Страница 8 из 10
Если подумать, это всего лишь тело, многие мои подруги из прошлого активно пользовались им как инструментом для привлечения богатых папиков. Мне это было не нужно. Когда я купалась в роскоши, с пренебрежением смотрела на тех, кто встречается ради денег даже с женатым мужчиной. Лезет в чужую семью и отдает себя жирному мужику, лишь бы приобрести материальные блага.
Не понимала я этого, осуждала, нос воротила от таких людей, оттого меня наизнанку выворачивает, стоит представить, что пополню их ряды. Но денежные запасы тают, как вода, которую наливаешь в сито. Раз – и нет ее. А я, похоже, очень гожусь на роль чьей-то любовницы. Передергивает, стоит вспомнить встречу с Разумовским.
Как сально смотрел, как кидался грязными намеками, а потом еще бросил вслед странную фразу про то, что знает, где я живу. Брр.
Черт, я задумалась и руку обожгла.
– Чего вопишь? – возмущается бабушка. – Я только уснула. Иди телевизор выключи, мешает мне этот бубнеж.
Со вздохом бреду в комнату, собираясь нажать на кнопку, но бабушка противоречит сама себе, вскидывая руку.
– Оставь, досмотрю концентр. Что творится? Она на сцену в трусах вышла! – ругается на какую-то молодую певичку, а я и рада, что она свое негодование перекинула на другого, но тут слышу очередной недовольный вопрос:
– А ну-ка, покажи, что у тебя там.
– Где? – верчусь вокруг своей оси, не понимая, что бабушке нужно.
Она просит подойти ближе и задрать футболку сзади и приспустить шорты.
Ойкает, а я гляжу в зеркало в серванте, сильно вывернув голову, и только сейчас понимаю, что у меня сзади на мягком месте и ниже огромные гематомы от падения на асфальт. Побаливало, но я внимания не обращала. Не смотрела на себя сзади и не думала про это, не до того было. И на локтях ссадины.
Бабушка меня поймала с поличным.
– Я тебя чему учила, Ада? – начинает грозным голосом, от которого я становлюсь как будто бы меньше. Вопрос риторический. – Быть честной. Откуда синяки?
– Я всё объясню.
– Конечно объяснишь. Думаешь, у бабки вместе с телом мозги отказали? Вижу, что ты мне насчет Сашки врешь. Как на самом деле? Говори.
Отвертеться не получится. Бабушка всегда умела выводить на чистую воду. Вот бы мне ее умение, я бы тогда не была такой легковерной и не попалась на удочку к Вадиму. После моего тяжелого рассказа, прерываемого всхлипами, бабушка молчит и отворачивается к стенке. Видно, что расстроилась и смертельно обиделась.
Осторожно к ней подхожу и присаживаюсь на табуретку, которая шатается на неустойчивых ножках, просто протягиваю руку и кладу ей на плечо, поглаживая мягкий халат. Я не умею подбирать нужные слова. С той поры, как мама нас бросила, я замкнулась в себе и боюсь что-то сказать. Кажется, что могу сморозить нечто такое, после чего человека от меня отвернет навсегда.
Просто молчу, извиняясь таким образом. Тяжелый вздох бабушки звучит хуже, чем ее обычные выкрики, а потом колючий взгляд утыкается в меня.
– Была бы я здорова и моложе, пошла бы к Архипову Генадий Борисычу, он депутат на пенсии, помог бы чем-то, я с ним по молодости крутила, пока на Зинке своей, чувырле, не женился. Бабка твоя красивая была, ты на меня сейчас не смотри. Ты в меня пошла, Адка, красивая, но гордая. А это дурость. Пойди к Багримову этому, ради Сашки пойди. Ради нас…
Ухожу к себе в комнату и долго рыдаю, а потом иду к шкафу и беру шкатулку с драгоценностями, закладываю их в ломбарде и расплачиваюсь по накопившимся долгам, покупаю немного вкусностей и подарок Сашке.
У брата всё было, мне нечем его удивить и сейчас, когда у него такой богатый отец, но я знаю, что ему понравится мой подарок.
Созваниваюсь с Валентиной и договариваюсь о том, чтобы она помогла оформить санитарную книжку. На все формальности уйдет пара дней.
Потом я снова кручусь на кухне, в ванной, с грустью глядя на руки, которые потеряли былую ухоженность. Теперь это рабочие руки без маникюра. Начинаю тихо плакать в ванной, жалея себя, и в это время в дверь звонят. Опять соседка пришла. Я ей, честно говоря, рада, потому что она служит буфером между мной и вредной бабушкой.
– Новости, новости включите! – кричит она на всю квартиру, как будто апокалипсис случился, я нажимаю на нужную кнопку. С экрана на нас смотрит наглая рожа Разумовского, а рядом – изображение Багримова.
От вида этих мужиков меня пробирает дрожь. Диктор рассказывает о двух самых вероятных претендентах на должность мэра и сообщает, что скоро состоятся открытые дебаты, где кандидаты смогут высказать свою политическую позицию.
– Хороши хлопцы, оба неженатые, ой повезет кому-то, – причитает соседка, а я с упреком смотрю на бабушку. Даром она времени не теряла, про нашу ситуацию зачем-то рассказала посторонней женщине.
Бабушка виновато отводит глаза, наверное, сама жалеет о своей словоохотливости. Видно же, что Наину хлебом не корми, дай посплетничать.
– Нисколько не повезет, – пожимаю плечами, не особенно желая вдаваться в рассуждения, но и не будешь же молчать. Муж-политик – это не подарок. Слишком много внимания к семье и к его облико морале. А еще он занят постоянно, о городе больше будет заботиться, чем о жене.
– Какое такое морале? – недоумевает соседка, смешно приоткрыв рот и глупо пуча глаза.
Ах, я и забыла, что теперь вращаюсь совсем в других кругах общества.
Как там сказал Стас? Я теперь пролетариат, да.
Объясняю тетке значение незнакомого ей словосочетания, а она, чуть нахмурившись, врубает думалку и пожимает плечами:
– Это ерунда. Главное, чтобы деньги у него водились, денежки, – трет пальцы друг о друга, показывая невидимые шелестящие купюры. Демонстративно оглядывает убогий интерьер квартирки, а потом переводит взгляд на меня. – Хороша девка, – обращается к бабушке. – Чего замуж не выдаешь внучку? Слышу вон, через стенку даже, как орешь, что девчонка марафет навела. А что ей, молодой, возле тебя сидеть, Тимофеевна? Отпусти на свидание. У меня наряды есть, кстати. Я видела в одном журнале, мода возвращается. Пойдем, дохлятик, приоденем тебя, поедешь поговорить с кандидатом, улыбнешься ему, он даст с мальчонкой пообщаться и бабке поможет, – активно подмигивает, вынуждая меня смущенно жаться к серванту.
Ну что сказать на такую прыть и охотное желание помочь? Замуж я не собираюсь, просто хочу пробраться в дом Багримова через службу клининга, а завтра пойду сдавать анализы и проходить врачей. Та еще эпопея.
– «Модный приговор» устраивать собралась, Наинка? – посмеивается бабушка. – У нас Адка знаешь какая модница была раньше? Когда мы богатые были.
– А у вас унитаз золотой был? А айфон? – начинает задавать глупые вопросы соседка, а я только глаза закатываю, и снова звонок отвлекает меня от «интересного» разговора. Сегодня у нас день открытых дверей?
За дверью курьер, молодой паренек в зеленой форменной одежде, протягивает мне крафтовый конверт и просит расписаться. Ничего не понимаю. С насупленным лицом иду к себе в комнату, боясь открыть неожиданный презент. Достаю поочередно: оформленные на мое имя трудовую книжку, санитарную книжку со всеми нужными печатями, оформленный договор между мной и клининговым агентством.
Да как так-то? Я планировала это всё оформить за два дня, а тут всё сразу комплектом. Последними достаю листок бумагу и пластиковую карточку.
«Считай это авансом, ангелок», – гласит короткая записка, и у меня нет сомнений, кто ее прислал.
***
Мужчина, сидящий в кресле, внушает страх. Артур Багримов. Главный кандидат на пост мэра нашего города. Вершитель чужих судеб: безжалостный, жестокий, холодный, словно айсберг. Неоспоримый победитель.
Тот, кто устанавливает свои правила. Тот, кем пугают всех от мала до велика. Мрачный, опасный, таинственный.
И я стою перед ним, опасаясь вызвать гнев такого влиятельного человека, дрожащими пальцами цепляясь за передник на униформе работника клининговой фирмы. Но выбора нет. Я не имею права на ошибку. Только не сейчас…