Страница 68 из 72
Нам следует четко осознавать, каким образом мы оперируем описанием. Есть типы описания, которые представляют собой не более чем замысловатые арабески из языка и идей, польза от которых сугубо декоративная. Другие типы описания позволяют нам воспринимать различия и давать определения вещам. Затем имеется описание как попытка словесным образом построить возможную гипотезу. Таким образом, описание может быть как очень ценным делом, так и пустой тратой времени.
Нам следует наконец избавиться от своего навязчивого увлечения историей, на изучение которой отвлекается слишком много талантов и ресурсов. Большое внимание, уделяемое истории, не дает возможности направить больше усилий на творение будущего посредством дизайна. Концепции, которые дарит нам история, ограничивают наши восприятия и в действительности могут быть даже опасными в обстоятельствах, которые ныне сильно изменились в сравнении с их прошлыми аналогами.
Распространенное мнение, что интеллекта (в том числе анализа, логики и спора) достаточно, является вредным во многих отношениях. Упор делается на логических, а не перцепционных навыках, несмотря на то что последние столь важны в нашем мышлении и поступках в реальной жизни. Умный человек способен избегать явных ошибок и достойно вести себя в споре, но зачастую закрывает глаза на необходимость развития специальных навыков мышления. Умения избежать ошибок явно недостаточно для эффективного мышления.
Нам нужно быть еще более осведомленными о недостатках и обманчивых достоинствах языка. Непосредственная эмоциональная нагрузка прилагательных позитивного плана и вредный эффект от прилагательных, выражающих иронию и тому подобное, задают контекст для восприятия и таким образом определяют диапазон паттернов, которые могут быть использованы. Явление широкой водосборной площади у перцепционных паттернов в сочетании с принципами определенности, тождественности и категориями логики допускают такое использование логики, при котором практически любой вопрос можно обосновать. Кроме того, язык является энциклопедией невежества (базирующиеся на сравнительном невежестве восприятия оказываются скованными в толще слов, а это мешает направленному в будущее мышлению). Мы должны осознать, что язык — это вовсе не средство мышления, но средство общения. Способность языка описывать нечто адекватным образом, но задним числом может оказаться помехой в деле развития языка более высокого порядка, посредством которого мы непосредственно обрабатываем текущие восприятия (речь идет, например, о теперешней явной нехватке слов, описывающих нюансы межчеловеческих отношений).
Дихотомические штампы языка (мы/они, друг/враг, тирания/свобода) приводят к возникновению грубых и вредных восприятий. Подобный подход играл и играет важную роль в наших традиционных мыслительных привычках, позволяя нам оперировать принципом взаимоисключения. С практической точки зрения это можно считать важнейшим вредным аспектом данной мыслительной традиции. Нам совершенно необходимо изучить то, что лежит посредине дихотомических противоположностей, и добиваться целого спектра восприятий. Пора уже увидеть, что разбиение на категории в рамках одного набора обстоятельств оказывается несправедливым при другом наборе обстоятельств. Нам также необходимо создавать новые концепции, которые позволят сочетать дихотомические крайности, например «друг/враг» как одну концепцию.
Привычка к жесткой категоризации приводит к противоречию, если рассмотреть кривую Лаффера, или «солевую» кривую. «Если нечто хорошо, тогда любое большее его количество должно быть еще лучше». Настольная логика не в состоянии справиться с данным противоречием, вследствие чего в обществе накапливаются серьезные проблемы (как, например, в правовой системе США).
Люди, придерживающиеся существующих традиций в литературе и философии, являются основным сдерживающим фактором в отношении осуществления перемен. Очень часто они просто не в состоянии понять другие концепции. В связи с этим последние игнорируются или неадекватным образом применяются. В результате обществу оказываются недоступными потенциальные перемены, оно все больше погрязает в полном недостатков мышлении, свойственном культуре, которая основана на языке.
Мы всегда были в состоянии описывать восприятия. И мы всегда чутьем предполагали, что восприятие является очень важной частью языка. Мы пытались, почти безо всякого успеха, применить логику к восприятиям, и всего лишь оказалось, что мы базируем нашу логику на других восприятиях. Наконец, впервые в истории, мы приблизились к пониманию восприятия. Первым свидетельством этого является то, что теперь мы увидели, что восприятие представляет собой часть естественного поведения самоорганизующейся системы. Мы увидели, что восприятие — это не случайная вещь, а нечто подчиняющееся собственной логике. Логика поведения есть по необходимости поведение лежащей в основе системы.
Мы подошли к пониманию того, каким образом эмоции в состоянии менять восприятия. Это часть влияния контекста на восприятие. Это может иметь практическое применение, коль скоро изменение контекста способно определять перемену в восприятиях.
Цикличность в самоорганизующейся системе способна легко приводить к возникновению веры во что-либо. Нам предстоит трудная задача в полной мере осознать тот факт, что вера настолько легко возникает, что ей достаточно очень малой опоры в реальном мире. В то же время перцепционная истина, присущая вере, может быть очень прочной. Кроме того, убеждение, даже если оно ложно, нередко приводит к возникновению соответствующей организующей системы, шкалы ценностей и смысловых рамок.
В восприятиях не может быть истины, помимо циклической истины, присущей вере. Нам не следует ожидать правды и объективности от средств массовой информации, поскольку они являются продолжением перцепционной системы. Возможно, лучше признать это раз и навсегда, вместо того чтобы притворяться, что дела обстоят иначе.
Коль скоро мы поймем, какова основа у восприятия, мы увидим, почему посредством логики невозможно поменять предвзятые мнения, убеждения, эмоции или восприятия. В течение веков мы прилагали немало усилий, пытаясь найти такое применение логике, и были разочарованы неудачей. Теперь мы начинаем понимать, что только восприятия и эмоции в состоянии изменить эти вещи. Даже опыт может оказаться бессильным. По этой причине нам необходимо сделать приоритетной задачу развития специальных перцепционных навыков (например, путем использования в школьном курсе программы CoRT).
Возникновение восприятий обусловлено тем, какой опыт мы имели с течением времени. Восприятие в любой момент времени весьма зависит от предшествующей этому моменту временной последовательности опыта. Сознание в связи с этим может по-разному реагировать в отношении инструкций, объявлений, презентаций, переговоров, пропаганды и так далее. Хотя данный факт ни для кого не секрет, механизм, лежащий в основе, показывает, что это явление носит еще более выраженный характер, чем мы предполагали.
Триггерный эффект, связанный с восприятием, подразумевает, что мы в состоянии конструировать и реконструировать вещи, которых перед нами вовсе нет. Это происходит без тени лжи или мошенничества. Таким образом, восприятие, каким бы честным оно ни было, всегда должно оставаться под подозрением. Разобраться с механизмом возникновения того, что, как нам кажется, мы видим, еще предстоит.