Дневники полукровки

Щелкающие звуки в коридоре говорили сами за себя. Я, нахмурившись, взглянул на Хэла.

– Думаете, что ваш голос вернулся?

Он открыл рот, что-то говоря, но оттуда не вылетело и звука. Старик поник.

– Возможно, Аполлон имел в виду, что мы спасем вас, – сказала Талия.

«Или я сегодня погибну» – напечатал Хэлсин.

– Большое спасибо, мистер Жизнерадостный, – сказал я. – Я думал, что вы предсказываете будущее. Разве вы не знаете, что должно случиться?

Старик напечатал новое предложение:

«Сейчас я не могу. Это слишком рискованно. Вы видите, что случилось со мной в последний раз, когда я пытался использовать свои способности».

– Конечно, – проворчал я. – Не стоит рисковать. Вы можете испортить ваше «милое» существование, в котором провели почти всю свою жизнь.

Я знаю, что это было грубо, но его трусость выводила меня из себя. Слишком уж долго он позволял богам использовать себя в качестве боксерской груши. Настало время противостоять им, и желательно до того, как мы с Талией станем следующими жертвами левкрот.

Хэл опустил голову. Его грудь сотрясалась… тогда я понял, что он молча заплакал.

Талия бросила на меня раздраженный взгляд.

– Все хорошо, Хэл. Мы пока не сдаемся. Этот браслет, должно быть, ключ к разгадке. Наверное, в нем таится особенная сила.

Старик издал дрожащий вздох. Он повернулся к клавиатуре и напечатал: «Это серебро. Даже если он превращается в оружие, монстрам нельзя причинить вред любым известным нам металлом».

Талия повернулась ко мне с молчаливой просьбой в глазах, будто говоря: «Твоя очередь попытаться сообразить полезный план».

Я изучал пустую клетку… металлическую панель, через которую вышли чудища. Если мы снова не сможем открыть дверь, а на окне висят шторы-людоеды, то панель могла быть нашим единственным выходом. Мы не могли использовать никакое металлическое оружие.

У  меня был пузырек с ядом, но если я прав, то это вещество могло убить всех в этой комнате, стоило только его открыть. Я пересмотрел еще с десяток идей в голове, быстро отвергая их всех.

– Мы должны найти другой вид оружия, – наконец сказал я. – Хэл, одолжите мне, пожалуйста, ваш компьютер.

Старик сомневался, но все же уступил мне свое место.

Я уставился в экран. Если честно, то раньше мне не часто доводилось пользоваться компьютером. Как я уже говорил, техника привлекает монстров. Но, Гермес также является богом коммуникаций, дорог и торговли. Может быть, это означало, что у него есть некая власть и над интернетом. Возможно, я реально смог бы воспользоваться божественным поисковиком Google.

– Только один раз, – пробормотал я, пялясь в экран. – Дай мне поблажку. Покажи мне, что есть что-нибудь положительное в том, чтобы быть твоим сыном.

– Что, Лука? – спросила Талия.

– Ничего, – ответил я.

Я открыл веб-браузер и стал печатать. Я искал информацию о левкротах, в надежде найти их слабые места. В интернете о них почти ничего не было, кроме того, что они были мифическими животными, которые заманивали свою жертву, имитируя человеческие голоса.

Тогда я начал искать греческое оружие. Я нашел несколько отличных изображений, среди них были мечи, копья и катапульты, но я сомневался, что мы могли хоть как-то навредить монстрам с помощью низкокачественных картинок в формате JPEG. Я забил в поисковик еще несколько вещей, находящихся в комнате: факелы, небесная бронза, яд, шоколадные батончики, клюшка для гольфа. Я надеялся, что внезапно всплывет некая магическая формула и прольет луч света на вопрос об убийстве левкрот. Не получилось. Тогда я напечатал: «Помоги мне убить левкроту». Ближайшая информация, которая высветилась в поиске на этот запрос, предлагала мне помощь в лечении лейкемии.

У меня разболелась голова. Я понятия не имел, как долго я искал, пока не посмотрел на часы: четыре часа дня. Как это было возможно?

В то же время, Талия пыталась активировать свой новый браслет. Неудачно, правда. Она крутила его, стучала по нему, трясла его, одела на лодыжку, бросила в стену, замахнулась им за голову со словами: «Зевс!». Ничего не произошло.

Мы посмотрели друг на друга, и я понял, что у нас больше не осталось никаких идей. Я задумался над тем, что ранее сказал нам Хэлсин Грин. Все полубоги начали с надеждой. Все они имели планы побега. Все они провалились.

Я не мог этого допустить. Мы с Талией пережили слишком многое, чтобы сейчас просто-напросто сдаться. Но как бы я не старался (и я говорю буквально) я больше ничего не мог придумать.

Ко мне подошел Хэл и указал на клавиатуру.

– Дерзайте, – удручённо сказал я, и мы поменялись местами. «Время на исходе, – напечатал он. – Я постараюсь заглянуть в

будущее».

Талия нахмурилась.

– Я думала, вы сказали, что это слишком опасно.

«Неважно, – напечатал Хэл. – Лука прав. Я трусливый старик, но Аполлон не может наказать меня хуже, чем уже наказал. Может быть, я увижу что-то, что поможет вам. Талия, дай мне свои руки».

Хэл повернулся к ней. Талия колебалась.

Из коридора доносился рык левкрот, которые шкрябали когтями стену. Кажется, они проголодались.

Талия положила свои руки на ладони Хэла. Старик закрыл глаза и сосредоточился, точно так же, как это делаю я, когда пытаюсь отворить сложный замок.

Он вздрогнул, затем прерывисто вдохнул. Хэл открыл глаза и посмотрел на Талию с состраданием. Затем он обернулся к клавиатуре и долго сомневался, прежде чем напечатать: «Сегодня вам суждено выжить».

– Но, это же хорошо, верно? – спросила Талия. – Тогда почему вы такой грустный?

Хэл смотрел на мигающий курсор, а после, снова начал печатать: «В скором времени, ты пожертвуешь собой ради спасения своих друзей. Я вижу вещи… которые сложно описать. Годы одиночества. Ты будешь стоять высокой и живой, но спящей. Однажды ты изменишься… а затем тебя снова будут ждать перемены. Твой путь будет грустным и одиноким. Но однажды ты снова обретешь семью».

Талия сжала руки в кулаки. Она хотела что-то сказать, но затем просто поднялась и начала ходить по комнате. Наконец, она ударила ладонью по книжной полке.

– Это не имеет никакого смысла. Я пожертвую собой, но выживу. Изменения? Сны? Это вы называете будущим? У меня и семьи то нет, ну, есть мама, но я никогда не вернусь к ней.

Хэл поджал губы и напечатал: «Прости, я не контролирую то, что вижу. Но я говорил не о твоей матери».

Талия попятилась и едва не вмазалась в шторы. Она вовремя одумалась и отскочила, но выглядела так, словно прокатилась на Американских горках.

– Талия? – позвал я как можно мягче. – Ты знаешь, о ком он говорит?

Она сосредоточено посмотрела на меня. Я понятия не имел, почему она так испугалась. Я знаю, что она не любит рассказывать о своей прежней жизни в Лос-Анджелесе, но она сказала мне, что является единственным ребенком, и никогда не упоминала о других родственниках, кроме своей матери.

– Это пустяк, – ответила она, в конце концов. – Забудь. Гадальные навыки Хэла немного устарели.

Почему-то я был уверен, что Талия сама в это не верила.

– Хэл, – сказал я. – Должно быть еще что-то. Вы сказали нам, что Талия выживет. Как? Вы видели что-нибудь о браслете? Или о козе? Нам нужно что-то, что могло бы помочь.

Хэл грустно покачал головой и напечатал: «Я ничего не видел о браслете. Прости. Я немного знаю об Амалфее, но вряд ли это поможет. Коза вскормила младенца Зевса. Позже, Зевс убил ее и использовал ее шкуру, чтобы сделать свой щит – эгиду».

Я почесал подбородок. Я был уверен, что это и была та история, которую я пытался вспомнить ранее. Она казалась важной, хотя я не мог понять почему.

– Значит, Зевс убил собственную кормилицу. Как это типично для богов. Талия, тебе что-нибудь известно об этом щите?

Она кивнула, явно с облегчением, потому что мы сменили тему.

– В центре щита Афина прикрепила отрубленную голову Медузы Горгоны и полностью покрыла его небесной бронзой. Они с Зевсом по очереди использовали щит в бою. Он отпугивал врагов.