Страница 7 из 16
– Красный! Стоп! Да не такой красный! Не малиновый! А-а-а-! Рыжий, но не цвета взбесившейся лисицы, ага… ой, и не такой ржавый, мамочки, ну и не зелёный же! Проклятье ихтионов! Я похожа на квакру! Прядильщицы, помилуйте! – И покатываешься со смеху.
Красить волосы мы с Зольди, конечно, не собирались, всё-таки лилаи, а не танцовщицы какие, но раз «примерка» была включена в счёт, почему бы и нет? Нахохотались мы тогда на год вперёд!
Так вот, помню, думала, что кардинальная смена цвета волос мгновенно превратит меня в другого человека!
Первый же оттенок, который я «примерила», был белоснежным, алебастровым, как у альвов из далёких северных земель. С замиранием сердца я ждала, как вот-вот превращусь в немыслимо-утончённую красавицу Белого Края… Которая расчёсывает белоснежный шёлк волос ледяным гребнем и горделиво плывёт сквозь утреннюю дымку на призрачном единороге… И… чуда не произошло! Ни разу! Какой бы цвет я ни «заказывала» чудо-шапке, волшебного преображения не случалось! Я по-прежнему оставалась собой! Менялись лишь волосы… Лицо же оставалось прежним. А тут…
Нет, не могу, не могу на это смотреть!!!
И дело даже не в том, что этот порочный наряд благовоспитанная лилая из дома Паскови нипочём бы не надела! Да что там – молодой аристократке рода третьей руки (на минуточку!), девице Милабелль Паскови нацепить подобное непотребство и в голову не могло прийти!
А хуже всего было то, что платье мне шло.
Ужасно шло. И вот это и правда было ужасно!
Первое, о чём я подумала – что возмутительно вызывающий ало-малиновый оттенок самым выгодным образом углубил тон моей кожи, придав «хвостовому» загару ровный золотистый оттенок. А каштановые, с рыжиной, непослушные волосы каким-то чудом превратил в копну шоколадных локонов…
И сидело треклятое платье на моей фигуре, как перчатка, будто на меня шили, хотя как такое возможно. Мы, «хвостовые» выше и куда крепче «головных». В высшем свете миниатюрность и субтильность в моде, и, опять же, никакого «плебейского загара»! Я же с первого класса была самой рослой среди сверстников, так что оставалось лишь удивляться прозорливости местных горгон.
Однако даже будучи злой, как мантикора-мать, я не могла не признать, что наряд, «любезно» предложенный мне взамен свадебного сарони, был настоящим шедевром…
Самым порочным шедевром из всех, что только можно вообразить, но всё же.
Чёткие линии бесстыдно облепившего меня корсета плавно и как-то сами собой переходили в длинную струящуюся юбку со множеством мягких ниспадающих складок. Надёжно прижатый к бёдрам тяжёлым золотым поясом, алый шёлк скорее намекал на длинные загорелые ноги за ним. Коварные же разрезы спереди обнаруживали себя лишь во время движения… только вот приоткрывались, словно живые, при малейшем дуновении ветерка, и, кажется, даже при биении моего сердца!
Чего мне стоило это надеть – только я знаю…
…Первые полдня я упорно, и что важнее, успешно бойкотировала горгон вместе с этим их шёлковым непотребством. Упрямо куталась в халат и отказывалась от каких бы то ни было разговоров.
От обеда я гордо отказалась. Надеюсь, очень надеюсь, горгоны не заметили, что с сожалением… притом с большим. Тефтельки в томатном соусе исходили таким упоительным ароматом, что только слюни подбирай, а воздушный кремовый торт с ягодами чуть было не одурманил меня, не погубил…
Когда солнце устало висеть неподвижно и принялось лениво соскальзывать в лазурную прохладу объятий Нуна, расплёскиваясь золотом по бликующей поверхности, когда я уж не чаяла и не надеялась, мне, наконец, сообщили, что «Владыка изволит меня видеть».
Оскорблённая формулировкой, я тем не менее, чуть не мгновенно облачилась в единственное, что было доступно. И, стоило мне застегнуть последний крючок на поясе, как оживлённое бытовой магией зеркало отделилось от стены, спеша меня «порадовать».
Вот только радость оказалась спорной.
Застыв статуей, я смотрела на незнакомую мне лилаю, на чьём лице проведённая с демоном ночь навеки оставила отпечаток. Даже хуже. Яд инкуба проник куда глубже: в самую душу.
Ведь не зря говорила Наставница Чтения Лиц в Школе Белых Лотосов, чопорная лиана Кюри: глаза – зеркало души!
А я с ужасом лицезрела в отражении своих глаз то, чего раньше не было и быть не могло: отблески пляшущих искр!
Янтарно-багряных, как пламя Запределья!..
Прядильщицы, вы смеётесь надо мной!
…– Теперь госпожа изволит следовать за нами? – звенящую тишину прорезал подчёркнуто вежливый голос горгоны.
Девушки терпеливо ожидали у дверей.
Приставленные соглядатайки ни жестом, ни взглядом не дали понять, что возмущены моим упрямством, и всё же исходящую от них неприязнь я ощущала буквально кожей.
– Изволю, – буркнула я со вздохом.
– Госпожа недовольна? – одна из горгон приподняла тонкую бровь.
– Как же мне быть довольной?.. Мне предстоит идти… в этом… в этом…
Я неопределённо взмахнула руками.
В глазах предательски защипало, чтоб меня, кулёму такую, жроты задрали! Ну ведь позорище, в эдаком непотребстве у людей на виду разгуливать!!!
– Госпоже не нравится платье? – В раскосых влажных очах напротив на миг мелькнуло нечто, похожее на зависть.
Р-р-р-р!
– Вы шутите, вашу ж сажу?! – не выдержала я.
– Наш народ лишён чувства юмора. – Серьёзно ответили мне и тут же спросили с плохо скрываемым высокомерием: – Подарок Владыки недостаточно роскошен для госпожи?
Я вновь скрипнула зубами.
Хорош подарочек!
– Это – творение гения Хашури! – с придыханием воскликнула левая горгона, картинно закатив глаза и сложив маленькие изящные кисти перед грудью.
А я-то уж думала, что эти, с перламутровыми щупальцами лишены не только чувства юмора, но и эмоций.
– И сшито оно по последней столичной моде! – обиженно добавила правая горгона.
На этих словах в глазах средней зажглись голубые огоньки и девушки по сторонам замолчали, потупились.
– Если всё разрешилось, не будет ли лучше поторопиться? Не следует заставлять Владыку ждать.
Я поспешно прикусила язык, проглотив колкий ответ, который уже висел на самом кончике и послушно потопала за своими соглядатайками. И всё же я прождала этого напыщенного павлина чуть ли не целый день!
Стоило нам спуститься по нефритовым ступеням на залитую солнцем площадку с фонтанами, как от стайки девушек в длинных летящих платьях, окруживших величественные статуи Прядильщиц, отделились три. Они в упор уставившись на нашу процессию.
– Она тоже участвует в Кастинге? – демонстративно не отвечая на моё приветствие, кисло поинтересовалась у соседки блондинка, обёрнутая в нежно-голубое облако на бретелях. – Меня не предупреждали, что в Лицей теперь берут девиц из Хвоста!
М-да. Вот тебе и платье по последней столичной моде.
А как же старое-доброе «по сарони встречают»?
Впрочем, мне ли сейчас говорить о сарони.
– Что ещё за Кастинг? – спросила я у горгон когда девушки остались за спиной и между лопаток сразу засвербело от чужих неприязненных взглядов.
На детских губах «левой» зазмеилась хитрющая улыбка, она уже собиралась ответить, но предупредительные искры в глазах «средней» остановили её.
– Госпожа сама сказала, что изволит общаться лишь на тему своего возвращения домой. Госпожа передумала?
Я хмыкнула и не ответила.
Вот же вредины!
Ну, Белла, осталось всего-ничего позора, и ты сможешь забыть дворец Владыки, как страшный сон…
Как же чудовищно я ошибалась!
… немного магии красного платья…
Глава 7
Владыка Света, Страж Мира, Хранитель Белого Дракона Зари, Лорд Островов Белой Кости, Риардон Хатар-Небесный Всадник пребывал на верхнем ярусе потрясающей великолепием беседки размером с трёхэтажный дом из белоснежного, с голубоватыми вкраплениями, мрамора, куда мы с горгонами подымалась по винтовой лестнице.