Страница 7 из 9
– Ладно, я скажу Лукерье. Но чтобы никаких глазок мне чтобы не строила более. Поняла?
Ну, вот, с радостным воплем, ещё ребёнок в душе и вполне себе барышня внешне, испарилась за дверью. Только слышен перестук её башмачков и счастливый голос.
А вот что делать с запертой помощницей Глафиры, ума не приложу.
С ней бы я решил быстро, пацана жалко, бойкий парень и не при делах совсем.
Пришлось звать её и говорить по душам.
Женщина собралась расстаться с жизнью, в глаза не смотрит, выглядит неважнецки и только талдычит, – барин, Христом богом прошу, Ваську не трогай, малец не причём. Это я старая дура виновата, не разобралась к чему Глашке моя помощь. Я же думала, что она повиниться хочет, прощения вымолить, а оно вона как получилось.
Вот погубит меня моё мягкосердечие.
Через два дня кавалькада из десятка всадников выметнулась на заснеженную гладь Вятки. Я взял с собой ближников и небольшую охрану. Митяй выехал на возке под охраной двух воев еще спозаранку. Двойку бы нагнали часа через три.
С Фёдором вырвались чуть вперёд и он имитировал нападение на меня конного. Грозно вращал саблей, мне приходилось прикрываться щитом и отмахиваться булавой. Моя секира конечно тоже со мной, приторочена сбоку. Но с коня ею орудовать несподручно, а вот булава в самый раз. Хорошо сбалансирована и если правильно попасть, гарантированно выносит противника из седла. Вот мы и изображаем из себя кавалеристов.
На ночёвку пришлось остановиться, возок нас задерживает.
В селе всё спокойно, тихий зимний день. Сельчане занимаются своими домашними делами. В моём доме сыровато и затхлый воздух. Пришлось разжигать печь, а пока народ возится, я отправился к моим самогонщикам.
Вот кто мне действительно рад, это Маня с супругом. До них дошли слухи о моём исчезновении и они рады убедится, что слухи немного преувеличенны.
Мои напарники за осенний период выгнали всю самогонку, то есть разлили в произведённые бутыли. Вышло без малого почти четыре сотни бутылок. Наступившая зима, отсутствие новой тары и тревожные слухи заставили их затаиться.
Проверив товар я расплатился с ними на месте. Думаю, что золото Маня никогда не видала в своей жизни. Но заплатил, как договорились.
Заодно рассчитался с гончаром и сделал новый заказ на тару.
Со Степаном провели целый день, он забрал мою булаву и обещал что-то в ней улучшить, а заодно сделать более удобную рукоять у меча.
– Ну, Дуня, остаётесь с Васькой здеся. Это мой дом, будешь вести хозяйство. Деньги на обзаведение живностью оставлю. Если что, обращайся к старосте Драгану, он поможет. Всё, приеду к весне. А может раньше.
На этот раз я поторопился выскочить из дома, а то опять кинется в ноги.
Это было моё взвешенное решение. Женщину с сынком я определил в мой дом дальнего села. Здесь Дуне, да и Ваське будет поспокойнее. Там-то их затравили местные, а тут может ещё замуж выйдет за какого бобыля. Пусть бабе немного счастья и спокойствия выйдет. Да и за домом присмотр, Маня то перебралась давно уже к мужу, вот изба и стоит без жильцов, не порядок.
Пацана я познакомил с Семёновыми, пусть помогает на кузне, может мастер вырастит.
6
Рождество встречали в моём селище, к этому времени я восстановил своё былое положение, встретил как положено несколько караванов купцов с Казани и по опробованной схеме перевёз товар в город. Старые связи, подмазанные денежкой помогли без сучка и задоринки провести прежнюю комбинацию. Денежный ручеёк вновь навестил мой позабытый, покрытый пылью кошель и приятный звон злата порадовал изголодавшийся слух.
Когда до меня дошли слухи о том, что небольшой отряд татарвы разорил несколько деревушек недалеко от дальнего села, то я первым записался в ополчение. Действовать нужно быстро, сердце кровью обливается, я переживаю за село. За Семёна с семейством, за Маню и прочих знакомцев.
Поэтому сборы были недолгими, на следующее утро большой отряд всадников в сто тридцать сабель вылетел из города. Я взял свою дружину в три десятка воев. Оставил только несколько дежурных на стены.
Когда мы после полудни проехали село и я увидел сторожащихся за жиденьким забором селян, моей радости не было предела. Значить не успели поганые добраться до сюда.
Староста Драган доложился, что недавно был посланник от соседей. Там заметили чужих. Но прошло полдня, а более новостей с тех краёв не было.
А когда мы уже собрались остановиться в селе на ночёвку, прискакал на взмыленной кобыле пацан. Еле успокоили, заикаясь поведал, что на село напали.
– Сколько конного ходу до тудова?
– Вёрст десять почитай, если поспешать, то за час будем там, – это Фёдор Отяев прикинул наши возможности.
У нас ушло два часа добраться до соседнего селища. Кони заморены, поэтому ехали не торопясь. Татары хозяйничают там уже несколько часов, значить худшее уже случилось, а добраться на усталых лошадях до места схватки не дело.
Хорошо, что у нас был проводник. К селу ведут две дороги, поэтому наш отряд разделился на две неравные части. Первые навалятся на неожидающего нападения врага. А мы обойдём село и нападём с тыла.
За несколько вёрст до села мы остановились, оправились и дали лошадям роздых. А потом наш отряд съехал на малоприметную дорожку.
С опушки леса мы наблюдаем за селом. Грабеж в той стадии, когда всех ненужных порубили, отсюда видно темнеющие на снегу трупы, полон согнан под охрану. А у разбойников самое сладкое время – грабёж и насилие. Сейчас татарва рассосалась по селу и зачищают избы. А бабы оставлены на второе.
Услышав нарастающий шум с противоположной стороны села и мы пришпорили коней. Первым делом перебили несколько человек, что охраняли небольшой табунок лошадей. Затем, разделившись на две группы, понеслись по улочкам села.
Несколько кривоногих степняков тащат барахло из одноглавой церкви. Выпростав булаву из чехла я обрушил её на мужичка, тащившего здоровенный медный чан. Его тыкву не спас меховой малахай. Степан поработал с моим оружием и подогнал булаву под мои антропометрические особенности. Он удлинил рукоять и оружие стало тяжелее на полкилограмма. Кузнец добавил шипастое навершие и теперь я получил смертельный аргумент против легкобронированного противника.
Булава стала моим основным оружием в конной схватке. Враги незаметно кончились и мы прочесали эту часть села. Нашли ещё с десяток сховавшихся в избах степняков.
На главной площади селища мы поучаствовали в финальной части схватки. Татар оказалось больше чем мы ожидали, почти в два раза превышали нас по количеству. Но сработал фактор неожиданности и настрой. Всё-таки они тати, а мы воюем за своих.
Немногим раннее, ещё не существовало понятие Отчизны. Родиной считали свой город, удел. Суздальцы не посчитали бы зазорным разорить рязанские деревеньки, а крестьян продать восточным купцам.
Но в последнее время московский царь прибрал удельных князьков к рукам, лишив их суверенитета. Ещё не звучало понятие русский и Русь, но религия уже препятствовала прежним обычаям. Тяжким преступлением стало считаться убийство или продажа в рабство православного единоверца. Конечно находились ватажки, которым законы не писаны, но их деятельность находилась вне правового поля. С такими не церемонились и развешивали вдоль дорог на деревьях.
А вот степняки любого засола только разбоем и людоловством и занимались.
Сходить в набег, сжечь деревеньку, разграбить, убить стариков и пригнать полон – считалось проявлением доблести и способом улучшить материальное положение.
– Гриша, а чего басурман всех до одного положили? – спросил я у товарища, который с дружиной находился в первой группе.
Вместо ответ тот махнул рукой за спину.
Вот бляди, как таких земля носит. Степняки порубили стариков и младенцев, а заодно мужей, оказавших сопротивление. Остальных согнали на главную площадь. А когда мои побратимы с гиканием неожиданно напали на расслабленных грабителей и те поняли, что не выстоят, то они вырезали весь полон.