Страница 23 из 46
Смотрю на серую напольную плитку и вою до хрипоты. Мой мобильный телефон жужжит в метре от меня. Фотография мужа светится на весь экран. Вот только я никак не могу дотянуться до гаджета, чтобы принять вызов.
Глава 23
Каролина.
— Послушай… Это… Ты точно в порядке? — переспрашивает негромко Марьян, после того как официант отходит от нашего столика. — Может…, — парень внезапно замолкает. Он бегает взглядом по моему лицу, время от времени сжимает губы в прямую линию. Наверное, спешит куда-то, и не знает как об этом сказать. — Может лучше обратиться к врачу? Ну, после того как…
Парень смотрит на мои пальцы, которые я продолжаю расчесывать до крови вокруг ногтей. Быстро прячу руки под стол, стесняясь собственных неконтролируемых движений.
— Нет, нет — глотаю очередную волну слез, подступающих твердым комом к горлу.
Отрицательно машу головой, отчаянно желая успокоиться. Обхватываю горячую чашку руками, потому что только так могу остановить усиливающуюся дрожь в пальцах. — Не надо. Игна… Он не успел ничего сделать. К счастью, — добавляю чуть тише.
Одновременно сгораю от стыда перед малознакомым парнем и злюсь на себя за слабость. Не понимаю почему сдалась так рано, почему не звала на помощь до самой последней секунды?
Странный симбиоз противоречащих друг другу мыслей атакует голову. Я не должна винить себя за преступные действия другого человека, но в то же время корю себя за то, что спровоцировала дополнительную волну агрессии у злоумышленника.
Марьян кивает и, расслабив плечи, опирается на спинку стула. Чуть слышно стучит тонким острием зубочистки по столу.
Между нами повисает неловкая пауза. Смотрим украдкой друг на друга. В его серых, практически прозрачных радужках плещется нескрываемое беспокойство, а мои, судя по всему, раскраснелись из-за нескончаемых слёз.
Жизнь — удивительная штука. Еще утром мы абсолютно ничего не знали друг о друге, а теперь имеем одну проблему на двоих — отсутствие дальнейшей работы из-за «открытой стычки» с Игнашевичем.
Именно в его фотостудии мы с Марьяном сегодня познакомились. Светловолосый парень пару дней как начал ассистировать именитому фотографу, пройдя жесткий отбор. Я же приехала поучаствовать в фотосессии, чтобы появиться на главных разворотах модного журнала.
За всю съемочную смену мы перекинулись десятком общих фраз, а к вечеру сидим за одним столиком в каком-то пражском кафе. Где-то за углом находится та самая фотостудия, где меня едва не…
Слезы снова наливаются слезами, подбородок дрожит от налетевшей смуты. Мне тяжело не только говорить, но и думать о том, что могло произойти в том маленьком помещении, если бы Марьян не зашел туда вовремя.
Отчетливо помню момент, когда перестала сопротивляться, перестала издавать какие-либо звуки. Страх овладел не только моим сознанием, но и телом. Ничего не получалось сделать с мужчиной, который больше меня раза в два.
Я будто в одночасье смирилась с предстоящим ужасом. Мысленно попрощалась с мужем, с подругами, с папой. Я даже начала прощаться с жизнью, потому что знала наперед: пережить такое унижение точно не смогу.
Не настолько я стрессоустойчивая и сильная, чтобы жить с такой травмой дальше. У меня нет столько внутренних резервов, нет запасных жизненных батареек. Мой моральный дух давно сломлен изменой мужа, подавлен появлением его внебрачного сына в нашей жизни. Я не вынесу новых травм. Просто-напросто не сумею.
Липкие руки, скользящие по телу, чувствую до сих пор. Растираю озябшие плечи, стараясь прогнать фантомные боли. Кожа все еще помнит, как эта сволочь касалась меня в самых запретных местах.
Я отчетливо помню страх, сковавший меня, когда в помещении санузла раздался голос Марьяна. В ту же секунду я забыла, как дышать. Я будто переместилась под землю на девятый круг Ада. Игнашевич кричал, чтобы парень немедленно закрыл дверь с обратной стороны. А я…
Смотрела в необыкновенные глаза Марьяна и молилась, чтобы тот оставался на месте. Отчаянно просила всех богов, которых знала, чтобы малознакомый парень не оказался соучастником негодяя, прижимающего меня лицом к холодной стене.
Мое доверчивое сердце разбилось о бетонный пол, когда Марьян сделал два шага назад. Новая порция слез покатилась по щекам. Игнашевич вжался в меня своим телом, жар чужой плоти обжог бедра. Начало тошнить.
Фотограф продолжил шептать всякие мерзости, повторял что-то о воспитании и укрощении. Закрывая глаза, через тихие всхлипы я просила у вселенной хотя бы каплю милосердия. Пусть хоть кто-нибудь лишит меня рассудка или нашлет на организм обморок до того, как случится непоправимое.
Умоляла собственный разум выключить все кожные рецепторы. Отчаянно желала превратиться в бездушную пластмассовую куклу, которая не чувствует ни боли, ни издевательств, ни этих мерзких прикосновений.
Внезапно кто-то ударил Игнашевича в спину. Он потерял равновесие и навалился на меня всем телом. Я громко закричала, резкая боль пронзила плечевые суставы. Упала на колени. Глотала ртом воздух, не до конца понимая, куда исчез Игнашевич.
Из-за грохочущего сердца я почти не слышала, как Марьян дрался с Игнашевичем. На коленях ползла к своему телефону, мечтая как можно скорее услышать голос любимого мужа.
Глухие удары и нецензурная брань летела по туалетной комнате. Я пыталась проползти под ногами дерущихся мужчин, не задумываясь о том, что один из них в любой момент может наступить на мою руку или ногу. Мне было все равно. Главное — дотянуться до телефона и позвонить Назару.
Помню, как наконец коснулась шершавого экрана, как под подушечками пальцев захрустели осколки разбитого защитного стекла.
— Нет, нет, нет, — скулила я в пустоту.
Телефон ожил в моих руках, как только я подняла его с пола. Я узнала фотографию мужа даже по отдельно светящимся кусочкам экрана. Но как ни нажимала пальцем по сенсорной поверхности, никакой реакции аппарата не следовало.
— Спасибо, — вынырнув из жутких воспоминаний, шепчу я. — Спасибо, — повторяю чуть громче и поворачиваю голову в сторону Марьяна.
Шок от произошедшего постепенно отступает, к конечностям возвращается спокойствие и слаженность действий. Даже удается выпить горячего чая, без страха обварить свои худые колени.
— Не за что, — поправив удлиненную челку, отвечает мой спаситель. — На моем месте так поступил бы каждый.
— Сомневаюсь, — горько усмехнувшись, смотрю на происходящее за окном. — Не все мужчины готовы лишиться хорошей работы, ради спасения какой-то малознакомой модели.
— Уж лучше голодать, чем с кем попало есть, — по-философски изрекает Марьян. — Мне, если честно, не слишком понравилось ассистировать этому напыщенному индюку. Вечером я хотел сообщить ему о своем уходе, но вышло как вышло. Единственное о чем жалею, что все так спонтанно вышло и я попросту я забыл забрать свои кровно заработанные гроши.
— Я могу заплатить тебе, — быстро тянусь за сумкой и достаю из кармана кошелек. Не рискую поднять глаза на собеседника, испытываю дикий стыд. Мне ужасно неловко от того, что этот милый парень из-за меня лишился заработка. — Скажи сколько я должна тебе за помощь. Не хочу, чтобы ты испытывал какие-либо трудности по моей вине.
— Остановись, Каролина, — большая ладонь Марьяна ложится поверх моего кошелька. Мы соприкасаемся пальцами, застываем буквально на мгновение. — Мне не нужны твои деньги.
— После того, как с твоей подачи Игнашевич ударился о мраморный умывальник, тебе вряд ли удастся быстро найти новую работу. Этот козел очень мстительный и за свой сломанный нос обязательно будет мстить. Он не даст ни тебе, ни мне работать с европейскими журналами.
— Ну и пусть. Не велика потеря, — засмеявшись, разводит руками Марьян. На его лице расцветает вальяжная улыбка, на щеках появляются игривые ямочки. — Не Европа, так Америка или Азия. Мир не заканчивается на печати фотографий в глянцевых изданиях. Да и сам фотоаппарат этот козел не сможет забрать из моих рук.