Безжалостные парни

Прежде чем приступить к косметическим процедурам, я снова заглядываю в кабинет отца.

— Я встречаюсь со Студенческим советом. Мы будем в Натмеге, возможно, в закусочной или ещё где-нибудь.

Папа встаёт со стула, когда я направляюсь к лестнице.

— Ты не подумала спросить, нормально ли это? Ты просто скажешь мне, что ты собираешься делать сейчас, и всё? — я останавливаюсь на полпути к лестнице, держась рукой за перила, и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Меньше чем через год мне исполнится восемнадцать. И да, я подозреваю, что именно этим я и буду заниматься. — Папа поджимает губы, и ноздри слегка раздуваются, но это всё, единственная искра гнева, которую я вижу в нём.

— Ну, я не против, если ты пойдёшь в город с друзьями, но я хочу, чтобы ты вернулась до наступления темноты. — Есть что-то слишком лёгкое в этом, в том, как он сдаётся.

Мне это не нравится.

Моя интуиция гудит от подозрений.

— Почему ты просто не сказал мне, что Спенсер жив? — спрашиваю я, по-настоящему любопытствуя. Я имею в виду, можно подумать, что, если бы отец мог облегчить страдания дочери, он сделал бы всё, что от него потребуется. Даже такой одержимый приверженец правил, как Арчибальд Карсон, должен был бы понять, что «Всё будет хорошо, Шарлотта, твой друг — не мёртвый мальчик», не нарушает никаких правил полиции.

— Это было не моё дело, Шарлотта. Я очень серьёзно отношусь к своей работе, ты это знаешь. И мне нужно было уважать пожелания следователей. — Он отворачивается, чтобы вернуться в кабинет, а затем останавливается. — Возьми с собой кредитную карту на случай непредвиденных обстоятельств и купи новый телефон; мне не нравится, когда я не могу с тобой связаться. — Он поправляет очки и смотрит на моё нахмуренное лицо так, словно может сказать, что я вижу насквозь его чушь. — Мне всё равно, Эппл это, или Самсонит, или что-то ещё, но это должно быть сравнимо с тем, который ты только что потеряла.

«Слишком поздно, папа, Студенческий совет уже купил мне его».

— Это не Самсонит, папа, это Самсунг.

Арчи игнорирует меня и исчезает в кабинете, оставляя меня с этим тёмным клубящимся чувством беспокойства внизу живота. Он явно зол на меня, но он такой… снисходительный.

Мне это ни капельки не нравится.

Такое ощущение, что в Адамсоне раскрывается ещё одна тайна, которая, знаете ли, немного отличается от убийства, но не менее тревожна.

Одному Богу известно, что планирует мой отец.

Глава 7

— Я ему не доверяю, — говорю я за клубничным пломбиром с настоящим клубничным сиропом. Судя по всему, его готовят прямо здесь, вручную, из органической клубники, выращенной за кафе и обработанной с любовью и заботой, а также с уймой надрывания жопы — извините за мой язык. Всё это прямо из уст лошади, а лошадью является Меринда Смит, владелица закусочной «Щелкунчик».

Ну, на самом деле этим заведением владеет семья Черча, но совершенно ясно, кто является сердцем и душой этого заведения.

— Твоему папе? — спрашивают близнецы в унисон, перед каждым из них стоит совершенно разный вид мороженого. Я заметила, что они оба начали заказывать одно и то же — горячую помадку, ванильное мороженое, посыпанное орехами, «стандартная классика», — но потом повернулись, посмотрели друг на друга и оба разошлись в совершенно произвольных направлениях. Мика выбрал шариковое черничное мороженое с ежевичным сиропом и засахарённой черникой сверху, а Тобиас — апельсиново-ванильное с мармеладом и засахарёнными грецкими орехами. — Почему?

— Он сказал мне купить новый телефон — я не потрудилась сказать ему, что вы, ребята, уже это сделали. — В качестве примера я прокручиваю в руках новый Айфон (он жизнерадостно-жёлтого цвета, который, определённо мне по душе). — И ему не понравилось, что я просто сказала ему, что ухожу вместо того, чтобы сформулировать это как вопрос, но он всё равно позволил мне уйти.

— Чёрт, засади его в тюрьму за жестокое обращение с детьми, — говорит Спенсер, и я подпрыгиваю. Однако он улыбается, сидя напротив меня в кабинке. Я думаю, он хотел сесть вместе, но Тобиас скользнул на сиденье, а потом Мика толкнул меня бедром рядом с ними. Так что теперь я — щит между близнецами, в то время как Спенсер сидит зажатый между Черчем и Рейнджером. У первого огромная миска кофейного мороженого с кружкой горячего чёрного кофе на гарнир, а второй трудится над куском пирога. — Но я понимаю это. Ты привыкла к тому, что он придурок, а он нет, так что…

Спенсер замолкает, его взгляд слегка опускается вниз, к моей груди. Я надела самое красивое голубое платье из своего гардероба, коротенькую весеннюю накидку из хлопка на танкетке и связку перламутровых браслетов, которые Моника подарила мне на день рождения в прошлом году.

Когда я открыла входную дверь сегодня утром, то подумала, что у нескольких парней может снести крышу. Или, может быть, просто наложат себе в штаны. Это было одновременно странно волнующе и немного пугающе.

— Ты выглядишь хорошенькой в качестве девушки, — вот что сказал мне Спенсер. Мило, я полагаю, учитывая, что он всё время твердил о том, какой уродливой он находит меня в качестве парня.

— Он что-то замышляет, — молвлю я, кладу ложку обратно в миску и разглаживаю руками юбку. Сегодня я надела контактные линзы, и мои волосы уложены так хорошо, насколько это возможно. У меня никогда раньше не было коротких волос, и я не уверена, как к этому отношусь.

Подсознательно я ловлю себя на том, что провожу по ним пальцами.

— Тебе идёт короткая стрижка, — говорит мне Рейнджер, и его ворчливый голос заставляет меня немного подпрыгнуть. Он смотрит на меня через стол, и я замечаю, как взгляд Спенсера перемещается на него. Он сильно хмурится, но я не могу сдержать улыбку. Коди и Моника без конца говорили о том, как паршиво я выгляжу с короткими волосами, и вот мой новый друг говорит мне, что я с ними хорошо выгляжу. Это чертовски убедительно.

— В любом случае, — продолжает Спенсер, прочищая горло. Близнецы набирают в рот мороженое так, словно собираются установить мировой рекорд, доедают одновременно и бросают ложки так, что они звякают. — Ты думаешь…

— Готово, — объявляют они в унисон, а затем снова смотрят друг на друга поверх моей головы. Я сажусь прямо, но это не совсем закрывает им обзор, поскольку они намного выше меня. — Я победил. — Они оба усмехаются. — Нет, я победил. — Раздаётся разочарованное рычание, и я вздыхаю.

— Ты думаешь, что? — спрашиваю я, стараясь не подавиться большим блестящим комком эмоций, застрявшим у меня в горле. Вчера я потеряла свою девственность, и всё, что я хотела сделать, это позвонить Монике и описать всё это в деталях. Даже если она действительно переспала с моим парнем, я скучаю по ней. Насколько это запутанно?

— Как ты думаешь, мы могли бы немного прогуляться и поговорить? — Спенсер замолкает, и его глаза слегка прищуриваются. — Одни.

— О чём, чёрт возьми, вам, ребята, нужно поговорить наедине? — спрашивает Мика, скрещивая руки за головой. Рейнджер поджимает губы, потому что прекрасно знает, что нам нужно обсудить. Однако, похоже, он повёл себя по-джентльменски, потому что больше никто ничего не сказал.

— Просто… ну, знаете, девчачьи штучки и всё такое. Вы ведь получили известие, верно? У нас с Чаком что-то есть, и это что-то совсем запутанное и странное теперь, когда я знаю, что он — это она. Нам нужно кое в чём разобраться.

— Не будь груб с Микой. У него был психический срыв, когда он подумал, что ты мёртв. — Черч потягивает кофе, приятный и спокойный, закрывая глаза, пока пьёт. Во время первого глотка за день он сильно вздрогнул, как будто испытывал оргазм или что-то в этом роде.

Кстати, об оргазмах…

— Разве ты не получил известие? Тобиас признался в любви к Шарлотте, когда мы думали, что ты мёртв. — Мика ухмыляется, и не нужно быть гением, чтобы понять, что он увиливает. Он не хочет, чтобы Спенсер знал, как сильно он его любит. Серьёзно, мужчины чертовски странные.