцари. А это же – Пушкин! Нужно, чтобы артисты были в русских рубахах и сарафанах». Итальянский худрук сначала подумал, что его разыгрывают и, вопросительно глядя на сидевшего рядом переводчика, промолвил: «Но там же действие происходит в Испании, там Дон Жуан, Донна Анна, Командор. И – русские костюмы?» – «Да. Пушкин же русский поэт, значит и костюмы должны быть русскими», – настаивал Иван Петрович. Массимо Боджанкино, решив, что ему что-то неправильно перевели, либо нижегородский губернатор не читал «Каменного гостя» Пушкина, вышел из кабинета озадаченным. Впрочем, гений Александра Сергеевича для постановщиков всё-таки возобладал над мнением Ивана Петровича, и в итоге Дон Жуан с Командором не поменяли на сцене в Италии шпаги на топоры.

И раз уж на панельной дискуссии возникла тема формулы доверия к власти, то в своём выступлении я припомнил и нашумевшую в своё время в Нижегородской области историю с мэром Дальнего Константинова. Как-то, напившись пьяным в честь очередного праздника, он не дошёл до рабочего места и справил малую нужду на клумбу перед родной мэрией. А местные папарацци не спали. В другой раз он сделал то же самое, но уже возле почты. А когда его застукали за этим делом в третий раз, то сначала оппозиционная пресса, а затем уже и все жители городка стали звать его не иначе как «наш вездесущий мэр». Стоит ли говорить, что следующие выборы он проиграл.

– Так что прежде, чем обвинять в необъективности журналистов, представителям власти не мешало бы поискать бревно в своём глазу, повторить школьный курс отечественной истории и литературы или хотя бы не ссать на клумбы, – резюмировал я.

В этот момент, полностью полагаясь на профессиональную солидарность, я искренне был уверен в том, что коллеги поддержат мою точку зрения, и потому заранее благодарно посмотрел на Влада Покрова, как бы передавая ему эстафету развить мои тезисы.

– Власть очень много делает у нас на Чукотке для того, чтобы люди тянулись к очагам культуры, – начал человек, выбившийся в большие чукотские журналистские начальники. – У нас традиционно отмечаются праздник кита, День моржа, праздник встречи солнца. И всё это благодаря всемерной поддержке администрации Чукотского автономного округа и лично…

Дальше слушать я не мог, со всей очевидностью убедившись в том, что народы Севера и не собираются разделять мою точку зрения, потому что приехали сюда публично льстить своему начальству, используя всероссийскую трибуну.

Ещё раз пристально посмотрев на Покрова, я вспомнил, что, будучи втянут им в панельную дискуссию, до сих пор так и не решил свои личные проблемы – с пропавшими документами и с ночлегом. Под монотонный бубнёж Покрова ничего путного мне в голову не приходило, а потому я взял свою сумку и вышел из аудитории. Для себя я решил, что поступил по-английски, но Тараканов посмотрел мне вслед недобро.

А мог бы работать кондуктором…

День выдался очень тяжёлым, и, выйдя из конференц-зала, я сразу почувствовал, как сильно устал. Но приткнуться отдохнуть было негде, поэтому я решил вернуться на вокзал, чтобы узнать, не нашлись ли мои документы и другие вещи, а если нет – написать в полицию заявление о пропаже.

Спустившись на ресепшн, я снова увидел симпатичную девушку, которая помогала мне утром.

– Ну что, разыскали земляков? – приветливо обратилась она ко мне.

В суете я забыл её имя, поэтому посмотрел на грудь, где был приколот бейдж. Грудь была чудо как хороша, так что одно удовольствие было прочесть: «Эльвира Улябина, дежурный администратор».

– О! Мы с вами где-то встречались? – невольно вырвалось у меня, но я поначалу не понял, откуда мне знакомо её имя.

– Да всего-то пару-тройку часов назад! – кокетливо ответила она. – Решили вопрос с ночлегом?

– Коллеги мне посоветовали ещё раз съездить на вокзал: там могли найти мои документы. Могу я оставить у вас сумку, чтобы не возить её с собой? И как отсюда ходит транспорт до вокзала?

– Конечно, оставляйте, – она взяла мою сумку и положила её под стойку. – А шаттлы ходят от отеля через каждый час или два по расписанию. С бейджем – проезд бесплатный.

– Спасибо, Эльвира, вы мне очень помогли, – поблагодарил я.

– Зовите меня просто Эля. Мне не нравится, когда ко мне обращаются официально, – приветливо сказала она. – Удачи вам в поисках, и смотрите ещё что-нибудь не потеряйте!

– Что же я ещё могу потерять? У меня больше ничего и нет.

– Голову, например, – снова улыбнулась она.

– С вами это сделать будет непросто, – начал было кокетничать я, но тут же поймал себя на мысли, что с моей стороны – это верх наглости: мало того, что я человек без документов, так здесь в Ульяновске – ещё и без определенного места жительства, то есть практически бомж. – Поеду идентифицироваться.

Шаттл стоял у отеля, и минут через десять я был уже в пути. Эля мне очень понравилась и мне показалось, что это было взаимно. Всю дорогу я никак не мог вспомнить, где раньше слышал эту фамилию – Улябина?

Автобус сделал одну остановку на набережной Ульяновска, и вскоре я уже был на вокзале. Второй раз за день.

В бюро находок, куда я сначала обратился, ничем мне помочь не смогли – ни одну из моих пропаж сюда не приносили. В местном отделении полиции – то же самое. В течение дня уверенность в том, что меня обокрали именно блатные попутчики в поезде, у меня как-то рассосалась, и поэтому заявление о краже я писать не стал. «А в случае потери документов, – терпеливо разъяснил мне дежурный, – заявление об их пропаже нужно писать по месту прописки, то есть в Нижнем Новгороде, где их и будут восстанавливать».

Здесь всё равно ничего не добьёшься, подумал я и решил вернуться в «Древо Хитрово».

Тут я вовремя вспомнил, что в отеле кусаются цены на еду, и все там расплачиваются халявными спонсорскими картами, каковой у меня нет. Так как мой бюджет был довольно скромен, а застрять в Ульяновске мне предстояло на несколько дней, я решил перекусить в кафе у вокзала – благо здесь было значительно дешевле.

Заказав плотный обед, я попытался понять: откуда мне знакома фамилия администратора отеля Эльвиры? И уже когда допивал чай, торкнуло: «Маша Улябина из Ульяновска», – так, кажется, говорила, направляя меня в командировку, директриса Чулкова о какой-то своей однокурснице с журфака МГУ. «Может, родственница? – подумал я. – Нужно будет узнать».