Мой любимый размер

Мой любимый размер

Автор: Инга Максимовская

Пролог

«Такая большая и вся моя» – восхищался муравей, ползая по слонихе.

Я большая и нестандартная. И дело даже не в том, что я вешу девяносто килограмм, меня это не портит. Потому что при росте сто девяносто пять сантиметров, я похожа на красивый и возвышенно – нежный телеграфный столб. По крайней мере так мне сказала любимая сестрица, сидящая в моей кухне и пожирающая вишневое варенье прямо из банки руками.

– Ложку возьми,– вздохнула я, рассматривая блестящий столовый прибор, лежащий рядом с Катькой на краешке стола.– Ешь, как поросенок.

– Технический менеджер, как раз по твоему профилю работка,– прочавкала Катюха, проигнорировав мой месседж. – Зря что ли ты институт закончила с красным дипломом? Завтра пойдешь на интервью, я тебя записала, даже отправила резюме. Ты, кстати, владеешь тремя языками, приемами борьбы дзюдо. И хорошо играешь в бадминтон, не забудь. А еще ты красавица, умница, спортсменка, комсомолка, и заслуживаешь этой работы, черт побери.

– Кать, я никогда не работала по специальности, и дзюдо для меня, как вишня для лягушки – недосягаемо. Максимум, что я могу, сбить ногой с тебя шапку. И эта мысль меня очень искушает сейчас,– вырвался у меня вздох. Вот поганка, какое право она имеет распоряжаться моей жизнью? Хотя, если бы не моя оборотистая сестрица, было бы нам с Васяткой, моим сыном, кисло.– Я не смогу. Да и специальность моя мне не нравится, ты же помнишь, как мама почти насильно меня запихнула на факультет.

– Зато пельменем бегать по улицам тебе нравится, похоже. Свежий воздух, приятные знакомства. Помнишь, как ты плакала, когда твой пельмень поджег какой – то алкаш, перепутав его с урной? – хмыкнула Катюха, облизывая краешек банки. Как в нее столько влезает? Весу в сестрице, как в баране, а росту и того меньше.

– Чебуреком. Пельмень, звучит как – то двусмысленно, ты так не считаешь? – поправила я Катьку. Надо же, так не интересоваться моей жизнью.

– Те же яйца, только в профиль,– отрезала паразитка.– Фарш в обертке из теста. Свет, не дури. Васятка растет. У него у куртки вон рукава по локоть уже коротки. Пойдешь, нет, ты побежишь на то интервью. И мужика давно найти пора. Сколько можно тосковать по подонку? Я вообще удивляюсь, зачем ты сыну дала имя предателя. Чокнутая ты Светка, блаженная. Сама не пойдешь, за шкирку отволоку. А потом забуримся в какое-нибудь хорошее местечко, съедим по ростбифу, выпьем ликеру и снимем каких нибудь мачо, для здоровья, – насупилась Катюшка и я ей поверила. Отволочет, снимет, и свернет горы, если решила сделать меня насильно счастливой

 Ну не говорить же ей, что я даже в чебуречную «У Ашотика» вряд ли скоро забурюсь. В кошельке гуляет ветер, а мне еще нужно купить Ваське прописи и оплатить художественную школу.

 Конечно я пойду на собеседование. И сделаю все, чтобы меня взяли на нормальную должность. Страшно надоело два через два бегать с подносом и стоять чебуреком с флайерами  у метро. А мужик нам не нужен, зачем нам мужик?  В нашей с Васькой жизни нет места посторонним. Так я думала, провожая сестру. Если бы знать, чем для меня обернется эта авантюра, я бы не спешила сдавать костюм фарша завернутого в тесто и скорее всего применила бы все приемы дзюдо, дзюпосле, а так же бадминтона и бега по пересеченной местности, чтобы избежать встречи с ближайшим моим невероятно счастливым будущим.

Глава 1

«С каждым днем все радостнее жить»  – провозгласил с экрана телевизора известный ведущий, озарив поганое серое утро белозубой улыбкой.

 Я вздрогнула и пролила молоко на черную уродливую столешницу, покрытую сотнями мелких царапин. Да уж, все радостнее и радостнее. И мгла, повисшая за окном дождливой кисеёй прибавляет  этому счастливому балагану жизнерадостности дополнительной феерии.

Мне нужно кофе – ведро, черного, как моя волшебная жизнь, похожая на сказку, в которой сюжет, что ни дальше, то страшнее.

– Мам, не хочу молоко. Опять молоко. Я скоро начну мычать,– всхлипнул Васятка, глядя, как я размазываю по столу бумажной салфеткой сок из коровы.

– Вырастешь большим и сильным,– пообещала я, уже привычной давно заученной фразой, перехваченной у моей мамули. И ведь не обманула она, я выросла. Вымахала до ста девяноста пяти сантиметров, превратившись в нескладное сутулое чудовище. Посмотрела на сына, который насупившись сидел над стаканом с молоком. Ну почему все должно быть так, как заведено? Кто сказал, что конопатые мальчишки, должны давиться с утра проклятым молоком, похожим на утренний туман за окном? И кто сказал, что они станут от этого здоровее или умнее? Дать бы по шее этому умнику.

– Ма, ты чего? – удивленно спросил Васятка, когда я выхватила у него из – под носа стакан и громко швырнула в измятую мойку.

– Круассан, какао и в школу,– приказала я, удовлетворенно отметив, как загорелись глазенки главного мужчины в моей жизни.

Главного и единственного, вот уже целых семь лет.

– И, пожалуйста, Васька, не дерись ни с кем. Все можно решить словами,– напутствовала я сына, натягивая на него «динозаврячью» шапку, и заматывая шарфом тоненькое болезненное горло. Старалась не замечать несущегося с сонной утренней улицы звука яростного автомобильного клаксона. Так сигналить может только моя сестра, совсем не думая об окружающих. У нее если она проснулась, то не спят все. Так было всегда, с тех самых пор, как она появилась на свет. – Что вы все делите?

– Они слов не понимают,– запыхтел мальчишка, став страшно похожим на человека, которого я почти заставила себя забыть. Почти. Осталось совсем немножко, всю оставшуюся жизнь, – мам, я же мужчина. Я должен тебя защищать. А эти…

 Васятка сжал кулачки и стиснул зубы, и я в его глазах увидела слезы.

– Они тебя каланчой обзывают и говорят, что я приемыш. Потому что у такой дылды, как ты, не мог родиться такой гном, как я. Я же ниже всех в классе, на физре стою в самом конце колонны.

– Ты вырастешь, Васька,– вздохнула я, подхватывая рюкзак сына и слушая при этом нетерпеливые гудки клаксона с улицы.– Станешь высоким и сильным «Дядей достань воробышка». Пойдем, а то твоя сумасшедшая тетка перебудит весь дом, и тетя Клава снова будет мне потом выговаривать.

Я вдохнула влажный ледяной воздух и наконец почувствовала, что все же живу. По крайней мере – существую в реальности, а не в дурацкой игре – симуляторе. День у меня сегодня важный. Важный и ответственный, а я похожа на вставшего на дыбы жирафа. Отличает от редкого животного меня только дорогущий шарф, намотанный на шею и смею надеяться, более осмысленное выражение на физиономии, покрытой легким макияжем. И зачем я надела эти идиотские сапожки? Где были мои глаза, когда я их покупала? Каблук невысокий, но придает мне еще пять сантиметров, что в моем случае просто идиотизм и кощунство. Жираф на каблуках – прямо название для идиотской кинокомедии, коей в сущности, моя жизнь и является. Ну не носятся взрослые двухметровые матери – одиночки, имеющие высшее образование с занюханным подносом по малюсенькой кофейне за деньги, на которые не то что сына, хомяка не прокормишь. Да и вторая моя работа с красивым названием «промоутер» оставляет желать лучшего. Права Катька. Надо двигаться. Кто под лежачий камень, тот не пьет шампанского, как говорит мамуля. Хорошо еще что Катька уговорила меня сдать бабулину квартиру, иначе мы с Васяткой давно бы протянули ноги. Я была против категорически, старалась сохранить память, но сдалась под напором обстоятельств. А сегодня у меня важное собеседование, и я дрожу в душе, как осиновый лист на ветру, хотя и стараюсь держать себя в руках.

– Ма, все будет хорошо,– шепнул Васятка, и нырнул на заднее сиденье малютки – машинки, принадлежащей  моей более удачливой, младшей сестре.

– Долго жвачиться будешь? – спросила Катька, высовывая в приоткрытое окно хитрую физиономию.– Ты такими темпами не успеешь на собеседование. И вообще никуда не успеешь. Я вот удивляюсь, у тебя ноги длиннее телеграфного столба, а двигаешься так, словно они у тебя сломаны в пяти местах. Але, Светик, цигель – цигель, шнель в машину, только бензин на тебя перевожу вхолостую.