Страница 10 из 13
А затем оставляли умирать…
И только потеряв свою бабочку, Легран понял, отчего на самом деле умирали путники.
От тоски.
Найти бабочку
– Дикий, мы можем все решить… – толстяк неожиданно напомнил о себе недостойным для человека его положения визгом. Хотя, мало бы кто не визжал в его нынешнем положении…
Легран отвлекся от изучения кровавого горизонта и перевел взгляд на банкира.
Тот тут же замолчал, осознав, что зря открыл рот.
– Мы все решим, Вонючка, – кивнул Даниэль, рассматривая красную рожу толстяка привычно холодно. Страшно. – Конечно, решим. Мы же для того сюда и приехали, не так ли?
– Дикий…
– Месье Легран, – поправил его Даниэль невозмутимо, – кажется, именно так ты меня называл, когда брал деньги. В долг.
– Да-да, конечно, месье Легран… Произошло недопонимание…
– Верно, у тебя произошло недопонимание, – кивнул Даниэль, – ты недопонял мои слова. А еще сроки возврата и гарантии. И почему-то недопонял предупреждения. Наверно, потому что неверно меня называл изначально. Если бы ты брал деньги у Дикого Даниэля, то тебе бы в голову не пришло попытаться их не вернуть. Но месье Леграна можно возить мордой по булыжникам, так?
– Нет! Нет! Месье… То есть Дикий… Я же…
– Ты совершил ошибку. Непростительную. И, знаешь, Дикий Даниэль тебя бы давно уже скинул с этого обрыва…
– Нет!
– Но месье Легран, у которого ты брал деньги, все же более… человечен. Потому…
Даниэль опять перевел взгляд на красный закат, сжал губы.
Может, она тоже сейчас смотрит на горизонт? Может, думает о нем? Может…
Он выкинул окурок, проследил, как тот красной звездой падает вниз, разбиваясь о камни на искры, покосился на своих людей, молчаливо стоящих чуть поодаль, чтоб не мешать деловым переговорам, кивнул одному из них.
Тот немедленно подошел, держа в руках массивную папку с документами.
– Сейчас ты поставишь подписи там, где тебе укажут. После этого можешь быть свободен. Месье Легран забудет про твой долг и про твое неуважение.
Даниэль развернулся, плотнее запахнул полы пальто и пошел к машине. Двое охранников двинулись за ним, остальные остались с банкиром, который дрожащими руками принял папку, раскрыл ее и принялся изучать документы.
– Но это же… Даниэль… Месье Легран… – долетел до Даниэля испуганный умоляющий голос толстяка, – здесь же все мое… Но это же больше, чем я занимал!
– Это проценты за потраченное время, когда пришлось тебя искать, и за твое неуважение, – не поворачиваясь и не останавливаясь, ответил Легран.
– Но я же останусь нищим!
– Зато живым, – засмеялся Мартин, аккуратно придерживая папку с документами, – месье Легран – очень великодушный человек! Добрый! Не то, что Дикий Даниэль! Подписывай давай!
Легран сел в машину, не слушая больше стенаний толстяка.
Сегодня он стал богаче на один банк и два особняка в пригороде Парижа. Это завершающий штрих в его построении своего честного имени.
Никто больше не посмеет назвать его в лицо Диким Даниэлем. Никто не посмеет вспомнить его кровавое прошлое.
А кто посмеет… Ну что ж, места на кладбищах Парижа много. Всем найдется уголок.
Он прислушался к себе, выискивая хотя бы чуть-чуть удовлетворения. Он шел к этому дню два года.
Должен радоваться.
Но никакой радости, никакого удовольствия не было.
Только безразличие, холодный просчет дальнейших действий, в котором участвовала голова, но не затрагивалось сердце.
Он знал, что будет делать дальше.
То, что сейчас он заполучил в единоличное правление один из тройки самых солидных и респектабельных банков Франции, лишь первый шаг.
Необходимо утвердиться в этом положении, необходимо войти в те круги, куда еще пару лет назад путь посторонним был заказан.
Но научно-технический прогресс не стоит на месте, и такие, как он, выскочки из низов с темным прошлым и сумрачным настоящим, сейчас вполне могут вырваться наверх, потеснив всех этих напыщенных буржуа, свято уверенных в своем завтрашнем дне.
Они привыкли к сытости и потеряли осторожность. Они не любят рисковать и предпочитают проверенные способы зарабатывания денег.
Они еще не понимают, насколько зубастыми и беспощадными могут быть те, кто видел в своей жизни лишь голод, холод и кровь. И насколько жестко эти люди могут держаться за приобретенное, выгрызенное у судьбы…
Будет слишком поздно, когда поймут.
Хлопнули дверцы машины, рядом с ним сел Мартин, с довольной улыбкой передал подписанные документы.
– Он там обделался от страха.
– Ничего, – равнодушно ответил Даниэль, просматривая бумаги, – дорога до Парижа длинная. Пока дойдет, высохнет.
Мартин коротко рассмеялся, приказал водителю трогать.
Позади них посветила фарами еще одна машина, взревел мотор, хлестнули из-под колес комья земли, и через мгновение на поле уже никого не было, кроме одиноко стоявшего у края обрыва бывшего банкира.
– В заведение? Есть охота, – предложил Мартин, – отметим?
– Нет. По домам. – Даниэль не видел повода что-либо отмечать, – что по Аннет?
– Все то же, – нахмурился Мартин, – она села в Шербуре на корабль, сейчас как раз где-то посреди океана должна быть.
– Это я уже с утра от тебя слышал. Того, кто ей помогал, нашли?
– Да, но пока его не достать.
Даниэль покосился на Мартина, ожидая продолжения.
– Там… Он сейчас в пригороде, в имении графа де Вексена… Жена графа, похоже, его любовница. Вытащить можно, но там охрана, полно народу, а сам граф помешан на безопасности…
– Граф тоже в имении? – усмехнулся Даниэль.
– Да. Они все там… Будет громко, если тащить.
– А поговорить?
– Он не выходит из имения. Даже из дома, похоже, нечасто выползает.
– Интересная семья.
– Аристократия, чтоб ее…
– Вытащи его оттуда. Мне плевать, как. И быстро.
– Понял.
– И ко мне. Сильно не бить.
– Понял.
– Как называется корыто, на которое она села?
– «Титаник».
– Выясни, когда прибывает в Америку, и куда.
– Через три дня, в Нью Йорк.
– Возьми билеты на пятерых в Нью Йорк.
– Но Дикий…
– Все.
Мартин замолчал, отвернулся к окну. Ну и зубом цыкнул огорченно, не сдержался. Даниэль не среагировал, прощая своему давнему другу эту вольность. С Мартином они вместе мерзли на улицах Парижа, вместе убегали от фликов, вместе поднимались в банде. И теперь у него не было человека вернее.
Даниэль знал, что Мартин не одобрял его связь в Аннет. Казалось бы, какое дело до чужой женщины?
Тем более, что сам Даниэль никак не распространялся о своем особенном отношении к бабочке.
Но Мартин, похоже, просто чувствовал, что, при необходимости, при угрозе белокурой балерине, его друг, месье Легран, моментально скинет маску благопристойного буржуа и превратится в того самого Дикого Даниэля, именем которого все еще пугают детей в Париже.
А, учитывая изменения в их положении и выход большинства членов банды на правильную, законную дорогу, это будет катастрофой.
И вот сейчас Мартин как раз имел все шансы убедиться в правильности своих наблюдений.
Возражать Даниэлю, когда он в таком состоянии, было себе дороже, а потому Мартин просто молчал, прикидывая, кого из проверенных людей с собой брать в путешествие.