Страница 14 из 58
Поэтому стоя на чужом заднем дворе чужого дачного дома под чужой высокой старой сосной, утопая по колено в снежных сугробах, трое связанных причудливыми нитями судьбы людей думали каждый по-своему, но об одном и том же – о загородной даче Грачёвых. Ли́са – с грустью и тоской по безвозвратно ушедшим временам, Виталька – с грустью и со злобой на отца, а отец Вита – со злостью и досадным раздражением на самого себя, что попался как глупец и теперь потерял всё самое ценное, чем только мог обладать мужчина – семью, достаток и почти всех друзей.
— Арсений Борисович! – окликнула Ли́са мужчину, который со всей присущей ему ответственностью вертел шампуры с нанизанным шашлыком над углями в мангале. Мужчина надел старую камуфляжную куртку, которую скорей всего не жалко было забрызгать кипящим жиром и которую, судя по внешним потёртостям и засаленным манжетам на рукавах, использовали именно в качестве униформы для мангальщика, кто бы ни выступал в его роли. Но даже в этой знававшей лучшие времена поношенной старой куртке отец Виталика выглядел по-прежнему ошеломляюще. Его мощная, агрессивная и подавляющая аура распространялась вокруг мужчины, даже вовремя отдыха. «Интересно, когда он спит, его аура так же сильна?» – подумала про себя Василиса и только спустя пару ударов сердца осознала, что за мысли поселились в её бедовой голове. Она закрыла рот ладошкой, как будто произнесла непристойности вслух. Глаза округлились в испуге, а лицо окрасилось клюквой. Девушка в нерешительности замерла обездвижено и всё никак не решалась приблизиться к ставшему вдруг опасным именно для неё – Василисы – мужчине.
— Чего застыла Ли́са? Подходи, не бойся, - поторопил оробевшую девчушку отец Виталика. А Ли́са с испугу успела позабыть зачем обращалась к нему по имени. И только и могла, что ругать сама себя последними словами за собственную глупость и беспечность. Почему она дурёха забыла, что Арсений Борисович серьёзный, властный мужчина и совершенно небезопасен для наивных простодушных девочек? И что было совсем уж невероятным и до крайности неожиданным, но, тем не менее, знакомая девушке жаркая волна окатила её с головы до пят, оставляя после себя недосказанность, если не сказать больше – неудовлетворённость?! Странно, но подобное тягучее томление она испытывала лишь единожды и тогда, когда Виталик массировал её шею. Но сейчас-то ей никто и ничего не массировал?! Более того она просто стояла и смотрела на мужчину, который просто крутил шампуры, стоя у мангала. А она, застыв соляным столбом и скорей всего некрасиво открыв рот буквой «О», просто откровенно пялилась на его фигуру, разворот плеч, широкие и крепкие кисти рук. На засаленные рукава старой камуфляжной куртки, вызывающие стойкое брезгливое отвращение, что лучше вовсе не обращать на них внимание.
— Ли́са я жду. Иди скорей и я научу тебя жарить шашлык. Может хоть у тебя получится, а то Витальке эта наука не даётся от слова совсем.
Девушка дёрнулась и точно очнувшись, поспешила к мужчине.
— Вы-то предусмотрительный, надели старую куртку. А у меня такой нет. Боюсь, мама будет недовольна жирными пятнами на моём комбинезоне, - посетовала Ли́са. И тут случилось ещё одна диковина для неискушённой мужским вниманием девушки. Арсений Борисович после озвученной претензии, не тратя ни секунды, одним слитным движением снял с себя куртку и споро надел на оцепеневшую Ли́су, заботливо просунув её руки в рукава и застегнув на все пуговицы. Рукава оказались слишком длинными, тогда мужчина их попросту подвернул. Окинув ошеломлённую девушку довольным, но хитрым взглядом моментально отдал приказ:
— Теперь ты жаришь шашлык.
— Но я же не умею! А вдруг я всё испорчу? Чем же мы будем обедать, если мясо сгорит? - жалко оправдывалась ответственная Ли́са. Но отец Виталика лишь снисходительно посмеивался.
Он обхватил девичью кисть своей ручищей и, приговаривая на ухо, объяснял с одновременной демонстрацией.
— Вот так крепко держишь за кольцо шампура, вот так поворачиваешь. Аккуратно, не торопись…. Смотри внимательно, чтобы бока не подгорели…. Если жара много, то полей вот этой водой из бутылки с дырочками. А если жара мало, то надо помахать специальным опахалом сверху над шампурами, чтобы разогнать жар в углях. Понятно?
Закончив объяснения, Арсений Борисович, оставшийся без куртки лишь в чёрном шерстяном свитере с высоким горлом, отошёл на пару шагов в сторону от юной мангальщицы, чтобы оценить её успехи в шашлычном деле.
Василиса неподвижно стояла, шевеля лишь кистями рук. Движения сковывала неудобная старая и вонючая куртка, а недавняя близость пугающего мужчины и вовсе была способна парализовать весь опорно-двигательный аппарат. Но девушке ничего не оставалось как напряжённо следить за шампурами и переворачивать каждый из них по очереди стараясь не забывать наставления Арсения Борисовича.
Неожиданно ветер переменился. Весь едкий жгучий дым повалил Василисе в лицо. Но она так и стояла истуканом, не в силах ни отойти хоть на несколько шагов в сторону от направления ветра, либо поднять руки и, хотя бы прикрыть лицо. Ли́са со всех сил зажмурила глаза, но дыхание не задержала. Поэтому спустя несколько вдохов едкого дыма изошлась сильным кашлем. Арсений Борисович резко встал между ней и мангалом, и теперь дым с ветром ударяли в его спину, обтекали по бокам, но до девушки ничего не долетало. Она разлепила слезящиеся глаза и сквозь кашель прохрипела:
— Спасибо.
— Глупая, почему не отошла от мангала? Нельзя же дышать этим ядовитым дымом, - сердился на неё мужчина, отчитывая как маленького ребёнка. Но как же Василиса объяснит ему, что рядом с ним отчего-то совершенно забывает, что надо шевелить конечностями и, хотя бы изредка мозгами, удостоверяясь наличием в них серого вещества, а не сахарного приторного сиропа.
— Эх, молодёжь, всё приходится делать самому, - продолжая сердито ворчать, отец Виталика мягко отодвинул девушку подальше и вновь принял пост возле мангала. Хорошо, что дым опять дул в противоположную сторону и не мог помешать мужчине дожарить мясо.
— Так что ты хотела мне сказать Василиса, - вдруг обратился Арсений Борисович к застывшей от него неподалёку растерянной девушке.
— А я что-то хотела сказать? – подумала Ли́са. Но, оказалось, ляпнула вслух, так как мужчина ответил:
— Ты же меня звала, забыла?
— Кажется, забыла, - тихо прошептала Василиса, одновременно с этим лихорадочно вспоминая зачем ей мог понадобиться этот опасный во всех смыслах мужчина. Наверняка это связано с Виталиком, размышляла девушка. Ведь для чего ещё она бы сама обратилась к отцу Витальки?
— А, вспомнила, - обрадовалась Ли́са, но зря обрадовалась вслух, лучше бы ей радоваться про себя. Поскольку теперь придётся объяснять мужчине, что она там вспомнила.
— Раз вспомнила, рассказывай, - Арсений Борисович полностью подтвердил её опасения.
— Это по поводу Витальки…, - замялась Ли́са. Теперь ей было так стыдно и неловко, что хотелось развернуться и опрометью со всех ног бежать домой в город, пусть пешком и по сугробам лишь бы не признаваться в собственной глупости.
— Не трусь девочка, выкладывай что стряслось, - кажется Арсений Борисович догадался о внутренних смятениях.
— На самом деле ничего не стряслось…, - Ли́са ненадолго замолчала, собираясь с духом и зажмурившись выпалила, - я просто хотела узнать, что с поступлением Виталика.
Через несколько минут молчания девушка решилась приоткрыть глаза, но мужчина по-прежнему продолжал невозмутимо вращать шампуры на мангале. Только его взгляд стал будто тяжелее и губы больше не усмехались, а сжались в тонкую полоску.
— Неужели твой лучший друг ничего тебе не рассказал? – ехидно поинтересовался мужчина. В ответ Василиса некрасиво всхлипнула. Он резко оглянулся на неё, испугавшись, что был излишне груб с нежной девочкой. Но она продолжала неподвижно стоять, опустив голову так низко, что подбородок касался пуговицы на старой куртке. Выражения лица было не рассмотреть.
— Не грусти девочка. Во всяком случае, ничего сверхъестественного не случится. Тем более служба по призыву длится не больше года. Не успеешь оглянуться, как твой друг вернётся домой.