Притяжение I

– Вот такие у меня планы.

Если бы Одри держала в руках поп корн, я бы решила, что она сидит в кинотеатре.

– Да ты, подруга, втрескалась по самые уши. Что ж. Не завидую твоему мистеру Эллингтону, потому что я сделаю из тебя такую красотку, что его инфаркт хватит.

– И что же мне с ним делать, если его инфаркт хватит?

– Реанимировать!

Наконец-то в глазах подруги зажглись огоньки задора. Это означает, что она ожила и на какое-то время трепетная любовь к подонку по имени Кристофер и самобичевание по этому поводу будут отложены.

Процедура намывания-натирания повторилась. В этот раз я позволила натереть меня везде, предварительно без стеснения и возражения выполнив требование, именно так – требование – подруги удалить лишнюю растительность. Отовсюду. Она пояснила, что выражение «погладить киску» ничего общего с повышенной лохматостью не имеет. Так и сделала. Пусть там будет киска породы сфинкс.

– Ты уверена, что это так должно выглядеть? – я с ужасом взирала на побритый лобок.

– Уверена-уверена, – Одри в нетерпении расхаживала под дверьми ванной. – Если не можешь решиться – могу помочь. Уверена, ты не пожалеешь.

– Да я уже пожалела! – ужас усилился. У меня голый лобок! Я так привыкла к щеточке волосков, что вид голой меня в этом месте неприятно смущал. – Я похожа на девочку. На девочку, у которой еще не начали расти волосы.

– Поверь мне, как только мистер Эллингтон увидит тебя там, – в ванную комнату заглянула голова подруги. Я смущенно задернула шторку, – не удержится, что бы не…

– Одри! – я не дала договорить этой пошлячке.

– Дай гляну, – шторка была бесцеремонно отодвинута. – Слава богу! А то каждый раз, когда видела твои джунгли Амазонки, мне плохо становилось.

– Какие еще джунгли? – снова запахивая шторку, возмутилась я. – Скажем, альпийские луга… как-то так.

Выгнав подругу за дверь, я закончила процедуру омовения, выбривания и обтирания. Румяная и разгоряченная, обернутая в полотенце, явилась в гостиную. Там мы привели в порядок мои кожу и волосы, облачили меня в кружевные черные трусики и кружевной бюстгальтер. Я с сомнением покосилась на просвечивающий гипюр, но Одри уверила, что он сведет Генри с ума. А ведь именно в этом и заключается мой план. Мои выпуклости и впуклости были втиснуты в маленькое черное платье.

– Так, подруга. Мой тебе совет – срочно меняй гардероб, – пришлось снова пользоваться вещами Одри. – У тебя обязательно должно быть в запасе три вещи: маленькое черное платье, удлиненное красное платье и юбка-карандаш. Это твой «маст хав».

Черное трикотажное платье плотно облегало фигуру, из выреза в приветливом кивке выглядывали груди, уложенные аппетитными бугорками. Как две пышки, только-только выпрыгнувшие из печи. В этот раз наряд без разрезов. Изящество в простоте. Из-под подола едва заметно выглядывало кружево чулок. Мои волосы были завиты в невесомые кудряшки, глазки подведены по-кошачьи, на губах – легкий блеск. Минимум косметики, только подчеркнуть несомненные достоинства. Никаких украшений. Самое главное украшение – я сама, моя любовь и готовность на все. Наконец, я с замиранием сердца стояла на пороге в ожидании такси.

– Итак, – наставляла подруга. Внутри меня клокотал океан. От волнения даже живот крутило. Мне так хотелось дать нам шанс, чтобы все получилось, чтобы сразить его и завладеть всем сердцем. Безраздельно. Показать, что имея мою любовь, ничья другая ему уже не нужна. – Каков путь к сердцу мужчины?

– Через желудок? – робко предположила я.

– Тьфу ты. Чему тебя только учили! Через минет! – возмутилась Одри. – Минет, минет и еще раз минет. И прекрати краснеть, иначе буду повторять это слово каждый раз, когда мы с тобой видимся!

– Это все? – затравленно интересуюсь, уже боясь услышать ответ.

– И, конечно же, позволь ему поиграть с твоей попкой.

Я с облегчением вздохнула. Здесь как раз проблем нет. Пусть хватает за задницу сколько ему угодно. Тем более, что это приятно, сексуально и очень возбуждает. Но, судя по виду Одри, я поняла ее как-то неправильно.

– Я имею в виду, – она начала пояснять, как маленькому ребенку. – Дай ему поиграть с твоей попкой, – последовали вульгарные движения. Я запустила в подругу расческой – первым, что попалось под руку. – Неблагодарная!

Несмотря на то, что подруга рассмеялась, она все советы давала всерьез. Неужели я должна ему позволить… туда? Господи, разве это правильно? С другой стороны, может ли между мужчиной и женщиной в отношениях быть что-то неправильно, если оба партнера этого желают? К тому же, то, что он вытворял на воздушном шаре было волнительно. Если он захочет… я могла бы… наверное… Не знаю. Не буду об этом думать. Живот скрутило еще сильнее. Писк смс-ки возвестил о приходе такси и, коряво улыбнувшись подруге, которая сбрызнула меня духами на прощание, я поплелась к машине, выстукивая каблучками неровный ритм по асфальтовой дорожке.

– Амелия! – Одри высунулась из окна. Я обернулась. – Не забудь! Минет!

– Ну ты дура, Одри, – беззлобно рассмеялась я и шмыгнула в машину, не обращая внимания на ошарашенный взгляд таксиста.

По пути мы заехали в магазин, я купила все необходимое для романтического ужина и, стоя в лифте с бумажными пакетами, скрупулезно разглядывала свое отражение. Пухлые губы, поблескивающие, словно их только что облизали, хитрый прищур подведенных глаз, взбитые воздушные локоны, кокетливо уложенная в вырезе грудь, платье, выгодно подчеркивающее все изгибы и черные стрелки на чулках сзади, выбирающиеся из-под юбки и спускающиеся к туфлям на высоком каблуке. А пахла я очень приятным невесть чем. Подруга так быстро орудовала своими приспособлениями для обольщения, что уследить за всем было не реально. Но результатом я осталась довольна.

Бросила в коридоре ключи, поставила пакеты на столик в столовой. В квартире непривычно темно. Я зажгла свечи-пеньки, чтобы самой настроиться на романтичный лад, откупорила бутылку дорогого вина. Совершенно не разбираюсь в вине, но, судя по цене, оно должно быть хорошим. Хотя, всегда ли цена отражение качества? Не знаю. Во всяком случае, уверена, что попытка будет засчитана. Послевкусие черноплодной рябины, слегка вязкий вкус, впоследствии разливающийся сладким теплом. Пожалуй, неплохое. Сделала еще пару глотков и выложила на столик продукты. Не хватало музыки. Осмотрелась в столовой и заметила музыкальный центр. Но включить его не довелось: сверху донеслись голоса. Не думала, что дома кто-то есть. Да и консьерж ничего не сказала, когда я попросила ключи. Видимо Генри вернулся раньше и решает в кабинете дела по работе. Ничего. Это наш вечер. Сама не знаю почему, но я не могла сдержать улыбку и радостного восторга, от которого заходилось сердце. Я готова. Дам нам шанс. Скажу, что мы можем попробовать…

– Генри? – позвала я. Никто не ответил. Решила подняться. На втором этаже позвала снова – Генри…

Тишина. И едва слышные голоса откуда-то из конца коридора. Устрою ему сюрприз, а потом мы можем вместе приготовить ужин и отпраздновать. Или вовсе обойтись без еды. Приоткрыла дверь в кабинет – пусто. Прислушалась. Нет. Разговаривают еще дальше. Там я никогда не была. Насколько знаю, в конце коридора только гостевые комнаты. Неприятно кольнуло под ложечкой. Улыбка медленно сползла с лица, как сползают по теплому стеклу снежные хлопья. Руки задрожали. Живот свело судорогой. Что же я так переживаю? Просто сюрприз… Сама не знаю почему, шагала на цыпочках, чтобы не шуметь.

Когда заглянула в приоткрытую дверь, то пожалела, что не могу умереть на месте. Что в моем возрасте инфаркт случается крайне редко и что мое сердце, истерзанное морально, физически абсолютно здорово. Генри целовался. Нет. Он страстно и взасос ласкал незнакомую мне женщину. Его рука скользнула ниже, из-под ночной рубашки выпала белоснежная грудь, которая тут же была смята поцелуем.

– Шарлин, моя любимая Шарлин. Наконец-то мы вместе. Ты не представляешь, через какой ад я прошел без тебя…

Шарлин. Я в страхе попятилась назад, не понимая, что происходит, и где нахожусь. Когда раздался хлопок, не сразу смогла понять, что разбилось – ваза или моя душа. В коридор, спешно поправляя на себе пиджак, выскочил Генри.