Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 13 из 20



– Понял, понял, – Фокс засмеялся сквозь боль, дивясь безумности происходящего.

Вдалеке что-то яростно взорвалось, по всему «Мусорогу» прошлась глухая волна, грублю тряхнуло, она едва не упала.

– Ёёё-моёёё, – проскулила несчастная пиратка, глядя назад в отчаянии. – Сестрёнка выпустила солнышко! Это пиши пропало! Никто ко мне не придёт, потому что теперь некому!.. Твоя бронемусорка выдержит, а вот те, кто был в зале… Попрощайся с друзьями, чувак, их больше нет. От такого даже щиты не спасут. Трайберу поделом, а остальных даже немного жалко. Ох, глупые твари.

Грубля всхлипнула, проявив секундную слабость. Её трясло, но она взяла себя в шипы и прошлёпала к иглеру.

– Наткну тебя на шпиль и сигану отсюда, – бормотала она. – Твой ИИ мне сразу воротца откроет, чтобы я не врезалась и тебя не размазала. Ты ведь будешь ещё живой… пусть и ненадолго.

Пиратка хихикнула. Но вдруг остановилась. Одиссей с трудом повернул голову и увидел, что между ними и пиратским кораблём стоит Бекки. Он даже знал, как тележка успела прикатить сюда так быстро, потому что сам так делал – на платформе по тоннелям пауков.

– Ты, – прошипела грубля со страхом и ненавистью, и внезапно выпустила Одиссея. Шип выскользнул из его ноги, оставляя на полу неровный кровавый след.

– А ты кого ожидала увидеть, любимую бабулю? – прыснула тележка. – Так она давно померла, и знаешь, почему? Не вынесла смотреть, в какое ничтожество ты превратилась.

– Я порвала три священных грубалии, – гулким голосом прокричала грубля, из последних сил надуваясь и набираясь гонору на смертельный поединок. – Ну давай, железка, попробуй меня перехамить!

– Чего там пробовать? – хмыкнула Бекки. – Я хамила, когда ты ещё под стол пешком ходила. Поучи мамку рот раскрывать.

Всё вокруг замерло. Словно лёгкий ветерок судьбы промчался между двумя величайшими хамками двенадцатого сектора. Ауры беспредельной самовлюблённости, беспардонной наглости и неистребимой склочности упёрлись одна в другую, и сам пространственно-временной континуум заколебался в страхе. Казалось, Бекки и Цила окружены эпическим сиянием, блистают неземным светом – или просто Одиссей потерял порядочно крови и ударился головой, а потому был слегка не в себе.

– Ты всего лишь жалкий робот, – нервически расхохоталась грубля, дёргаясь всем телом. – Безмозглая жестянка.

– Прикинь, проиграешь безмозглой жестянке, вот это будет жесть.

– И как я тебе проиграю? – подбоченилась грубля. – У тебя тушёнка вместо сердца и замороженная каша вместо мозгов.

– Зато меня не волнуют калории и фигура. Могу закинуть в себя тонну тортиков и всё равно останусь идеальной.

– Только ты решётка-пустышка…

– Вот и не парюсь из-за чужого одобрения. Плевать я хотела на весь мир.

– Не смей перебивать, захлопни рефрижератор! – взбеленилась грубля. Искусное парирование герцогини вывело её из себя и пошатнуло уверенность в своих силах. – Пустая трата металла, ты никому не нужна!

– Пф-ф, я нужна всем и каждому, все доверяют мне ценное, в меня кладут самые нужные вещи. А вот тебя все только терпят.

– Да тебя кривыми культями сделали на свалке из ржавой мусорки для помоев! – отмахнулась пиратка, но её выпады с каждой секундой слабели.

– Сказала сморщенная бородавка гномика-дегенерата, проглотившего обдолбанного ежа.

– Да ты, ты! Захухря гнидолая, кривая тюрюхайская рожа, гроб на колёсиках, курва! – завопила грубля изо всех сил, вложив всё, что у неё осталось, в один вибрирующий хамский удар.

– Курва? – довольно хмыкнула Бекки. – Ещё какая!

Пиратка тяжело дышала. Все её атаки были отбиты, а она не смогла как следует парировать ни одной. Её израненная колкостями душа истекала ручейками самовлюблённости. Уровень гонора в крови был уже критически низок.

– Становится скучновато, – Бекки зевнула, и на её экране появился пасьянс «Квазарка». Надо же чем-то себя занять, когда сражаешься с таким убогим противником.

– Я не должна сомневаться в себе. Совесть убивает разум. Совесть – это маленькая смерть, – зашептала грубля. – Я встречу свою совесть и отвергну её; весь мир пройдёт мимо, и останусь лишь я, идеальная, а все остальные чмо.

Ритмично раздуваясь и сдуваясь, из последних сил пытаясь сохранить выдержку и баланс в смертоносной дуэли, грубля выговаривала литанию против совести.

– Я останусь, чтобы идти путём хаммурая к великой цели…

– У хаммурая нет цели, дурочка, – презрительно вздохнула тележка. – Только путь.

– И я пройду его, до конца! – воскликнула грубля, дрожа.



– Не пройдёшь.

– Нет, пройду!

– Да не пройдёшь ты.

– Пройду, на х*р!!!

– Пройдешь на х*р? Так пожалуйста.

– Да чтоб ты сдохла!!! – в исступлении завизжала грубля.

– Как сдохли твои друзья? – невинно усмехнулась Бекки. – До которых тебе дела нет, ведь ты идеальная, а остальные холопы. Так ведь?

Цила тяжело дышала, её шипы съёжились и дрожали.

– Так, да не так, – довольно ответила за неё тележка. – На самом деле, страдаешь по своим бандитам. Привыкла к ним. Не знала, а полюбила. Потому что ты не истинная грубля, а дешёвая подделка. Да и грубалий ты никаких не выигрывала, привыкла хамить не-хамам и возомнила себя сквернословом. А на деле ты истеричная пай-девочка.

– Отстань, – плаксиво заныла пиратка. – Подлая, хитрая тележка… Ты тоже врёшь, на самом деле ты хаммурай под личиной… Сейчас соберусь с силами и тебя побежду!

– Побеждишь, побеждишь. Только не в этой жизни.

Тележка придвинулась ближе и зловеще сказала:

– Ты этого не знаешь, но ты уже мертва.

– ЧТО?!

Силы внезапно оставили грублю. Её самомнение впервые в жизни было на нуле.

– Я проиграла, – прошептала бедняжка и с громким унизительным звуком спустила газы, сдулась и одновременно разрыдалась. – Я ничтожество… ни на что не гожусь… Мама была права…

– Ну-ну, – тележка подкатилась поближе. Её гибкие хваты ласково протянулись, чтобы утешить несчастную содрогающуюся грублю. Но в последний момент показали ей «фак».

– Раунд, сучка.

Бекки вынула из самой себя банку давным-давно просроченной газировки, выставила гибкую руку на полную длину и отпустила. Газировка долбанулась о ребристый пол, лопнула и закрутилась, шипя и разбрызгивая пену. Пену победы.

Грубля, затихая, содрогалась на полу, её наглое сердце не вынесло унижения. В общем, она была в глубоком обмороке.

– Вот серьёзно, – сварливо возмутилась герцогиня Бекки, разворачиваясь к Фоксу. – Ты мог хотя бы рану зажать, чтобы не заливать мне всё тут кровью? Передрались, разрушили полки, раскидали все товары. А мне опять убирать!

– Прости, – из последних сил просипел Одиссей.

– Состояние: удовлетворительное, – сообщил спокойный голос Гаммы, и человек почувствовал умиротворение.

Он ничего не помнил, а просто лежал в открытой медкапсуле и размеренно дышал. Боль чувствовалась везде, в каждом месте тела. Кроме шеи. Но под действием блокаторов боль уже стихала.

Внезапно человек вспомнил, кто он. Вспомнил всё, что недавно произошло, и содрогнулся.

– Ана!

– С экипажем всё в порядке, – успокоил ИИ. – Наш боевой юнит уклонился от залпа, и тот вошёл в стену за Мусорной горой. Направленный импакт разворотил стену, но вся выброшенная энергия впиталась в… отсутствующий объект за ней. Объекта нет, хотя по наблюдаемой записи взрыва и оказанному воздействию он должен быть. Происхождение объекта неизвестно, свойства не детектируемы. Но из-за него разрушения почти не было. Присутствующие потеряли сознание от ударной волны.

Одиссей облегчённо выдохнул и откинулся на мягкую подушку.

– Я проанализировал ситуацию и сделал два вывода, – продолжал Гамма. – Первый: объект за бронеплитой был спрятан, и информация о нём не фигурирует в системах. Значит, вы сознательно скрыли его. Поэтому я с помощью гибких хватов и уцелевших тележек восстановил завал в месте импакта, заново скрыв отсутствующий объект. Потом стёр данные об этом из тележек, из систем наблюдения, из резервных систем. Знание о скрытом объекте осталось только у меня. Но, полагаю, мне тоже нужно его стереть?