Цена твоей нелюбви

А Вера? Неужели Витя был не в курсе? Или может, он ей и рассказал всё уже давно, а она просто делала вид, что ни о чём не знает? Ужас…

– Ты побледнела, – констатировала мама, не продолжая той темы, копание в которой лишь привело бы к ещё большим потрясениям для меня. А их на мой век, пожалуй, уже хватит с лихвой.

– Да… пойду, прилягу, – тихо произнесла, поднимаясь из-за стола. – И спасибо большое… за поддержку.

Я направилась к выходу из кухни, когда услышала за своей спиной:

– Катюша, помни, пожалуйста, мы тебя очень любим! И всегда – всегда, слышишь? – будем на твоей стороне. Что бы ни произошло.

Кивнув, ибо ни на что другое у меня попросту не осталось сил, я направилась к себе. Знала, что меня со всех сторон продолжат атаковать мысли, сомнения, вопросы… но очень рассчитывала на то, что хотя бы сегодня мне удастся попробовать переключить своё внимание на что-нибудь другое.

Осторожный стук в дверь заставил меня отвлечься от своего занятия. А состояло оно в том, чтобы проштудировать информацию на предмет того, как и что мне нужно будет предпринимать дальше. Вот так вот… Готовилась изучать учебники, а теперь читаю о первых месяцах беременности и посещениях женской консультации.

– Заходите! – откликнулась я и отложила телефон.

Визитёром оказался Владимир Андреевич, который, немного приоткрыв дверь, спросил:

– Не помешаю?

Я помотала головой, садясь ровнее.

– Не помешаете.

Хотелось добавить что-нибудь ещё, вроде предупреждения, что если меня сейчас начнут уговаривать рассказать всё отцу ребёнка, то разговор попросту не состоится, но я сдержалась. Предоставляла Владимиру Андреевичу заговорить первым.

Он вошёл в комнату и притворил за собой дверь. Присел возле меня и вдруг ошарашил:

– Поедешь за границу? Машка моя собирается на учёбу, ты знаешь. Вдвоём вам веселее будет, а все расходы я на себя беру.

Он произнёс эти слова, и замолчал. Я повернула голову и посмотрела на Владимира Андреевича. Он глядел в ответ – серьёзно и выжидательно. А я, по правде говоря, не до конца улавливала смысл его слов.

Маша – его дочь от первого брака – и вправду собиралась уезжать за границу на обучение. Но каким ко всему этому боком относилась я?

– Ммм… вы меня удивили, честно говоря, – призналась ему. – Не совсем понимаю, зачем вам это нужно.

Владимир Андреевич, пожав плечами, озвучил свои мысли:

– Я к тебе как к дочери отношусь, ты же знаешь, – сказал он то, что уже говорил не раз. – Ты угодила в такую ситуацию, в которой, как мне кажется, тебе будет легче, если декорации вокруг поменяются. Маша уже сидит на чемоданах, вот-вот уедет. Я обсудил это с ней и она сказала, что будет очень рада, если ты поедешь тоже.

Он поправил очки и, улыбнувшись, добавил:

– Если волнуешься за роды, то поверь, там медицина на очень хорошем уровне. Я всё устрою, у меня много друзей в Испании.

Волнуешься за роды… Так далеко вперёд я не забегала, но сейчас, когда Владимир Андреевич озвучил своё предложение, у меня случился самый настоящий всплеск адреналина. Я осознала, насколько всё, что происходит со мной, реально. Моя жизнь уже изменилась, но сейчас мне предлагали вообще перевернуть её на сто восемьдесят градусов.

Пожалуй, это будет самым верным. Я просто уеду, забуду обо всём, что со мной случилось. Конечно же, вернусь через время, но стану совершенно другой.

– Вы уже сказали маме о том, что собираетесь мне предложить? – хрипловатым от волнения голосом спросила я.

– Нет, – помотал головой Владимир Андреевич. – Хочу, чтобы ты и только ты приняла сейчас решение. А маму свою ты же знаешь…

Он развёл руками, не договорив. Впрочем, ему совершенно необязательно было что-либо пояснять. С одной стороны, мама бросилась бы убеждать меня, что я обязана ехать, с другой – не смогла бы умолчать о страхах, которые бы непременно её охватили. И я, ещё сама толком не успев понять, чего же хочу, начала бы сомневаться.

– Квартира там просторная. Маша у меня девушка серьёзная, насколько ты помнишь. Она учиться будет, ты – готовиться к материнству. Хочешь, курсы какие-нибудь тебе найду? – продолжил Владимир Андреевич, давая явственно понять, что он очень хочет, чтобы я согласилась.

И я понимала, почему. Его намерения по отношению к моей маме, были более чем серьёзными, а это предложение обязательно бы добавило ему очков, если можно было так выразиться. И, вполне возможно, склонило чашу весов в нужную сторону.

– Если курсы, то не подготовки к родам, а что-то полезное… – поразмыслила я вслух, хотя, пока не приняла никакого решения. – Может, я быстро обучусь и смогу зарабатывать сама. Тогда и вам не так накладно будет.

– А вот этого слышать не хочу, иначе бы не предлагал, – веско сказал Владимир Андреевич, поднимаясь на ноги. – Всё, что заработаешь – если будет такая необходимость, конечно – твоё и ребёнка. Ну так что?

Я подняла взгляд на него и, закусив губу, помедлила с ответом. Предложение было очень заманчивым, но вот так вот решиться и поменять всё своё существование, которое совсем недавно казалось чётко выстроенным и понятным, стало страшно…

– У меня есть время подумать? – спросила я. – Мне же язык нужно хоть какой-то знать…

– Твоего базового английского будет достаточно. Маша поможет тебе на первых порах. Она знает испанский. Ну а дальше уже сама посмотришь, достаточно ли тебе твоих знаний, или станешь учить ещё один язык. – Владимир Андреевич вновь улыбнулся и ответил на самый главный вопрос: – Что же касается времени на подумать… оно есть. Но немного. Нужно будет быстро урегулировать вопрос с визой. Попробуем получить её на продолжительное время. Но если что, это решаемо в будущем. А так…

– Я согласна! – вдруг выпалила, решив не сдерживать того, что само рвалось наружу.

Это ведь не навсегда. Я просто уеду, спокойно рожу ребёнка, а после вернусь. И никто никогда не узнает ни о чём. А если останусь – не миновать встреч с бывшими одноклассниками, вопросов, додумываний и пересудов. Всего того, что уже заранее меня убивало.

– Вот и хорошо, – кивнул Владимир Андреевич. – Как будешь готова, поговорим с твоей мамой. Но, я думаю, она будет только за.

Он вышел, оставляя меня наедине с собой. Вновь мелькнуло горькое чувство несправедливости и потери, но я быстро прогнала его прочь. Что толку плакать о прошлом, когда оно ушло и больше никогда не вернётся? Значит, дело за малым. Начать жить в настоящем и сделать всё по максимуму для будущего.

Теперь уже не только моего.

4

Через две недели я сидела в зале, ожидая посадки на рейс. С Машей мы должны были встретиться уже по прилёте в Мадрид. Она направлялась туда из Москвы, я – из Петербурга. Моё отбытие стало сюрпризом для Веры, и мне даже показалось, что подруга обиделась из-за того, что я покидаю её.

Мой секрет, по словам Веры, она сохранила. Ни одна живая душа, кроме неё, о беременности не знала. И даже если Лёша всё же каким-то образом выяснит, что станет отцом, я уже буду далеко. Так что он вполне сможет сделать вид, что его это никоим образом не касается.

– Кать! Тимофеева! – донёсся до меня голос, от которого я остолбенела.

А потом, как в самых сказочных историях, успела напредставлять себе миллион самых несбыточных фантазий.

Лёша узнал о ребёнке, о том, что я уезжаю и вот примчался меня остановить. Ему даже пришлось купить билет, чтобы пройти в зону посадки. И теперь Зеленов – а голос принадлежал именно ему – практически на одном колене стоял возле меня, держа коробочку с кольцом. Именно такие картинки пронеслись в мыслях со скоростью света.

Впрочем, когда я обернулась к Алексею, поняла, что ничего подобного произошло. Зеленов тоже куда-то собирался лететь, и я очень понадеялась, что не в Мадрид.

– Привет, – тихо поздоровалась я с ним, и Лёша, оглядевшись, словно нас могли увидеть вместе, а он этого очень бы не хотел, кивнул на двери гейта, который вёл на посадку до Красноярска.